Вrat
Рейтинг:
7.230 за неделю
Постов: 77
Комментов: 515
C нами с: 2012-03-11
Летом я часто живу на даче. А по соседству со мной участок принадлежит какой-то бабке, вроде сумасшедшей, но не буйной. Целыми днями сидит на лавочке у себя перед домом и бормочет что-то под нос, так, что не разобрать.
Я как-то обратил внимание, когда мимо проходил, что она вроде гладит кого-то, кто на коленях сидит. Думал, кот - присмотрелся, а нету никого, просто руки над коленями держит так, будто придерживает кого-то, и одной рукой по воздуху гладит. Я тогда подумал, что наверное у нее был кот когда-то, вот она и привыкла, и когда задумывается, рука у неё привычные движения совершает, будто кот на коленях сидит. Ну, как у Булгакова, когда Йешуа догадался, что у Пилата есть собака, когда тот во время головной боли делал движения, будто гладил её.
А однажды ночью, когда я спал на даче, вот что случилось. Просыпаюсь от того, что рука лежит на чем-то шерстистом, лежавшим у меня под боком. Ну, я спросонья решил, что кот мой, погладил по привычке, но чувствую - шерсть слишком жесткая какая-то. И тут вспоминаю, что я на даче, а кот-то у меня в городе. Просыпаюсь, естественно, сразу же, но не дергаюсь, и быстро думаю - что делать. В голове тут же план созрел - быстро накрыть одеялом, что бы это ни было, и в окно выкинуть.
И только я первое движение сделал, как это что-то с кровати спрыгнуло и к двери метнулось. Я только краем глаза заметил силуэт, и что-то странное в движении его было. Я вскочил, дошел до двери, вижу, приоткрыта, и успокоился, решил, что просто дверь забыл закрыть вечером и какой-то кот забрел ко мне, а может собачка чья-нибудь.
Возвращаюсь, прохожу мимо окна, и вдруг прямо за ним вижу лицо бабки с соседнего участка. Я еще никогда её такой не видел, волосы седые распущены, на ветру развеваются, глаза огромные, и прямо на меня смотрит. И так страшно мне стало, я от окна отпрыгнул назад, а она бросилась на свой участок, огромными прыжками. Я еще долго успокоиться не мог, но лег и уснул в конце концов. И уже когда засыпал, тут до меня дошло, что странного было в том убегающем коте, или собаке, кто бы уж там не был - двигался он так, как будто бы не бежал, а катился по полу к двери.
Наутро проснулся, пошел за водой, прохожу мимо участка бабки, а она как всегда, сидит на лавочке, и под нос себе что-то бормочет, причесанная, тихая, как обычно. Я уж подумал, приснилось мне ночью, как она в безумном виде по участкам бегала. А поближе подхожу, и слышу, как она произносит, разборчиво совершенно, и рукой, как всегда, гладит что-то невидимое у себя на коленях:
- Что же ты, зачем ночью бегать меня за собой заставил, а? Зачем к парню ночью залез, вон как напугал его!
Меня аж в дрожь бросило, я едва сдержался, чтобы на бег не перейти.
Стал потом справки об этой бабке наводить, никто толком ничего не знает, кроме того, что она лет десять в психушке провела, а с тех пор, как выпустили, все сидит у себя перед домом на лавочке целыми днями.
И только однажды, день победы был, выпили мы с одним мужиком в возрасте, из поселка, и он рассказал мне, что бабка эта лет пятнадцать назад своего деда зарубила топором, и голову ему отрубила. И когда менты приехали, она сидела на той самой лавочке у себя перед домом, улыбалась, а отрубленную голову деда своего держала на коленях, и всё гладила и разговаривала с ней.
Я как-то обратил внимание, когда мимо проходил, что она вроде гладит кого-то, кто на коленях сидит. Думал, кот - присмотрелся, а нету никого, просто руки над коленями держит так, будто придерживает кого-то, и одной рукой по воздуху гладит. Я тогда подумал, что наверное у нее был кот когда-то, вот она и привыкла, и когда задумывается, рука у неё привычные движения совершает, будто кот на коленях сидит. Ну, как у Булгакова, когда Йешуа догадался, что у Пилата есть собака, когда тот во время головной боли делал движения, будто гладил её.
А однажды ночью, когда я спал на даче, вот что случилось. Просыпаюсь от того, что рука лежит на чем-то шерстистом, лежавшим у меня под боком. Ну, я спросонья решил, что кот мой, погладил по привычке, но чувствую - шерсть слишком жесткая какая-то. И тут вспоминаю, что я на даче, а кот-то у меня в городе. Просыпаюсь, естественно, сразу же, но не дергаюсь, и быстро думаю - что делать. В голове тут же план созрел - быстро накрыть одеялом, что бы это ни было, и в окно выкинуть.
И только я первое движение сделал, как это что-то с кровати спрыгнуло и к двери метнулось. Я только краем глаза заметил силуэт, и что-то странное в движении его было. Я вскочил, дошел до двери, вижу, приоткрыта, и успокоился, решил, что просто дверь забыл закрыть вечером и какой-то кот забрел ко мне, а может собачка чья-нибудь.
Возвращаюсь, прохожу мимо окна, и вдруг прямо за ним вижу лицо бабки с соседнего участка. Я еще никогда её такой не видел, волосы седые распущены, на ветру развеваются, глаза огромные, и прямо на меня смотрит. И так страшно мне стало, я от окна отпрыгнул назад, а она бросилась на свой участок, огромными прыжками. Я еще долго успокоиться не мог, но лег и уснул в конце концов. И уже когда засыпал, тут до меня дошло, что странного было в том убегающем коте, или собаке, кто бы уж там не был - двигался он так, как будто бы не бежал, а катился по полу к двери.
Наутро проснулся, пошел за водой, прохожу мимо участка бабки, а она как всегда, сидит на лавочке, и под нос себе что-то бормочет, причесанная, тихая, как обычно. Я уж подумал, приснилось мне ночью, как она в безумном виде по участкам бегала. А поближе подхожу, и слышу, как она произносит, разборчиво совершенно, и рукой, как всегда, гладит что-то невидимое у себя на коленях:
- Что же ты, зачем ночью бегать меня за собой заставил, а? Зачем к парню ночью залез, вон как напугал его!
Меня аж в дрожь бросило, я едва сдержался, чтобы на бег не перейти.
Стал потом справки об этой бабке наводить, никто толком ничего не знает, кроме того, что она лет десять в психушке провела, а с тех пор, как выпустили, все сидит у себя перед домом на лавочке целыми днями.
И только однажды, день победы был, выпили мы с одним мужиком в возрасте, из поселка, и он рассказал мне, что бабка эта лет пятнадцать назад своего деда зарубила топором, и голову ему отрубила. И когда менты приехали, она сидела на той самой лавочке у себя перед домом, улыбалась, а отрубленную голову деда своего держала на коленях, и всё гладила и разговаривала с ней.
История написана на основе дневника, найденного мною в квартире, куда я переехал. Верить в это или нет, я не знаю.
Немного предыстории. Судя по дневнику, это случилось в 1998 году, когда технологии были не чета нынешним. Автор был обычным подростком, учился в 9-м классе, по будням учился в школе, а по выходным устраивал «вечеринки» с друзьями на всю катушку — благо, график работы родителей позволял делать это. Друзья собирались у него в квартире и по видеомагнитофону смотрели различные фильмы. Настал момент, когда они пересмотрели все кассеты, имевшиеся в наличии, и нужно было покупать новую. Договорились скинуться на видеокассету, кто сколько может. Собственно, с этого история и начинается...
* * *
11 МАЯ
Я решил прогулять школу и пойти поглядеть на новинки кино. К моему великому разочарованию, магазин, в котором они продавались, оказался закрыт. Я с тоской на сердце побрел вдоль мостовой, надеясь успеть к третьему уроку. Пройдя пару сотен метров, я остановился, как вкопанный, ибо увидел перед собой кое-что, привлекшее моё внимание: я заметил киоск, который никогда прежде в этом районе не видел. Я подошел к нему поближе. Это был передвижной киоск-трейлер и — о чудо! — в нем продавались видеокассеты. «Да, все-таки есть на земле справедливость» — пронеслось у меня в голове. Я начал рассматривать имеющийся в наличии товар, но, к моему разочарованию, выбор был скуднее некуда. Всего лишь семь кассет, стоявших в ряд и не имеющих ничего примечательного, кроме не маркированной обложки. Я долго думал, стоит ли рисковать и покупать какую-нибудь из этих кассет, но в конце-концов сделал выбор.
