Из всех новогодних символов, оставшихся нам от СССР, нет ничего более мерзкого, унылого и тошнотворного, чем фильм «Ирония судьбы».
«Ирония судьбы» – это картина Босха, написанная в духе соцреализма, это танго, но танго ничтожеств. В серой пурге советских будней хаотично перемещаются серые советские люди, пытаясь изображать серую советскую любовь в серых городах. Главный герой – тридцатишестилетний маменькин сынок, советское ничтожество vulgaris, пародия на мужчину. Он уже пытался жениться, но сбежал от невесты (мужской поступок, ага). Он жалок. Весь фильм все вокруг будут принимать решения за него.
Невеста решит, где и с кем он встретит новый год. Мама решит, что не следует ему говорить с не менее жалким другом Павликом (она скажет, что в дверь позвонил не Павлик, а соседка). Потом Павлик и другие алкоголики решат за него, что он пьёт в бане, решат, что именно он полетит в Ленинград лоукостом. В Ленинграде за него будут решать уже незнакомые люди. И один из этих людей, серая советская женщина, в итоге сама решит, с кем главный герой будет жить, прилетев к нему с забытым веником.
И всё это на фоне тотального, непроглядного совка: заливной рыбы, серых квартир-двойников на улицах с одинаковыми бессмысленными названиями, с одинаковой мебелью («Румынский гарнитур за восемьсот тридцать рублей!»). Мир «Иронии судьбы» – это мир не праздника, а убогости. Это мир советского дефицита («Ты уже сделала салат из крабов… кстати, где ты достала крабы?»), советского быта («Румынский гарнитур за восемьсот тридцать рублей!»), советской работы («Надежда — отличный педагог, чуткий товарищ, она ведет огромную общественную работу, она висит на Доске почета…») и советского говна. Говна, правда, в кадре нет, но оно незримо присутствует во всех сценах.
И над всем этим – стихи Цветаевой (муж – агент НКВД, расстрелян своими же на Лубянке, дочь – 15 лет ссылки и лагерей, вторая дочь умерла от голода в 1920-м, сын погиб на фронте, похоронен в братской могиле) и Пастернака (затравлен своими же советскими коллегами после присуждения Нобелевской премии).
Эти стихи – как жирный майонез в салате «оливье» с дешёвой колбасой и продуктом «зелёный горошек». Подчёркивают мерзость вкуса.
Вообще Рязанов, конечно, гений. Так мастерски показать всю омерзительность совка смог бы, пожалуй, только Линч. Заливная рыба – не то, чем кажется.
Поэтому я, разумеется, рад тому, что уже второй год подряд Украина не видит по телевизорам этот «символ Нового года». «Иронию судьбы», разумеется, надо показывать – но не ностальгирующим старым людям, которые будут промывать мозги детям и внукам, а школьникам на уроках. А потом, для контраста, показывать американские рождественские фильмы.
Например, «Один дома». Семья летит в Париж, несбыточную мечту советских инженеров, забывая (случайно, без алкогольных причин) дома ребенка. Ребёнок берёт на себя ответственность за дом, заманивает грабителей в остроумные ловушки и передаёт их полиции, параллельно налаживая жизнь своему престарелому соседу. Уровень ответственности восьмилетнего американца примерно на миллион процентов превышает аналогичный показатель тридцатишестилетнего советского имбецила Лукашина.
«Крепкий орешек» – та же история. Американский полицейский берет на себя ответственность за жизнь жены и её коллег, захваченных террористами. И побеждает. С трудом, через боль и кровь, но побеждает. «Ho-ho-ho, motherfucker». Женя Лукашин в этой ситуации, наверное, валялся бы на коленях, умоляя захватчиков о пощаде. Хотя, конечно, никто не взял бы Лукашина ни в крупную корпорацию, ни в полицию. Ничтожества не нужны.
И да, в «Крепком орешке» речь идёт о любви. А в «Иронии судьбы» и любви-то нет: герои просто выбирают, с кем рядом они сдохнут в старости. Вопрос «где» даже не стоит: всё равно их квартиры одинаковые. Безысходность.
