Как Одессу превращали в хутор
Жемчужина у моря», как часто называли Одессу, всегда существовала исключительно как умозрительный конструкт. Одесская особость, одесская исключительность, подчёркнутая натужным вариантом акцента, неслась из каждого утюга, как только там начинал фигурировать этот город. Местный городской фольклор, который, правда, сочинялся не народом, а в большей степени разнообразными юмористами, подчёркивал это.
Покойный Жванецкий при упоминании Одессы из забавного остроумного колобка превращался в аристократа, философствующего на досуге. Глаза закатывались, появлялась надменная улыбка — всё по канонам. Да что там Жванецкий, даже самый дешёвый одесский барыга (прошу прощения за лексику), скупающий винил и джинсы у моряков, вернувшихся из загранки, и торгующий ими на местном рынке из-под полы, в глазах обывателя представал кем-то вроде благородного разбойника. Робин Гуд с местного Привоза.
На эту обывательскую картинку работал кинематограф, как советский, так и российский. На это работала даже мода на натужный акцент и не менее натужные попытки местных спекулянтов выдать свою стряпню за «одесскую кухню». И каштаны в Одессе «каштанистей», и акации «акацистей», и кефаль «кефалистей», а подсолнечные семечки ещё «подсолнечнее».
Одессу до сих пор в российском кино видят как фольклорный фетиш
За ворохом этого подчёркнутого пафоса скрывался промышленный и портовый город. Ещё в конце XIX века Одесса благодаря покровительству Петербурга стала одним из мощных промышленных и инфраструктурных центров России. К концу же 80-х годов прошлого века к промышленной мощи прибавилась и мощь научная, не считая таких «мелочей», что Одесса являлась домом для второго торгового флота в мире по количеству судов.
Злая ирония судьбы состоит в том, что сейчас не существует ни той сочинённой гастролирующими юмористами Одессы, ни той мощной научно-промышленной Южной Пальмиры, которая создавалась Петербургом и Москвой. И если первая жила только на прилавках эстрадных и туристических торгашей, то вот вторая-то жила по-настоящему. Печально…
Начинали за здравие…
В глубь истории Одессы с существованием разнообразных Хаджибеевок и Коцюбеевок на её месте автор погружаться не станет. Да и история Хосе де Рибаса и герцога де Ришелье хоть и познавательна, но к теме имеет опосредованное отношение. Лишь укажу, что Одесса целиком и полностью своим рождением обязана императрице Екатерине II, памятник которой местные «дівчата» сейчас регулярно пикетируют, требуя снести.
Одесса, основанная в 1794 году, уже в 1796-м обзавелась собственной биржей. Удачное месторасположение, связанное с близостью устья Южного Буга, Днестра и Днепра, быстро привлекло в строящийся город массу купцов. Этому способствовало и наличие Адмиралтейских мастерских, построенных одновременно с основанием города. Заседания биржи проходили так бойко, что властям приходилось отправлять на них полицмейстера с парой солдат.
Отдельно стоит упомянуть, что в начале XIX века Одессу поставили в привилегированное положение. Там ввели режим порто-франко, то есть беспошлинной торговли, но сам город прибыль, безусловно, получал. Наконец, он стал обрастать промышленностью, в основном обрабатывающей, чтобы не продавать за границу просто сырьё.
В 1865 году была открыта первая ветка железной дороги из Одессы до Балты, а спустя несколько лет открыли железнодорожное сообщение с Москвой. В 1886 году в городе построили на тот момент вторую в мире бактериологическую станцию, которой руководили знаменитые учёные Николай Гамалея и Илья Мечников. Да и сама промышленность города вышла на совершенно иной уровень.
В Одессе к началу ХХ века работали железнодорожные мастерские, сахарный и канатный заводы, завод по производству бутылок, а венцом были судостроительный и механический заводы, которые спускали со своих стапелей целые корабли с паровыми двигателями. Естественно, в Одессе сложился чисто городской социум, при этом социум многонациональный. Большинство составляли русские, далее шли евреи, малороссы, греки, немцы и т. д.
Но в начале ХХ века уже подкрадывалось и «русское лихолетье», и Первая мировая война, и интервенция, кровавым топором прошедшие по всей империи. А после небольшой передышки, когда город успел восстановиться, грянула Великая Отечественная война.