Я постучал в окошко киоска в ожидании ответа, но ответа не последовало. Тогда я постучал еще раз. С той стороны раздался грубый мужской голос:
— Тебе чего?
— Я бы хотел купить у вас кассету, — ответил я.
— Какую кассету? — в его тоне я расслышал нотку сарказма.
«Издевается, что ли?» — подумал я. Лица его я не видел, но почему-то в тот момент мне представился образ толстого, прыщавого и неуклюжего болвана. Я хотел было уйти, но желание поразить друзей взяло верх над разумом.
— Вот, у вас на полке семь кассет в ряд стоят...
— 25 рублей за кассету, — уже серьёзно произнёс голос. Я молча деньги в окошко, и все семь кассет оказались у меня в руках. Я, довольный собой, направился домой.
По пути домой я размышлял о том, что же может быть на этих кассетах. Какой-нибудь дешевый трэш? Фильм, провалившийся в прокате? А может быть, домашнее порно?.. Хм... Заскочив в квартиру, я снял кроссовки и пулей влетел в комнату, где стоял видеомагнитофон. Вывалив кассеты на пол, я стал просматривать наклейки на кассетах. Оказалось, что все кассеты были пронумерованы и назывались: «День 1», «День 2» и т. д. Все, кроме последней кассеты. На ней не было наклейки. Я взял кассету с названием «День 1» и вставил в магнитофон.
На экране появилась простая школьная тетрадь в 12 листов. На обложке тетради четким почерком было написано имя ученика — Алексей (фамилию опущу), класс — 8-й «б», школа такая-то. Далее тетрадь с экрана пропала, и появилась запись съемки любительской камерой. Сперва была показана панорама города, где велась съемка. Город я не узнал. На пленке была зима, на улице стоял вечер. Камера совершала характерные движения вверх и вниз, как обычно бывает, когда человек снимает при ходьбе. Вдруг оператор свернул куда-то в кусты и остановился. Создавалось впечатление, что теперь съемка ведется в парке. Камера сконцентрировала внимание на детской площадке, на которой играло несколько детей школьного возраста. Дети потихоньку расходились, а камера не сводила с них объектива до тех пор пока с площадки не ушел последний ребенок. Я уже хотел было выключить это, но тут камера пришла в движение. Она начала следовать за последним ребенком по пятам. И с каждым шагом камера приближалась все ближе и ближе. Вот она уже у него за спиной, видно мужскую руку, тянущуюся к детской спине... Внезапно запись прервалась, и следующий кадр поверг меня в ужас. В нём был тот же ребенок (его я узнал по куртке), лежащий на снегу с перерезанным горлом. Но на этом запись не закончилась. Следующий кадр показывал все того же ребенка, но теперь он уже сидел за столом и делал уроки. Он улыбался в камеру, махал рукой, затем встал и радостно подошёл к камере. Его глаза сияли от счастья. Запись прервалась в очередной раз, далее камера снова показала ребёнка, сидящего за другим столом совсем в другом месте, но теперь он не делал уроки. Он был мёртв. Из горла сочилась кровь, а его окоченевшее лицо было уставлено в сторону камеры. За кадром был слышен грубый мужской голос: «Вот что бывает с теми, кто подолгу гуляет в парке и не слушает своих родителей. Передай привет своему папе, который по пьяни отдал мне запись с тобой в главной роли». На этом первая кассета заканчивалась.
Это было ужасно. Меня вырвало… Я хотел верить в то, что это монтаж, постановка, да что угодно, но только не правда. Первая мысль, которая пришла мне в голову — обратиться в милицию. Они должны найти эту сволочь, они должны! И тут я вспомнил до боли знакомый голос на пленке. Я вставил кассету снова, перемотал до конца, прослушал еще раз. Точно. Это голос из киоска-трейлера. Меня охватил панический страх. Я не знал, что мне делать. Я боялся за свою жизнь. Ведь если на пленке правда, то я подписал себе смертный приговор. «25 рублей за кассету», — да, именно столько теперь стоит моя жизнь. Думай, думай! Показать это кому-либо? А стоит ли? А вдруг тот человек, которому я покажу, проболтается? Тогда мне конец. Возможно, сволочь уже наблюдает за мной. Он ведь видел мое лицо... Черт, черт, ЧЕРТ!
12 МАЯ
Я решил не предпринимать ничего. Кассеты я спрятал дома в надежном месте, там, где я обычно прятал сигареты.
Остаток дня прошел хуже некуда. Я боялся каждого шороха, наблюдал за тем, что творится за окном, сигареты улетали одна за другой, а когда постучали в дверь, то я чуть было не сошел с ума. Но к счастью, за дверью был не маньяк с тесаком, а мой друг Андрюха. Он зашел узнать, как у меня дела и почему я не пришел сегодня в школу. Как это ни прискорбно, мне пришлось соврать. Я сказал ему, что приболел и пару дней побуду дома. Мы немного побеседовали с ним, мне полегчало. Но тут Андрюха ушел, и мне снова стало не по себе. Понедельник — родители приедут только через неделю, и от этого мне становилось еще хуже. Стемнело.
Я лежал в кровати и безуспешно пытался уснуть, когда раздался стук в дверь. «Нет, не может быть! — подумал я. — Он не может знать, где я живу! Так. Без паники. Я дома, а значит, в безопасности. По крайней мере, на данный момент. Нужно просто не обращать внимания...».
Снова стук. И еще, и еще… Мои нервы не смогли выдержать этого натиска, я вскочил с кровати и направился к двери. «Кто там?» — спросил я. «Привет, это я, мы ведь хотели погулять вечером» — ответил женский голос. Я почувствовал небывалое облегчение. С этими бестолковыми раздумьями про маньяка я совсем забыл про то, что обещал Насте погулять с ней в понедельник. Я мельком взглянул на часы — половина одиннадцатого. Я открыл дверь, сказал ей, что приболел и предложил посидть у меня дома.
Настя вошла в квартиру. Мы прошли в кухню, я поставил чайник. Мы стали беседовать. К слову, Настя — очень хорошая подруга, но ужасная сплетница и все попытки к ней подкатить обрубает на корню, ссылаясь на более высокие чувства, чем физическое влечение — любовь и все такое фигаро... В общем, попили мы с ней чайку и я, чтобы Настя осталась у меня подольше (я совсем не хотел оставаться один), предложил посмотреть какой-нибудь фильм. Она согласилась и напомнила, что я обещал купить новую кассету. Я что-то промямлил в ответ. Мы долго думали, какой бы фильм посмотреть. Настя настаивала на «Зловещих мертвецах», а я хотел посмотреть «Счастливчик Гилмор». В итоге решили посмотреть фильм «Маска» с Джимом Керри. По ходу фильма я пытался приобнять Настю, за что получил пару раз по рукам. Ну почему она такая упрямая? Спустя полтора часа фильм кончился. Я предложил посмотреть ещё что-нибудь, но Настя, ссылаясь на поздний час, стала собираться. Действительно, было два часа ночи. В такое время я не мог отпустить её одну — стал собираться вместе с ней. Сперва она была против, но потом согласилась. Выходя из дома, я забыл пачку сигарет, но возвращаться не стал.
Настя жила в другом конце города, но так как город у нас небольшой, то через 30 минут мы уже прощались. Я чмокнул её в щечку, она улыбнулась и пошла домой. Я быстрым шагом направился домой — дико хотелось закурить. В нескольких кварталах от своего дома я увидел, что под фонарем стоит человек. Я собрался пройти мимо, но тут он спросил: «Закурить не найдётся?». Голос не был похож на голос с плёнки, и мне полегчало. «Сам вот ищу», — ответил я и направился дальше, а человек так и продолжил стоять под фонарём. Заскочив домой, я принял душ и лёг спать. Мне снился мальчик с плёнки, он плакал и умолял не убивать его.
Я проснулся утром. Состояние было похмельно-депрессивное, время — шесть часов утра. Я проспал всего два с половиной часа. Неудивительно, что мне было так хреново. Ну раз так, решил я, значит, схожу сегодня в школу. Мысли о пленке отпали сами собой — мой рассудок отказывался вспомнить то, что я видел на экране. Я позавтракал и пошёл на первый урок.
