Баркиды были фактически изгнаны в испанские владения
29.05.2019, 08:19
Если про современность, то для большинства людей что Сципион, что Ганнибал это какие-то персонажи из истории древнего Рима. Вроде знакомые, но не на столько как Цезарь, который как известно умел делать 7 дел одновременно и изобрел салат. Интересующиеся историей , думаю оценивают его по заслугам.
На стороне Рима была система и очень большие ресурсы (человеческие, экономические, дипломатические и т.д.).
Ганнибал же брал прежде всего своими личностными качествами. Даже если брать в расчет подготовку и наставничество его отца, такого же экзистенциального противника Рима, роль Ганнибала в пун. войне есть определяющей. Включая провокационное поведение на Пиренейском полуострове.
Ганнибал же брал прежде всего своими личностными качествами. Даже если брать в расчет подготовку и наставничество его отца, такого же экзистенциального противника Рима, роль Ганнибала в пун. войне есть определяющей. Включая провокационное поведение на Пиренейском полуострове.
Дело даже не в ресурсах, а в том, что Ганнибалу люто срала в кашу правящая знать. Так как боялись его усиления и вечно не отправляли ему ни нормального количества войск, ни денег. Отчасти из-за этого у него и большинство побед, это победы вопреки, когда у римлян было солидное преимущество. Если бы у него была вся поддержка, то он бы не испугался идти на Рим в определенный момент, а там уже кто знает.
При осаде Рима Ганнибалу ни чего не светило, и он это прекрасно понимал. У Ганнибала не было осадной техники и достаточного количества войск, а Рим был очень укрепленным городом. Вся надежда была на то, что римляне зассут и подпишут мирный договор выгодный Карфагену. Для этого сидеть в бесперспективной осаде и терять пойтны славы было самым худшим решением. Гораздо выгоднее было продолжать наводить шухер на территории италийского полуострова.
Это пример того, когда эффективный полководец оказывается в зависимости от торговцев и "дипломатов".
моё почтение за широкие знания)
осталось все это в продуктивный спор поставить.
осталось все это в продуктивный спор поставить.
Однажды, в студеную зимнюю пору
Я в Альпы зашел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Слон, везущий финикийский обоз.
И шествуя важно, в спокойствии чинном,
Слона ведет под уздцы Ганнибал
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах... а сам великан!
"Здорово парнище!"- "Ступай себе мимо!"
-"Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда слонишки?"- "Из Испании, вестимо;
Брат, слышь, снаряжает, а я отвожу".
(В Сагунте раздавался вопль Гасдрубала.)
"А что, у отца-то большая семья?"
-"Семья-то большая, да три человека
Окромя Гасдрубала Магон лишь да я..."
-"Так вот оно что! А как звать тебя?" - "Баркой".
-"А кой тебе год?"- "30 уж миновал...
Ну, мертвый!"- крикнул пуническим басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал.
На эту картину так солнце светило,
Отряд был так уморительно мал,
Как будто всё это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал!
Но был финикиец живой, настоящий,
И обоз, и доспехи, и серенький слон,
И снег, до границы Рима лежащий,
И зимнего солнца холодный огонь -
Всё, всё настоящее финикийское было,
С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,
Что пунической душе так мучительно мило,
Что карфагенские мысли вселяет в умы,
Те честные мысли, которым нет воли,
Которым нет смерти - дави не дави,
В которых так много и злобы и боли,
В которых так много любви!
Я в Альпы зашел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Слон, везущий финикийский обоз.
И шествуя важно, в спокойствии чинном,
Слона ведет под уздцы Ганнибал
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах... а сам великан!
"Здорово парнище!"- "Ступай себе мимо!"
-"Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда слонишки?"- "Из Испании, вестимо;
Брат, слышь, снаряжает, а я отвожу".
(В Сагунте раздавался вопль Гасдрубала.)
"А что, у отца-то большая семья?"
-"Семья-то большая, да три человека
Окромя Гасдрубала Магон лишь да я..."
-"Так вот оно что! А как звать тебя?" - "Баркой".
-"А кой тебе год?"- "30 уж миновал...
Ну, мертвый!"- крикнул пуническим басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал.
На эту картину так солнце светило,
Отряд был так уморительно мал,
Как будто всё это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал!
Но был финикиец живой, настоящий,
И обоз, и доспехи, и серенький слон,
И снег, до границы Рима лежащий,
И зимнего солнца холодный огонь -
Всё, всё настоящее финикийское было,
С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,
Что пунической душе так мучительно мило,
Что карфагенские мысли вселяет в умы,
Те честные мысли, которым нет воли,
Которым нет смерти - дави не дави,
В которых так много и злобы и боли,
В которых так много любви!