После войны Одесса получила ещё больший толчок к развитию инфраструктуры и промышленности, нежели когда-либо ранее. Только перечисление предприятий и их краткая характеристика займёт десятки страниц.
Металлургия, машиностроение, пищевая промышленность — всё было. Завод радиально-сверлильных и фрезерных станков им. С. М. Кирова, завод им. Октябрьской революции (Одесский завод сельскохозяйственного машиностроения), «Краян», «Кинат», «Строй-гидравлика», «Центролит», «Прессмаш», «Пищепромавтоматика», фабрика им. Н. К. Крупской, консервный завод им. В. И. Ленина, «Холодмаш», «Автогенмаш» и т. д.
Отдельно стоит упомянуть об Одесском пароходстве, которое на момент обретения «незалэжности» имело 360 судов. Второй флот в мире по количеству вымпелов! Новороссийские моряки, в среде которых автор и рос, мечтали перевестись в Одессу.
И тут всех накрыло независимостью!
Прежде чем зайти полноценно, хутор должен был вытоптать себе площадку, т. е. плацдарм для будущего наступления. Рабочие люди так или иначе, но несут в себе промышленное и в каком-то смысле стратегическое мышление. К примеру, что такое уголь в шахтёрском понимании? Уголь — это тепло, это электроэнергия, это сырьё для фармацевтики и т. д.
Подобное мышление для хутора вредоносно и опасно, т. к. носители этого мышления в итоге захотят вернуться в империю, а не сколачивать «вторую Францию» или «вторую Канаду». А потому одесскую промышленность выдавливали как могли. Завод фрезерных станков им. С. М. Кирова ныне не существует даже в виде руин — территория застроена. «Автогенмаш» (он же «Кислородмаш») прекратил выпускать машины плазменной резки металла сразу после майдана, а теперь сдаёт площади в аренду.
Но это «мелочи». Крупнейший флот Одесского пароходства (Черноморское морское пароходство) более не существует. Флот насчитывал около 360 судов различного класса, начиная с сухогрузов и танкеров, заканчивая восьмипалубными пассажирскими судами типа «Иван Франко». Инфраструктура была грандиозной — высшее инженерно-морское училище, детские сады, санатории, не считая профильных активов в виде причалов, погрузочно-разгрузочной техники и прочего.
Турбоход «Максим Горький» — то, что от него осталось
Всё это досталось свежеиспечённой Украине. Уже в 1992 году Леонид Кучма, тогда ещё премьер-министр, предложил разрешить не только передавать суда в аренду офшорным компаниям, но и продавать их. Действующий президент Кравчук это предложение мигом одобрил. История показала, что это решение стало приговором для пароходства. Распил некогда мощнейшего торгово-пассажирского флота можно сравнить только с распилом флота военного.
Внезапно выяснилось, что флот, оказывается… убыточный! А потому под соусом «оптимизации» и непременной «приватизации» флот начал таять на глазах. Схема его уничтожения, обогатившая сотни проходимцев, была проста. На каждое судно создавалась отдельная компания, оформлялся фрахт, судно отправлялось в море. В иностранном порту судно «за долги пароходства» подвергалось аресту. Через некоторое время его отправляли на аукцион. Аукцион был специфическим, т. к. о его существовании знала только одна зарубежная компания и её подельник на Украине. В итоге судно продавалось за копейки. Вуаля!
Бывший советник председателя Фонда государственного имущества Украины Владимир Ларцев открыто признал следующие вопиющие факты:
«За годы независимости в Украине произошло много событий, в результате которых небольшая кучка высокопоставленных чиновников и приближённых к ним бизнесменов фантастически обогатилась. Однако афера по разграблению ЧМП по циничности использованных средств, количеству и стоимости украденной госсобственности, числу задействованных высших должностных лиц и сегодня по праву занимает первое место… Прямо или косвенно к афере по разграблению Черноморского морского пароходства были причастны все президенты Украины, большинство глав правительства, многие бывшие и действующие министры».