День в школе прошел паршиво — я получил двойку по химии. Да уж, родителей это не обрадует. Я медленно брёл домой, рассматривая витрины магазинов. Мне приглянулась доска для скейтборда — давно о такой мечтал. Добравшись до дома, я вошел в подъезд и проверил наш почтовый ящик. Письмо. От кого? На конверте не было написано абсолютно ничего. Я поднялся на свой этаж, вошел в квартиру, швырнул ранец в угол и зашел в свою комнату. Открыл конверт и стал читать:«Здравствуй, Владислав! Как тебе мой фильм? Ты уже посмотрел первую кассету? Если да, то не тяни резину, вставляй вторую и наслаждайся зрелищем. Но предупреждаю — никому ни слова».
Ком подступил к горлу. Я перечитал письмо еще раз, не веря своим глазам. Как? Когда? Я вспомнил вчерашний день и человека возле фонаря. Мысли штурмовали мою голову, висок пульсировал, руки тряслись от страха.
Решил посмотреть вторую кассету. Я достал из своего тайника пакет с кассетами, нашел нужную и вставил в магнитофон. На экране показалась привычная школьная тетрадь, все тот же почерк, что и на первой тетради. Имя ученика — Анна, класс — 11-й «г», школа уже другая... В объективе камеры снова появились окрестности города — не могу сказать точно, тот же это город, что на первой кассете или нет, но постройки казались другими. На улице стояла весна, было раннее утро, дети cпешили в школу. Камера направилась в сторону местной школьной курилки (обычно это место, не столь отдаленное от школы, но скрытое от учительских глаз — чаще всего располагается за гаражами или за углом школы) и замерла в кустах за гаражом. Спустя пару минут в кадр попала симпатичная стройная девушка лет семнадцати на вид, блондинка. Она достала сигарету и закурила. Как только девушка повернулась спиной, камера пришла в движение. Девушка заметила шум за спиной и обернулась, пыталась позвать на помощь, но уже было слишком поздно... Запись прервалась.
Следующий кадр. Девушка сидит, привязанная к стулу, за столом рядом с мертвым мальчиком. Тело мальчика разложилось и стало похоже на иссохшую мумию. Девушка дышит. Глаза замотаны, рот заклеен скотчем. В кадре появляется мужчина. На лицо надета маска. Он достаточно атлетичного телосложения, одет в военную форму. Он срывает со рта девушки скотч и задаёт вопрос: «Ты девственница?». Девушка молчит. Тогда мужчина развязывает ей глаза, и девушка истерично кричит. Мужчина срывает с нее всю одежду, повторяя вопрос: «Ты девственница?». Девушка молчит, она напугана до ужаса. Мужчина без лишних слов берёт дрель, вставляет в удлинитель неподалеку от стола и подходит к девушке. Истошный крик: «Прошу, вас не надо!» — и через секунду дрель уже наматывает её промежность на сверло. Девушка сперва закричала, а потом забилась в конвульсиях. Он продолжал сверлить до тех пор, пока она не перестала двигаться. Затем он сказал: «Девушки, бросайте курить, подумайте о своих детях». На этом запись закончилась.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем ко мне вернулась возможность двигаться. Я закурил. Меня уже не удивляла его жестокость. Я смирился со всем тем, что происходит на экране...
* * *
Далее в дневнике следует пропуск в несколько дней.
* * *
16 МАЯ
Прости, дневник, но это невыносимо. Как же я устал смотреть на эти зверства. Чего он добивается? Каждый день мне приходилось просматривать по одной кассете в день. Таковы были его условия. Теперь я понимаю смысл названий «День 1», «День 2», будь они неладны. Сегодня пришло время кассеты под названием «День 6». Я размышляю над тем, чем он удивит на этот раз. Итак, что же там может быть? Хм, перерезанное горло было, дрель и промежность были, молоток и зубы тоже, топор и руки — это было зрелище «Не воруйте ребята», пила и ноги — скучновато, парень быстро откинулся. Может, сегодня будут кувалда и яйца? А-ха-ха… Я схожу с ума.
Сегодня должны прийти друзья, чтобы посмотреть фильм, но я скажу, что видеомагнитофон сгорел. И мы просто пойдём погуляем, а вечером я посмотрю шестую кассету.
* * *
В семь часов вечера пришли друзья — Андрюха, Настя и еще пара человек. В общем, я сказал, что видеомагнитофон сгорел. Сперва на меня накинулись с упрёками, но потом вроде все утихло, и мы пошли гулять. Мы побродили по городу, зашли в кафешку, попили пива и уже собирались уходить, как вдруг Андрюха подозвал меня к себе: «Влад, подойди на пару слов, нужно поговорить». Я подошёл. «Влад, что с тобой? Ты как будто сам не свой. Что-то случилось?» — спросил Андрюха. «Да нет, все нормально, просто не выспался, да с Настей никак не получается замутить», — ответил я. «Не верю. Давай, выкладывай всё, как есть», — настойчиво сказал Андрей. Я не знал, что ответить — сказать правду сейчас и выставить себя дураком? В итоге я сказал: «Приходи завтра вечером часов в шесть ко мне, я тебе всё расскажу и покажу». «Хорошо», — ответил Андрюха. Мы покинули кафе и направились по домам. Я, как всегда, проводил Настю и направился домой. Брёл, как в тумане. Я не понимал, иду ли я домой либо нарезаю круги, пока резкая боль в области ступни не вернула меня к реальности. Я поднял ступню и обнаружил, что я распорол на куске стекла на своих кроссовках подошву, а вместе с ней и часть пятки. Я вприпрыжку добрался до дома. На автомате достал письмо из ящика, зашел домой, обработал рану, прочитал письмо, в котором что-то говорилось о финишной прямой. Выкинул письмо и вставил шестую кассету. Глянул на часы — половина двенадцатого.
Кассета шестая. Очередная тетрадь. Анатолий, 9-й «а» класс, школа номер то-то... Я его знал! Это парень, который бесследно исчез полгода тому назад. Бог мой… Этого не может быть. Мы вместе играли за один хоккейный клуб. Не может быть... На плёнке я увидел очертания знакомого города. Мне знакомы эти улицы, я бывал на них. На улице стоит осень, разгар дня. Камера снимает наш спорткомплекс прямо из кустов напротив входа. Из него выходят ученики хоккейной секции. Последними выходим мы с Толиком. О Боже! Мы прощаемся у входа и расходимся в разные стороны. Мельком я замечаю свой взгляд на объективе камеры. Я, кажется, заметил его! Но я поворачиваюсь и ухожу, а камера начинает следить за Толей...
В этот раз мне действительно было страшно, ведь в объективе камеры находился мой друг! Он настиг Толю в заброшенном переулке, куда Толя отошел справить нужду. Я не хочу говорить о том, что это мразь сделала с Толей. Для того, чтобы уснуть, мне пришлось выпить двести граммов водки. Я не верю, что это происходит со мной…
17 МАЯ
Я посмотрел все кассеты. Седьмую и последнюю смотрел сегодня с утра. Она пустая. Сегодня вечером должен прийти Андрей, я ему всё покажу, и мы вместе что-нибудь придумаем. А пока я пойду прогуляюсь.
* * *
Я побродил по городу, зашел к Насте, пообщались. Вдоволь нагулявшись, я вернулся домой и по привычке я проверил почтовый ящик. От ужаса у меня подкосились ноги. Вместо привычного письма в ящике лежала кассета. Как она туда попала, я понятия не имею. На кассете была надпись «День 7».
Я вставил кассету и обомлел от ужаса. Тетради не было. Вместо неё во весь экран была моя фотография из паспорта. Я сглотнул подступивший к горлу ком. Улицы нашего города. Следующий кадр — я, идущий в обнимку с Настей, далее я, сидящий в баре, и, наконец, я, выходящий из подъезда своего дома на сегодняшнюю прогулку. От страха я собрал все кассеты в кучу и сжег прямо на кухне. Остатки я покрошил и смыл в унитаз. Дневник, пожалуй, спрячу там, где хранил кассеты и сигареты.
Cтучат в дверь. Наверное, это Андрей. Теперь мы что-нибудь придумаем.
* * *
Это последняя запись из дневника. Я нашел его в одной из комнат, когда менял старые полы. О том, кто жил в этой квартире раньше, мне ничего не известно. Мол, жила семья, а потом все разом куда-то съехали...
Немного предыстории. Судя по дневнику, это случилось в 1998 году, когда технологии были не чета нынешним. Автор был обычным подростком, учился в 9-м классе, по будням учился в школе, а по выходным устраивал «вечеринки» с друзьями на всю катушку — благо, график работы родителей позволял делать это. Друзья собирались у него в квартире и по видеомагнитофону смотрели различные фильмы. Настал момент, когда они пересмотрели все кассеты, имевшиеся в наличии, и нужно было покупать новую. Договорились скинуться на видеокассету, кто сколько может. Собственно, с этого история и начинается...