Украинские школьники заслуживают того, чтобы на примере «Иронии судьбы» понимать всю убогость совка. Но – не в Новый год. Только не в Новый год.
Мужик рассказывал один на работе что когда в армейке служил в 70х к ним в часть из деревни парень пришел, имя свое писать не умел, его заставляли свет выключать на лампочку дуть, а деды когда он дул выключателем щелкали и все ржали над ним, он дует а она не гаснет ему говорят сильнее дуй, он пыжится на лампочку дует... зато у нас были ракеты... и танки.. и валенки с калошами. До сих пор эти вон галоши с маркой ссср продают на рынках в провинции, вся страна калошами завалена была даже внукам осталось! Так и слышится лозунг который объеденит всех патриотов: Вернем калоши народу и отключим инторнет он молодежь от света вождя отводить! А че заебись же — пошел в магазин в селе купить пожрать, а он в селе как правило один и работает с часу до двух, или вообще раз в неделю газик приезжает с продуктами, автолавка называется... вот пришел ты в магазин говоришь дайте хлебушка пожалуйста, а продавщица на тебя смотрит как на врага народа и говорит хлеба нет есть маргарин и калоши, че делать придется покупать маргарин, берешь его а тебе в нагрузку 10 пар калош, без них не дают маргарина пачку, делать нечего пришел домой взял калошу и жуешь, справедливости ради качество у калош было не то что сейчас жуется легко особенно с маргарином, лучше чем мясо гмошное ваше и жрать потом не хочется долго калоши перевариваются 2-3 дня зато какая энергия, сразу 3 нормы в день выдаешь в поле... с мотыгой... потому что саляру с трактора спиздили, а не выполнишь тебя лишат премии, а без премии не купишь калоши... Плановая экономика же партия постановила производить калоши, вот их и наделали, а куда девать? Не хочешь не ешь, только жрать в сверхдержаве особо то больше и нечего... в общем весело и дружно жили, главное что есть ракеты и танки!
Самое любопытное, что квинтэссенция совка - это не так называемые "патриоты", а так называемые "либералы".
Патриоты уныло предсказуемы и прямолинейны: в крайнем случае, они будут защищать власть даже в обход здравого смысла.
С либералами все гораздо интереснее: советская привычка к двоемыслию расцвела пышным букетом ментальных странностей.
Почти полвека назад в своей статье "Двойное сознание интеллигенции и псевдо-культура" Владимир Кормер объяснил это удивительное свойство сознания, которое теперь называется смешным словом "компартментализация":
"Двойное сознание — это такое состояние разума, для которого принципом стал двойственный взаимопротиворечивый, сочетающий взаимоисключающие начала этос, принципом стала опровергающая самое себя система оценок текущих событий, истории, социума. Здесь мы имеем дело с дуализмом, но редкого типа. Здесь не дуализм субъекта и объекта, не дуализм двух противоположных друг другу начал в объекте, в природе, в мире — добра и зла, духа и материи, но дуализм самого познающего субъекта, раздвоен сам субъект, его этос. Поэтому употребленное ранее выражение «шизоидность» не годится: оно несет слишком большую эмоциональную нагрузку, слишком предполагает патологию. Между тем, интеллигентская раздвоенность, хотя и доставляет неисчислимые страдания и ощутимо разрушает личность, все же, как правило, оставляет субъекта в пределах нормы, не считается клинической, что объясняется, безусловно, прежде всего тем, что двойное сознание характеризует целый социальный слой, является достоянием большой группы, а не есть исключительно индивидуальное сознание".
Поэтому нормально проклинать русский национализм и горячо приветствовать украинский, нормально защищать права и свободы от граждан, которые их недостойны, нормально правым глазом видеть слезинку одного ребенка, а левым - не видеть слезинку другого, нормально и - декларируя плюрализм - выступать за единственно верное учение. Нормально разоблачать ужасы советской власти и всем сердцем слушать музыку революции. Совершенно нормально и не удивляться этому.
Спустя сто лет после ВОСР эти люди напоминают мне лишь баранов из анекдота, которых везут на бойню:
Отличный комментарий!