Ликвидировали не только флот, но и его инфраструктуру, а плавсостав был отправлен на берег. Уже в 1991 году флот сократили до 225 единиц, к 2008-му осталось только 15 судов. Сейчас же пароходство признано банкротом.
Неофициальным венцом деградации Одесского пароходства стал скандал с танкером Delfi. Судно село на мель в одесской акватории в ноябре 2019 года, началась утечка топлива. Целый год одесская портовая немощь старалась наконец стянуть этот старый ржавый чемодан без ручки с отмели. Но каждая попытка вызывала только приступ смеха. К примеру, когда украинские бракоделы пошли на третий приступ танкера, то у них оборвался трос. К началу осени 2020 года Одесса, некогда база крупнейшего флота в Европе, унизительно побрела к частникам. Судно в сентябре сняли с отмели и всё-таки отбуксировали в Черноморск.
Танкер Delfi
Конечно, скептически настроенный читатель припомнит, что такой же распил был характерен для России 90-х. Но прав читатель будет только отчасти. К примеру, Новороссийское морское пароходство (ныне «Новошип») на момент развала Союза по сравнению с Одесским пароходством выглядело бедным родственником с количеством судов в 100 единиц. Но предприятие выдержало удар 90-х. Сейчас флот «Новошипа» — это около 110 современных судов. И это после сильного удара пандемии и санкционного режима Запада, вынудивших продать около 30 процентов флота для преодоления кризиса.
Вывод очевиден. Хутор не терпит чего-то более сложного, нежели хата-мазанка и бутылка горилки. Само существование чего-то большого, мощного и технически глубокого пугает хутор до заикания.
Сено, горшки и брички
После аннигиляции промышленности хутор решил самоутвердиться. Ещё при Януковиче Одесскую оперу, словно в горячечном бреду, оглашали истошные напевы «Кармен», переведённые на расово правильную мову. А в 2011 году без официального запрета на русский язык украинские власти обязали все компании закупать кинопродукцию исключительно у украинских дистрибьюторов на украинском же языке. В Одессе даже появились подпольные киноклубы, где можно было посмотреть фильм на русском языке.
После майдана и сакральной трагедии Дома профсоюзов, которая была, по сути, программным заявлением о начале пика экспансии хутора, Одессу буквально отдали на разграбление селянам с Запада Украины. В город завезли хуторских парубков, и последствия не заставили себя ждать.
Одесские пляжи — кошмар туриста
Хлопцы мигом стали перекраивать город в тот «уютный» хутор, который был им знаком. Стены старинных зданий украсили нацистские лозунги, а парки загадили пивными банками и бутылками. На пляжах можно было нередко лицезреть, как селянки закапывали в песок подгузники своего потомства, а прибой бороздили целые поля мусора.
Но в армии западенского поголовья можно выделить и пару знаковых фигур. Например, Алёну Балабу, которая обязана исключительно майдану взлётом своей карьеры. Уроженка северо-западного Ровно в Одессе сразу развернула бурную деятельность, став пресс-секретарём местного «майдана», представителем партии «УДАР» и членом разнообразных городских комитетов. Наибольшую известность она обрела на ниве перевоспитания «слишком русских» детей Одессы.
Не менее знаковой является фигура Соломии Бобровской. Эту селянку, обкатанную в деле в 2010 году на стажировке в офисе депутата Либеральной партии Канады Эндрю Каниа, отправили в Одессу с целью создания «украиноязычного информационного пространства». Весь проект в итоге вылился в насильственное насаждение мовы и запрет русского языка.
И это автор ещё не вспоминает политического гастарбайтера Михаила Саакашвили. Этот персонаж, имея прирождённую «чуйку» на желание хозяев, прямо перед зданием Одесской областной администрации воткнул «Шлюбну світлицю» (хату бракосочетаний). Так сказать, утвердил очередную победу хутора над городом, попутно вытоптав клумбу перед администрацией.
Хата бракосочетаний им. Саакашвили
Но своеобразным апофеозом издевательства над Одессой стало проведение «Сорочинской ярмарки» в 2019 году, точнее, как её пафосно называют, «Национальной Сорочинской ярмарки». Это настоящий гимн сельской местечковости и покосившимся хатам. Никогда ещё данное мероприятие в Одессе не проводилось, но никакой загадки в таком решении властей не было.