* * *
11 МАЯ
Я решил прогулять школу и пойти поглядеть на новинки кино. К моему великому разочарованию, магазин, в котором они продавались, оказался закрыт. Я с тоской на сердце побрел вдоль мостовой, надеясь успеть к третьему уроку. Пройдя пару сотен метров, я остановился, как вкопанный, ибо увидел перед собой кое-что, привлекшее моё внимание: я заметил киоск, который никогда прежде в этом районе не видел. Я подошел к нему поближе. Это был передвижной киоск-трейлер и — о чудо! — в нем продавались видеокассеты. «Да, все-таки есть на земле справедливость» — пронеслось у меня в голове. Я начал рассматривать имеющийся в наличии товар, но, к моему разочарованию, выбор был скуднее некуда. Всего лишь семь кассет, стоявших в ряд и не имеющих ничего примечательного, кроме не маркированной обложки. Я долго думал, стоит ли рисковать и покупать какую-нибудь из этих кассет, но в конце-концов сделал выбор.
Я постучал в окошко киоска в ожидании ответа, но ответа не последовало. Тогда я постучал еще раз. С той стороны раздался грубый мужской голос:
— Тебе чего?
— Я бы хотел купить у вас кассету, — ответил я.
— Какую кассету? — в его тоне я расслышал нотку сарказма.
«Издевается, что ли?» — подумал я. Лица его я не видел, но почему-то в тот момент мне представился образ толстого, прыщавого и неуклюжего болвана. Я хотел было уйти, но желание поразить друзей взяло верх над разумом.
— Вот, у вас на полке семь кассет в ряд стоят...
— 25 рублей за кассету, — уже серьёзно произнёс голос. Я молча деньги в окошко, и все семь кассет оказались у меня в руках. Я, довольный собой, направился домой.
По пути домой я размышлял о том, что же может быть на этих кассетах. Какой-нибудь дешевый трэш? Фильм, провалившийся в прокате? А может быть, домашнее порно?.. Хм... Заскочив в квартиру, я снял кроссовки и пулей влетел в комнату, где стоял видеомагнитофон. Вывалив кассеты на пол, я стал просматривать наклейки на кассетах. Оказалось, что все кассеты были пронумерованы и назывались: «День 1», «День 2» и т. д. Все, кроме последней кассеты. На ней не было наклейки. Я взял кассету с названием «День 1» и вставил в магнитофон.
На экране появилась простая школьная тетрадь в 12 листов. На обложке тетради четким почерком было написано имя ученика — Алексей (фамилию опущу), класс — 8-й «б», школа такая-то. Далее тетрадь с экрана пропала, и появилась запись съемки любительской камерой. Сперва была показана панорама города, где велась съемка. Город я не узнал. На пленке была зима, на улице стоял вечер. Камера совершала характерные движения вверх и вниз, как обычно бывает, когда человек снимает при ходьбе. Вдруг оператор свернул куда-то в кусты и остановился. Создавалось впечатление, что теперь съемка ведется в парке. Камера сконцентрировала внимание на детской площадке, на которой играло несколько детей школьного возраста. Дети потихоньку расходились, а камера не сводила с них объектива до тех пор пока с площадки не ушел последний ребенок. Я уже хотел было выключить это, но тут камера пришла в движение. Она начала следовать за последним ребенком по пятам. И с каждым шагом камера приближалась все ближе и ближе. Вот она уже у него за спиной, видно мужскую руку, тянущуюся к детской спине... Внезапно запись прервалась, и следующий кадр поверг меня в ужас. В нём был тот же ребенок (его я узнал по куртке), лежащий на снегу с перерезанным горлом. Но на этом запись не закончилась. Следующий кадр показывал все того же ребенка, но теперь он уже сидел за столом и делал уроки. Он улыбался в камеру, махал рукой, затем встал и радостно подошёл к камере. Его глаза сияли от счастья. Запись прервалась в очередной раз, далее камера снова показала ребёнка, сидящего за другим столом совсем в другом месте, но теперь он не делал уроки. Он был мёртв. Из горла сочилась кровь, а его окоченевшее лицо было уставлено в сторону камеры. За кадром был слышен грубый мужской голос: «Вот что бывает с теми, кто подолгу гуляет в парке и не слушает своих родителей. Передай привет своему папе, который по пьяни отдал мне запись с тобой в главной роли». На этом первая кассета заканчивалась.
Это было ужасно. Меня вырвало… Я хотел верить в то, что это монтаж, постановка, да что угодно, но только не правда. Первая мысль, которая пришла мне в голову — обратиться в милицию. Они должны найти эту сволочь, они должны! И тут я вспомнил до боли знакомый голос на пленке. Я вставил кассету снова, перемотал до конца, прослушал еще раз. Точно. Это голос из киоска-трейлера. Меня охватил панический страх. Я не знал, что мне делать. Я боялся за свою жизнь. Ведь если на пленке правда, то я подписал себе смертный приговор. «25 рублей за кассету», — да, именно столько теперь стоит моя жизнь. Думай, думай! Показать это кому-либо? А стоит ли? А вдруг тот человек, которому я покажу, проболтается? Тогда мне конец. Возможно, сволочь уже наблюдает за мной. Он ведь видел мое лицо... Черт, черт, ЧЕРТ!
12 МАЯ
Я решил не предпринимать ничего. Кассеты я спрятал дома в надежном месте, там, где я обычно прятал сигареты.
Остаток дня прошел хуже некуда. Я боялся каждого шороха, наблюдал за тем, что творится за окном, сигареты улетали одна за другой, а когда постучали в дверь, то я чуть было не сошел с ума. Но к счастью, за дверью был не маньяк с тесаком, а мой друг Андрюха. Он зашел узнать, как у меня дела и почему я не пришел сегодня в школу. Как это ни прискорбно, мне пришлось соврать. Я сказал ему, что приболел и пару дней побуду дома. Мы немного побеседовали с ним, мне полегчало. Но тут Андрюха ушел, и мне снова стало не по себе. Понедельник — родители приедут только через неделю, и от этого мне становилось еще хуже. Стемнело.
Я лежал в кровати и безуспешно пытался уснуть, когда раздался стук в дверь. «Нет, не может быть! — подумал я. — Он не может знать, где я живу! Так. Без паники. Я дома, а значит, в безопасности. По крайней мере, на данный момент. Нужно просто не обращать внимания...».
Снова стук. И еще, и еще… Мои нервы не смогли выдержать этого натиска, я вскочил с кровати и направился к двери. «Кто там?» — спросил я. «Привет, это я, мы ведь хотели погулять вечером» — ответил женский голос. Я почувствовал небывалое облегчение. С этими бестолковыми раздумьями про маньяка я совсем забыл про то, что обещал Насте погулять с ней в понедельник. Я мельком взглянул на часы — половина одиннадцатого. Я открыл дверь, сказал ей, что приболел и предложил посидть у меня дома.
Настя вошла в квартиру. Мы прошли в кухню, я поставил чайник. Мы стали беседовать. К слову, Настя — очень хорошая подруга, но ужасная сплетница и все попытки к ней подкатить обрубает на корню, ссылаясь на более высокие чувства, чем физическое влечение — любовь и все такое фигаро... В общем, попили мы с ней чайку и я, чтобы Настя осталась у меня подольше (я совсем не хотел оставаться один), предложил посмотреть какой-нибудь фильм. Она согласилась и напомнила, что я обещал купить новую кассету. Я что-то промямлил в ответ. Мы долго думали, какой бы фильм посмотреть. Настя настаивала на «Зловещих мертвецах», а я хотел посмотреть «Счастливчик Гилмор». В итоге решили посмотреть фильм «Маска» с Джимом Керри. По ходу фильма я пытался приобнять Настю, за что получил пару раз по рукам. Ну почему она такая упрямая? Спустя полтора часа фильм кончился. Я предложил посмотреть ещё что-нибудь, но Настя, ссылаясь на поздний час, стала собираться. Действительно, было два часа ночи. В такое время я не мог отпустить её одну — стал собираться вместе с ней. Сперва она была против, но потом согласилась. Выходя из дома, я забыл пачку сигарет, но возвращаться не стал.