Руководитель проекта «Сорочинская ярмарка» Светлана Свищева открыто заявила, что ярмарка попытается привить одесситам дух Центральной и Западной Украины. В самой Одессе место проведения тоже было выбрано неспроста. Все объекты ярмарки оккупировали знаменитый Приморский бульвар, Потёмкинскую лестницу и площадь Дюка де Ришелье. Мелкотравчатые ремесленники с глиняными горшками, продавцы прогорклого сала, волы, которых водили по кругу, специалисты по лепке самых больших галушек и варке декалитров борща и разнообразные бандуристы на целых пять дней превратили исторический центр портового города в филиал Жмеринки в самом худшем её виде. Кстати, в рамках мероприятия проходил гастрономический конкурс с номинациями… «Украинская галушка» и «Украинский вареник».
«Сорочинский ужас» Одессы
Бульвар «украсили» снопами сена и вязанками хвороста, проезжую часть перегородили плетнём, а по улицам пустили бродить сельский люд в вышиванках. Сквозь этот гротеск периодически проезжала бричка с усевшимся на ней карикатурным и изрядно потеющим Гоголем. Не обошлось без откровенных скандалов. Так, приехавшие просвещать дремучих одесситов западенцы свои авто беззастенчиво поставили на пешеходные зоны, а на все упрёки отвечали в стиле «нам можно».
Разумеется, в эти благословенные июньские дни кошмара на несчастного французского герцога Ришелье в очередной раз натянули хуторскую рубашку. Казалось, что Дюк с ужасом смотрел, во что превратили его Южную Пальмиру.
Одесса есть только в воспоминаниях
По факту Одесса осталась только в воспоминаниях и на киноплёнке. И дело не только в одесском ментальном колорите, который, несмотря на весь его гонор, Киев сломал о колено и выбросил на свалку истории. «Преобразился» и сам город.
Так, легендарную ротонду Аркадии, которая прославлена даже в советском кинематографе, снесли напрочь. Сначала власти обещали отреставрировать её или же вовсе воссоздать заново в первозданном виде. «Воссоздали» весьма своеобразно, перекроив внешний вид и превратив всеми любимое место в ещё один перспективный кабак. Побережье вообще больная тема для современной Одессы. В погоне за сиюминутной выгодой весь берег оказался покрытым уродливыми лавчонками, клубами и кафе, которые топором безумного лесоруба прошлись почти по всей прибрежной зелени.
Нет более знаменитой гостиницы «Спартак» (в Российской империи — «Империал»). Несмотря на то что здание гостиницы, построенное в стиле модерн ещё в 1875 году, являлось исторической ценностью, его снесли ещё в 2008 году.
Вслед за гостиницей и ротондой канул в Лету и значимый для коренных одесситов дворик Дворца моряков, который служил летним театром. В нём снимали фильмы, проводили целые кинофестивали. Сейчас на месте дворика планируют отстроить ещё одну гостиницу.
И это не считая таких «мелких» актов патриотического вандализма, как перекраска Потёмкинской лестницы в жёлто-синие цвета флага, снос памятников Ленину и разрушение барельефа, посвящённого великому маршалу Георгию Жукову.
Также не стоит забывать, что время мелких жуликоватых дельцов давно миновало. Сейчас Одесса — это рассадник преступников куда более зубастых. Город можно назвать одним из крупнейших хабов для международной контрабанды. И переваливают тут не какие-нибудь «левые» джинсы и виниловые пластинки, а такие игрушки, как ПЗРК. Через одесский порт наши западные «друзья», с их «непримиримой» войной с коррупцией, с лёгкостью перебрасывают оружие для тех персон, которым напрямую поставлять вооружение не могут.
Как бы ни было горько, какая бы ностальгия ни терзала обывательские сердца, нужно чётко понимать, что Одесса перестала быть собой. Перестала быть и той реальной промышленной Одессой, и той воображаемой, обаятельной и вороватой. Нельзя в рамках СВО обольщаться и надеяться на лучшее. Это не просто вредно, это преступно.
Сергей Монастырёв,
https://alternatio.org/articles/articles/item/107879-kak-odessu-prevraschali-v-hutor