Настя жила в другом конце города, но так как город у нас небольшой, то через 30 минут мы уже прощались. Я чмокнул её в щечку, она улыбнулась и пошла домой. Я быстрым шагом направился домой — дико хотелось закурить. В нескольких кварталах от своего дома я увидел, что под фонарем стоит человек. Я собрался пройти мимо, но тут он спросил: «Закурить не найдётся?». Голос не был похож на голос с плёнки, и мне полегчало. «Сам вот ищу», — ответил я и направился дальше, а человек так и продолжил стоять под фонарём. Заскочив домой, я принял душ и лёг спать. Мне снился мальчик с плёнки, он плакал и умолял не убивать его.
Я проснулся утром. Состояние было похмельно-депрессивное, время — шесть часов утра. Я проспал всего два с половиной часа. Неудивительно, что мне было так хреново. Ну раз так, решил я, значит, схожу сегодня в школу. Мысли о пленке отпали сами собой — мой рассудок отказывался вспомнить то, что я видел на экране. Я позавтракал и пошёл на первый урок.
День в школе прошел паршиво — я получил двойку по химии. Да уж, родителей это не обрадует. Я медленно брёл домой, рассматривая витрины магазинов. Мне приглянулась доска для скейтборда — давно о такой мечтал. Добравшись до дома, я вошел в подъезд и проверил наш почтовый ящик. Письмо. От кого? На конверте не было написано абсолютно ничего. Я поднялся на свой этаж, вошел в квартиру, швырнул ранец в угол и зашел в свою комнату. Открыл конверт и стал читать:«Здравствуй, Владислав! Как тебе мой фильм? Ты уже посмотрел первую кассету? Если да, то не тяни резину, вставляй вторую и наслаждайся зрелищем. Но предупреждаю — никому ни слова».
Ком подступил к горлу. Я перечитал письмо еще раз, не веря своим глазам. Как? Когда? Я вспомнил вчерашний день и человека возле фонаря. Мысли штурмовали мою голову, висок пульсировал, руки тряслись от страха.
Решил посмотреть вторую кассету. Я достал из своего тайника пакет с кассетами, нашел нужную и вставил в магнитофон. На экране показалась привычная школьная тетрадь, все тот же почерк, что и на первой тетради. Имя ученика — Анна, класс — 11-й «г», школа уже другая... В объективе камеры снова появились окрестности города — не могу сказать точно, тот же это город, что на первой кассете или нет, но постройки казались другими. На улице стояла весна, было раннее утро, дети cпешили в школу. Камера направилась в сторону местной школьной курилки (обычно это место, не столь отдаленное от школы, но скрытое от учительских глаз — чаще всего располагается за гаражами или за углом школы) и замерла в кустах за гаражом. Спустя пару минут в кадр попала симпатичная стройная девушка лет семнадцати на вид, блондинка. Она достала сигарету и закурила. Как только девушка повернулась спиной, камера пришла в движение. Девушка заметила шум за спиной и обернулась, пыталась позвать на помощь, но уже было слишком поздно... Запись прервалась.
Следующий кадр. Девушка сидит, привязанная к стулу, за столом рядом с мертвым мальчиком. Тело мальчика разложилось и стало похоже на иссохшую мумию. Девушка дышит. Глаза замотаны, рот заклеен скотчем. В кадре появляется мужчина. На лицо надета маска. Он достаточно атлетичного телосложения, одет в военную форму. Он срывает со рта девушки скотч и задаёт вопрос: «Ты девственница?». Девушка молчит. Тогда мужчина развязывает ей глаза, и девушка истерично кричит. Мужчина срывает с нее всю одежду, повторяя вопрос: «Ты девственница?». Девушка молчит, она напугана до ужаса. Мужчина без лишних слов берёт дрель, вставляет в удлинитель неподалеку от стола и подходит к девушке. Истошный крик: «Прошу, вас не надо!» — и через секунду дрель уже наматывает её промежность на сверло. Девушка сперва закричала, а потом забилась в конвульсиях. Он продолжал сверлить до тех пор, пока она не перестала двигаться. Затем он сказал: «Девушки, бросайте курить, подумайте о своих детях». На этом запись закончилась.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем ко мне вернулась возможность двигаться. Я закурил. Меня уже не удивляла его жестокость. Я смирился со всем тем, что происходит на экране...
* * *
Далее в дневнике следует пропуск в несколько дней.
* * *
16 МАЯ
Прости, дневник, но это невыносимо. Как же я устал смотреть на эти зверства. Чего он добивается? Каждый день мне приходилось просматривать по одной кассете в день. Таковы были его условия. Теперь я понимаю смысл названий «День 1», «День 2», будь они неладны. Сегодня пришло время кассеты под названием «День 6». Я размышляю над тем, чем он удивит на этот раз. Итак, что же там может быть? Хм, перерезанное горло было, дрель и промежность были, молоток и зубы тоже, топор и руки — это было зрелище «Не воруйте ребята», пила и ноги — скучновато, парень быстро откинулся. Может, сегодня будут кувалда и яйца? А-ха-ха… Я схожу с ума.
Сегодня должны прийти друзья, чтобы посмотреть фильм, но я скажу, что видеомагнитофон сгорел. И мы просто пойдём погуляем, а вечером я посмотрю шестую кассету.
* * *
В семь часов вечера пришли друзья — Андрюха, Настя и еще пара человек. В общем, я сказал, что видеомагнитофон сгорел. Сперва на меня накинулись с упрёками, но потом вроде все утихло, и мы пошли гулять. Мы побродили по городу, зашли в кафешку, попили пива и уже собирались уходить, как вдруг Андрюха подозвал меня к себе: «Влад, подойди на пару слов, нужно поговорить». Я подошёл. «Влад, что с тобой? Ты как будто сам не свой. Что-то случилось?» — спросил Андрюха. «Да нет, все нормально, просто не выспался, да с Настей никак не получается замутить», — ответил я. «Не верю. Давай, выкладывай всё, как есть», — настойчиво сказал Андрей. Я не знал, что ответить — сказать правду сейчас и выставить себя дураком? В итоге я сказал: «Приходи завтра вечером часов в шесть ко мне, я тебе всё расскажу и покажу». «Хорошо», — ответил Андрюха. Мы покинули кафе и направились по домам. Я, как всегда, проводил Настю и направился домой. Брёл, как в тумане. Я не понимал, иду ли я домой либо нарезаю круги, пока резкая боль в области ступни не вернула меня к реальности. Я поднял ступню и обнаружил, что я распорол на куске стекла на своих кроссовках подошву, а вместе с ней и часть пятки. Я вприпрыжку добрался до дома. На автомате достал письмо из ящика, зашел домой, обработал рану, прочитал письмо, в котором что-то говорилось о финишной прямой. Выкинул письмо и вставил шестую кассету. Глянул на часы — половина двенадцатого.
Кассета шестая. Очередная тетрадь. Анатолий, 9-й «а» класс, школа номер то-то... Я его знал! Это парень, который бесследно исчез полгода тому назад. Бог мой… Этого не может быть. Мы вместе играли за один хоккейный клуб. Не может быть... На плёнке я увидел очертания знакомого города. Мне знакомы эти улицы, я бывал на них. На улице стоит осень, разгар дня. Камера снимает наш спорткомплекс прямо из кустов напротив входа. Из него выходят ученики хоккейной секции. Последними выходим мы с Толиком. О Боже! Мы прощаемся у входа и расходимся в разные стороны. Мельком я замечаю свой взгляд на объективе камеры. Я, кажется, заметил его! Но я поворачиваюсь и ухожу, а камера начинает следить за Толей...
В этот раз мне действительно было страшно, ведь в объективе камеры находился мой друг! Он настиг Толю в заброшенном переулке, куда Толя отошел справить нужду. Я не хочу говорить о том, что это мразь сделала с Толей. Для того, чтобы уснуть, мне пришлось выпить двести граммов водки. Я не верю, что это происходит со мной…
17 МАЯ
Я посмотрел все кассеты. Седьмую и последнюю смотрел сегодня с утра. Она пустая. Сегодня вечером должен прийти Андрей, я ему всё покажу, и мы вместе что-нибудь придумаем. А пока я пойду прогуляюсь.
* * *
Я побродил по городу, зашел к Насте, пообщались. Вдоволь нагулявшись, я вернулся домой и по привычке я проверил почтовый ящик. От ужаса у меня подкосились ноги. Вместо привычного письма в ящике лежала кассета. Как она туда попала, я понятия не имею. На кассете была надпись «День 7».
Я вставил кассету и обомлел от ужаса. Тетради не было. Вместо неё во весь экран была моя фотография из паспорта. Я сглотнул подступивший к горлу ком. Улицы нашего города. Следующий кадр — я, идущий в обнимку с Настей, далее я, сидящий в баре, и, наконец, я, выходящий из подъезда своего дома на сегодняшнюю прогулку. От страха я собрал все кассеты в кучу и сжег прямо на кухне. Остатки я покрошил и смыл в унитаз. Дневник, пожалуй, спрячу там, где хранил кассеты и сигареты.
Cтучат в дверь. Наверное, это Андрей. Теперь мы что-нибудь придумаем.
* * *
Это последняя запись из дневника. Я нашел его в одной из комнат, когда менял старые полы. О том, кто жил в этой квартире раньше, мне ничего не известно. Мол, жила семья, а потом все разом куда-то съехали...
ПЯТНИЦА, 22:08
Сижу в канализационном колодце. Капли медленно отрываются и громко разбиваются о бетон. Пить хочется. Я едва дотягиваюсь рукой, чтобы коснуться трубы, смочить кончики пальцев и быстро слизнуть холодную влагу.
СУББОТА, 18:24
Прошел один день. В понедельник придут строители и найдут либо меня, либо то, что останется — ночами будет холодно. Не уверена, что останутся силы не спать и двигаться еще две ночи.
Господи, пусть пойдет дождь! Как же хочется пить! Сломанная нога совсем распухла и онемела. Я раньше боялась крови, а сейчас спокойно смотрю на торчащую из порванных джинсов кость и не боюсь. Боюсь бездомных собак, которые подходят ночью к краю колодца и рычат. Хотя знаю, что им до меня не добраться.
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 12:45
Вчера сюда упала крыса. Противно, но я её съела. Нога выше перелома болит уже невыносимо. Наверное, у меня жар. Перед глазами всё плывет, и цветные кольца калейдоскопом расходятся. Не могу дотянуться до трубы. Пить хочу.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 09:15
Никто не придет. Мамочка, мама! Я забыла, что в понедельник праздник, и здесь никого не будет...
* * *
— Петрович, ты что там нашёл?
— Миша, понимаешь, эта девчонка в телефоне что-то вроде дневника вела.
— Да уж, не повезло девке...
«Труповозка» громыхнула на новом канализационном люке и выехала со стройплощадки.
Сижу в канализационном колодце. Капли медленно отрываются и громко разбиваются о бетон. Пить хочется. Я едва дотягиваюсь рукой, чтобы коснуться трубы, смочить кончики пальцев и быстро слизнуть холодную влагу.
СУББОТА, 18:24
Прошел один день. В понедельник придут строители и найдут либо меня, либо то, что останется — ночами будет холодно. Не уверена, что останутся силы не спать и двигаться еще две ночи.
Господи, пусть пойдет дождь! Как же хочется пить! Сломанная нога совсем распухла и онемела. Я раньше боялась крови, а сейчас спокойно смотрю на торчащую из порванных джинсов кость и не боюсь. Боюсь бездомных собак, которые подходят ночью к краю колодца и рычат. Хотя знаю, что им до меня не добраться.
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 12:45
Вчера сюда упала крыса. Противно, но я её съела. Нога выше перелома болит уже невыносимо. Наверное, у меня жар. Перед глазами всё плывет, и цветные кольца калейдоскопом расходятся. Не могу дотянуться до трубы. Пить хочу.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 09:15
Никто не придет. Мамочка, мама! Я забыла, что в понедельник праздник, и здесь никого не будет...
* * *
— Петрович, ты что там нашёл?
— Миша, понимаешь, эта девчонка в телефоне что-то вроде дневника вела.
— Да уж, не повезло девке...
«Труповозка» громыхнула на новом канализационном люке и выехала со стройплощадки.
Ужас пришел неожиданно и несправедливо. Все было ровно и хорошо... Хотя нет, даже так: все только-только стало налаживаться. А теперь я даже не знаю, что мне делать и как себя вести. Ужас пришел. Не вежливым гостем, а нахальным, бестактным захватчиком. Пришел и остался — во мне, вокруг меня.
Произошло это буквально на днях — может, с недельку назад. Жена помыла посуду, приготовила ужин и тихонько засыпала перед телевизором, в то время, как мы с товарищем сидели на кухне и болтали о работе. Он пил пиво, я кофе. Мне еще нужно было отвезти его домой, так что я от алкоголя отказался. Мы засиделись и уехали только ближе к часу. Немного прокатились по городу, поболтали еще, нарезая круги по знакомым маршрутам. Домой я возвратился только к трем. В квартире было тихо, телевизор выключен, а Оксана еле слышно посапывала, приобняв одеяло в том месте, где обычно лежу я.
Спать хотелось неимоверно. Я спешно разделся и юркнул под бочок к жене. Думал о чем-то, размышлял, сходил, выкурил сигарету. Лежу. Помню, мысль промелькнула: «Как же все хорошо и благополучно!». Даже улыбнулся в темноте. И вдруг на грудь мне легла рука Оксаны. Все в порядке, ничего особенного, вот только рука была холодной, как лед. Я вздрогнул. В следующую секунду рука сжалась, и ухоженные, налакированные ногти беспощадно впились в мою плоть. Я вскрикнул и отшатнулся, недоуменно глянув на жену. Вспоминая представшую моим глазам картину, я до сих пор начинаю дрожать мелкой дрожью.
На меня, не мигая, смотрели два огромных, мерцающих в темноте глаза. Они были серебристо-белыми, как жемчужины, и неестественно яркими. Это была не Оксана… То есть это была она: ее тело, ее волосы, ночнушка опять же… Но смотрела на меня не моя кроткая, преданно любящая жена, а какая-то ведьма, монстр. Пухлые сочные губы вытянулись в две тонкие, лиловые нитки. Зубы были плотно сжаты, брови вскинуты, словно что-то привело монстра в изумление. В общем и целом лицо, уставившееся на меня в тот миг, выражало полное безумие.
Я похолодел. От ужаса легкие скрутило в спазмах, крик так и застрял где-то в глотке, а в желудке зашевелилась гигантская, склизкая жаба. Монстр тем временем зашевелился, отвернул лицо к стене, потом опять на меня, поводил руками по простыне, впиваясь ногтями в ткань, и зарычал. Этот звук все еще стоит у меня в голове. Ничего подобного мне не приходилось слышать ранее. Страшный, утробный рык, громкий и отчетливый в ночной тишине. Голос изменился особо заметно. Рычал монстр не женским голосом и даже не мужским, а каким-то животным, ну или, как минимум, не человеческим. Такой низкий, хрипловатый, кожаный басок, чем-то схожий со звуком холостых оборотов восьмицилиндрового двигателя.
Я готов был потерять сознание от ужаса, но все же медленно поднялся с кровати и, не смея выдохнуть, попятился к двери. Супруга, казалось, не стремилась за мной. Она лишь неловко села на кровати и провожала меня своим мертвым, ничего не выражающим взглядом. Жуткое рычание не смолкало. Я не сводил с нее глаз. Луна освещала ее растрепанные волосы, оголившееся под спавшей ночнушкой плечо, бледную кожу и впалые щеки. У нее всегда была милая круглая мордашка, но сейчас личико будто бы просело и сдулось. Когда я случайно зацепил ногой стул, монстр раскрыл рот и что-то рявкнул в мою сторону. Вслед за этим на пол грохнулся стул. Не знаю, как это вынесло мое сердце, в тот момент готовое выпрыгнуть из груди.
Когда я, наконец, добрался до двери, моя жена стала неуклюже подниматься с кровати и начала раскачиваться из стороны в сторону, подобно марионетке. Я попятился в коридор и тихо закрыл за собой дверь, мертвой хваткой вцепившись в ручку. Как же мне было страшно в те минуты! Я не хотел верить во все происходящее, но и не верить не мог. Долго я стоял так, сжимая ручку двери. В непроглядной темноте и полной тишине все казалось призрачным и нереальным. На смену страху пришла какая-то подавленная отрешенность. Но вот за дверью послышалось шарканье ног, и страх вернулся с удвоенной силой.
Я мучительно вслушивался в каждый звук. Вот она прошла вдоль кровати и окна, постояла немного, двинулась к двери, задев опрокинутый мною стул, снова остановилась, после чего медленно вернулась к окну. И все порыкивая, похрипывая и бормоча что-то несвязное и вряд ли словесное.
Но вот монстр замолчал, и наступила тишина. Я так и стоял, не шелохнувшись. Слышно было только, как отчаянно бьется мое сердце — и больше ничего. Хотелось в туалет, хотелось пить и курить, хотелось, чтобы все было по-старому, так, как было еще полчаса назад. Можно было убежать, входная дверь совсем рядом, но я стоял, как вкопанный. Ведь это мой дом, а там, за дверью, шатается пусть и обезумевшая, но все же моя жена. Хотя… кого я обманываю? Просто ноги мои от страха одеревенели и словно вросли в пол.
Прошел час, а может быть, только минута. Как назло, зачесался нос. Такое будничное, земное и естественное желание. Милое, хорошее… Я медленно оторвал одну руку от двери и, стараясь лишний раз не колебать воздух, поднес ее к лицу. В этот момент за дверью раздался голос. Не рычание, не хрип, а именно голос, грубый, злой, явно ожесточенный.
Как это ни банально, но глаголила супруга не то на греческом, не то на латыни. Этакое характерное звучание, легко узнаваемое после просмотра пары-тройки трэшевых ужастиков. Вот только я находился не в фильме и изрекал нечто непонятное не какой-нибудь темный маг, а моя собственная жена.
Говорила она долго, с трудом складывая слова по слогам и время от времени срываясь на вой. Я находился уже в последней степени отчаяния и был готов бежать на кухню за ножом, чтобы покончить с этим ночным кошмаром.
Жена оборвала заговор на полуслове, и к своему ужасу, я почувствовал, как с той стороны двери кто-то взялся за ручку. Дверь потянули, сначала несильно. Потом еще раз, еще и еще. Не рывками, но настойчиво и уже с силой, так что с каждым разом щель становилась все больше. Я сжал зубы, полностью отдавшись безмолвному противостоянию, каждый мой мускул напрягся. Но все без толку. Еще минута — и в щель на меня смотрел все тот же мертвенно-белый глаз. Казалось, лицо Оксаны изуродовалось еще сильнее. Ее перекосило; глаза часто и бессмысленно моргали, рот открывался и закрывался, не издавая ни звука, по подбородку струйкой стекала слюна. Монстр пытался просунуть морду в щель, но зазор был недостаточно велик. Я видел то один глаз, то другой, а иногда только нос и подбородок. В какой-то момент она замерла, отодвинулась от щели и молча уставилась на меня. Впервые в этом жутком, зверином лике появилась некоторая осмысленность.
— Бестиа… — хрипло прошептало чудовище и в тот же миг отпустило ручку двери.
Я снова остался в тишине, слушая, как то, что еще недавно было моей любимой женой, шаркая ногами по полу, двигается к кровати. Через несколько минут скрипнули пружины и все стихло. Я понимал, что дверь уже можно отпустить, но не делал этого, а только крепче сжимал ручку и тихо плакал.
— Леш?.. — тихий, знакомый голос.— Леша, ты где?
Моя жена, Оксана. Это была она.
— Леша!— она зашевелилась на кровати, шумно выдохнула и причмокнула губами. — Леша?
Обратное превращение напугало меня едва ли не сильнее, чем все то, что ему предшествовало. Я нервно облизнул пересохшие губы и, не отпуская двери, отозвался:
— Я тут… на кухне…
— Опять куришь, что ли? — в голосе появились недовольные нотки.
— Ага… Курю.
— Милый, принеси мне, пожалуйста, попить.
Вот оно…
— Хо… Хорошо! Сейчас докурю и принесу.
— Ладно.
Усилием воли я разжал руки и потопал на кухню. Каждый клочок темноты пугал, каждый предмет мог вот-вот обернуться какой-нибудь тварью. Будто на протезах я добрел до кухни, налил воды и вернулся к двери. Собрав всю свою решимость, вошел внутрь. В последний момент подумал: а вдруг ловушка? Вдруг демон притворился и ждет меня сейчас в свои объятия?
Но нет, на кровати лежала Оксана. Горячо любимая, нежная и бесконечно красивая. Она была бледна и выглядела больной. Еще бы!
Я замер в дверном проеме. Руки тряслись, и вода вот-вот норовила выплеснуться из стакана.
— Ты чего? — Оксана приподнялась на локте.
— Ничего.
— Дай попить.
Я прошел в комнату, машинально вернул в вертикальное положение стул, приблизился к кровати и протянул жене стакан. Она жадно выпила все до последней капли и откинулась на подушку, коротко простонав.
— Как ты себя чувствуешь? — просипел я.
— Голова болит. И живот. Как-то тянет… Неприятно.
— Таблетку надо?
— Нет. Просто давай спать.
— Давай.
Оксана закрыла глаза. Я лег рядом и натянул одеяло до самого носа. Вскоре Оксана задышала спокойно и ровно, как дышат спящие люди. Мне «отчего-то» не спалось. Минут через двадцать она повернулась на бок и приобняла меня. От ужаса я сжался в комок. Расцарапанная в кровь грудь неприятно ныла, но это было ерундой по сравнению с тем, что творилось у меня в голове. Я решил молиться, хотя никогда этого не делал, да и вообще не верил в Бога. Я напряг память и одними губами зашептал первые строки из «Отче наш». В эту секунду рука на моей груди немного напряглась, несильно, но достаточно для того, чтобы я ощутил. Будто предупреждая.
Я оставил затею с молитвой, да так я и лежал, боясь шелохнуться.
А в голове хриплый голос раз за разом повторял: «Бестиа…».
* * *
Хоть с той ночи и не произошло больше ничего мистического, жизнь моя превратилась в сущую пытку. Я боюсь. Боюсь так сильно, что вот-вот сойду с ума. Может быть, уже сошел. Может, это случилось гораздо раньше той ночи, и все произошедшее лишь плод моей больной фантазии? Но нет. Я вынужден день за днем, ночь за ночью уверяться в реальности всего, что творится вокруг. Хочется бежать, но бежать некуда. Все чаще приходят мысли о самоубийстве, но станет ли это утешением и не усугубит ли положение? Долго ли я еще протяну, оставаясь в своем уме?
Самое страшное случилось вчера.
Я сидел на кухне, угрюмо перелистывая откидной календарь, когда в квартиру влетела сияющая от счастья Оксана.
— Леша! Лешка!
Я поднял на нее утомленный взгляд.
— Да, милая.
— Лешенька… — девушка буквально задыхалась от счастья. — Я тебе не рассказывала… Я была в больнице, проходила обследование. Я беременна, Леша!
Я обмяк на стуле, не зная, что и думать. В голове, казалось, лопнула последняя струна, сердце упало. Беременна… Так вот.
— А ты и не рад! — засмеялась Оксана.
— Рад… Рад, как же.
На ватных ногах я поднялся со стула и обнял жену. Сил изображать радость не было. Пусть думает, что я в шоке от этой новости. Все мужчины в шоке от таких новостей.
— Милый мой, Лешенька! — она немного отпрянула и заглянула мне в глаза. — У нас будет ребенок. Наш малыш!
— Да, — как заведенный повторил я. — Наш малыш.
Бедная моя, несчастная Оксанка.
Я посмотрел на ее восторженное лицо, сияющие глаза, улыбку. Все это было родным и знакомым. Но от моего взгляда не укрылось и нечто иное: будто бы за круглым, детским личиком Оксаны скрывалось что-то чужое, незнакомое и чуждое, с тонкими, как нитки губами и мерцающими жемчужным блеском глазами.
Бестия никуда не ушла.
Произошло это буквально на днях — может, с недельку назад. Жена помыла посуду, приготовила ужин и тихонько засыпала перед телевизором, в то время, как мы с товарищем сидели на кухне и болтали о работе. Он пил пиво, я кофе. Мне еще нужно было отвезти его домой, так что я от алкоголя отказался. Мы засиделись и уехали только ближе к часу. Немного прокатились по городу, поболтали еще, нарезая круги по знакомым маршрутам. Домой я возвратился только к трем. В квартире было тихо, телевизор выключен, а Оксана еле слышно посапывала, приобняв одеяло в том месте, где обычно лежу я.
Спать хотелось неимоверно. Я спешно разделся и юркнул под бочок к жене. Думал о чем-то, размышлял, сходил, выкурил сигарету. Лежу. Помню, мысль промелькнула: «Как же все хорошо и благополучно!». Даже улыбнулся в темноте. И вдруг на грудь мне легла рука Оксаны. Все в порядке, ничего особенного, вот только рука была холодной, как лед. Я вздрогнул. В следующую секунду рука сжалась, и ухоженные, налакированные ногти беспощадно впились в мою плоть. Я вскрикнул и отшатнулся, недоуменно глянув на жену. Вспоминая представшую моим глазам картину, я до сих пор начинаю дрожать мелкой дрожью.
На меня, не мигая, смотрели два огромных, мерцающих в темноте глаза. Они были серебристо-белыми, как жемчужины, и неестественно яркими. Это была не Оксана… То есть это была она: ее тело, ее волосы, ночнушка опять же… Но смотрела на меня не моя кроткая, преданно любящая жена, а какая-то ведьма, монстр. Пухлые сочные губы вытянулись в две тонкие, лиловые нитки. Зубы были плотно сжаты, брови вскинуты, словно что-то привело монстра в изумление. В общем и целом лицо, уставившееся на меня в тот миг, выражало полное безумие.
Я похолодел. От ужаса легкие скрутило в спазмах, крик так и застрял где-то в глотке, а в желудке зашевелилась гигантская, склизкая жаба. Монстр тем временем зашевелился, отвернул лицо к стене, потом опять на меня, поводил руками по простыне, впиваясь ногтями в ткань, и зарычал. Этот звук все еще стоит у меня в голове. Ничего подобного мне не приходилось слышать ранее. Страшный, утробный рык, громкий и отчетливый в ночной тишине. Голос изменился особо заметно. Рычал монстр не женским голосом и даже не мужским, а каким-то животным, ну или, как минимум, не человеческим. Такой низкий, хрипловатый, кожаный басок, чем-то схожий со звуком холостых оборотов восьмицилиндрового двигателя.
Я готов был потерять сознание от ужаса, но все же медленно поднялся с кровати и, не смея выдохнуть, попятился к двери. Супруга, казалось, не стремилась за мной. Она лишь неловко села на кровати и провожала меня своим мертвым, ничего не выражающим взглядом. Жуткое рычание не смолкало. Я не сводил с нее глаз. Луна освещала ее растрепанные волосы, оголившееся под спавшей ночнушкой плечо, бледную кожу и впалые щеки. У нее всегда была милая круглая мордашка, но сейчас личико будто бы просело и сдулось. Когда я случайно зацепил ногой стул, монстр раскрыл рот и что-то рявкнул в мою сторону. Вслед за этим на пол грохнулся стул. Не знаю, как это вынесло мое сердце, в тот момент готовое выпрыгнуть из груди.
Когда я, наконец, добрался до двери, моя жена стала неуклюже подниматься с кровати и начала раскачиваться из стороны в сторону, подобно марионетке. Я попятился в коридор и тихо закрыл за собой дверь, мертвой хваткой вцепившись в ручку. Как же мне было страшно в те минуты! Я не хотел верить во все происходящее, но и не верить не мог. Долго я стоял так, сжимая ручку двери. В непроглядной темноте и полной тишине все казалось призрачным и нереальным. На смену страху пришла какая-то подавленная отрешенность. Но вот за дверью послышалось шарканье ног, и страх вернулся с удвоенной силой.
Я мучительно вслушивался в каждый звук. Вот она прошла вдоль кровати и окна, постояла немного, двинулась к двери, задев опрокинутый мною стул, снова остановилась, после чего медленно вернулась к окну. И все порыкивая, похрипывая и бормоча что-то несвязное и вряд ли словесное.
Но вот монстр замолчал, и наступила тишина. Я так и стоял, не шелохнувшись. Слышно было только, как отчаянно бьется мое сердце — и больше ничего. Хотелось в туалет, хотелось пить и курить, хотелось, чтобы все было по-старому, так, как было еще полчаса назад. Можно было убежать, входная дверь совсем рядом, но я стоял, как вкопанный. Ведь это мой дом, а там, за дверью, шатается пусть и обезумевшая, но все же моя жена. Хотя… кого я обманываю? Просто ноги мои от страха одеревенели и словно вросли в пол.
Прошел час, а может быть, только минута. Как назло, зачесался нос. Такое будничное, земное и естественное желание. Милое, хорошее… Я медленно оторвал одну руку от двери и, стараясь лишний раз не колебать воздух, поднес ее к лицу. В этот момент за дверью раздался голос. Не рычание, не хрип, а именно голос, грубый, злой, явно ожесточенный.
Как это ни банально, но глаголила супруга не то на греческом, не то на латыни. Этакое характерное звучание, легко узнаваемое после просмотра пары-тройки трэшевых ужастиков. Вот только я находился не в фильме и изрекал нечто непонятное не какой-нибудь темный маг, а моя собственная жена.
Говорила она долго, с трудом складывая слова по слогам и время от времени срываясь на вой. Я находился уже в последней степени отчаяния и был готов бежать на кухню за ножом, чтобы покончить с этим ночным кошмаром.
Жена оборвала заговор на полуслове, и к своему ужасу, я почувствовал, как с той стороны двери кто-то взялся за ручку. Дверь потянули, сначала несильно. Потом еще раз, еще и еще. Не рывками, но настойчиво и уже с силой, так что с каждым разом щель становилась все больше. Я сжал зубы, полностью отдавшись безмолвному противостоянию, каждый мой мускул напрягся. Но все без толку. Еще минута — и в щель на меня смотрел все тот же мертвенно-белый глаз. Казалось, лицо Оксаны изуродовалось еще сильнее. Ее перекосило; глаза часто и бессмысленно моргали, рот открывался и закрывался, не издавая ни звука, по подбородку струйкой стекала слюна. Монстр пытался просунуть морду в щель, но зазор был недостаточно велик. Я видел то один глаз, то другой, а иногда только нос и подбородок. В какой-то момент она замерла, отодвинулась от щели и молча уставилась на меня. Впервые в этом жутком, зверином лике появилась некоторая осмысленность.
— Бестиа… — хрипло прошептало чудовище и в тот же миг отпустило ручку двери.
Я снова остался в тишине, слушая, как то, что еще недавно было моей любимой женой, шаркая ногами по полу, двигается к кровати. Через несколько минут скрипнули пружины и все стихло. Я понимал, что дверь уже можно отпустить, но не делал этого, а только крепче сжимал ручку и тихо плакал.
— Леш?.. — тихий, знакомый голос.— Леша, ты где?
Моя жена, Оксана. Это была она.
— Леша!— она зашевелилась на кровати, шумно выдохнула и причмокнула губами. — Леша?
Обратное превращение напугало меня едва ли не сильнее, чем все то, что ему предшествовало. Я нервно облизнул пересохшие губы и, не отпуская двери, отозвался:
— Я тут… на кухне…
— Опять куришь, что ли? — в голосе появились недовольные нотки.
— Ага… Курю.
— Милый, принеси мне, пожалуйста, попить.
Вот оно…
— Хо… Хорошо! Сейчас докурю и принесу.
— Ладно.
Усилием воли я разжал руки и потопал на кухню. Каждый клочок темноты пугал, каждый предмет мог вот-вот обернуться какой-нибудь тварью. Будто на протезах я добрел до кухни, налил воды и вернулся к двери. Собрав всю свою решимость, вошел внутрь. В последний момент подумал: а вдруг ловушка? Вдруг демон притворился и ждет меня сейчас в свои объятия?
Но нет, на кровати лежала Оксана. Горячо любимая, нежная и бесконечно красивая. Она была бледна и выглядела больной. Еще бы!
Я замер в дверном проеме. Руки тряслись, и вода вот-вот норовила выплеснуться из стакана.
— Ты чего? — Оксана приподнялась на локте.
— Ничего.
— Дай попить.
Я прошел в комнату, машинально вернул в вертикальное положение стул, приблизился к кровати и протянул жене стакан. Она жадно выпила все до последней капли и откинулась на подушку, коротко простонав.
— Как ты себя чувствуешь? — просипел я.
— Голова болит. И живот. Как-то тянет… Неприятно.
— Таблетку надо?
— Нет. Просто давай спать.
— Давай.
Оксана закрыла глаза. Я лег рядом и натянул одеяло до самого носа. Вскоре Оксана задышала спокойно и ровно, как дышат спящие люди. Мне «отчего-то» не спалось. Минут через двадцать она повернулась на бок и приобняла меня. От ужаса я сжался в комок. Расцарапанная в кровь грудь неприятно ныла, но это было ерундой по сравнению с тем, что творилось у меня в голове. Я решил молиться, хотя никогда этого не делал, да и вообще не верил в Бога. Я напряг память и одними губами зашептал первые строки из «Отче наш». В эту секунду рука на моей груди немного напряглась, несильно, но достаточно для того, чтобы я ощутил. Будто предупреждая.
Я оставил затею с молитвой, да так я и лежал, боясь шелохнуться.
А в голове хриплый голос раз за разом повторял: «Бестиа…».
* * *
Хоть с той ночи и не произошло больше ничего мистического, жизнь моя превратилась в сущую пытку. Я боюсь. Боюсь так сильно, что вот-вот сойду с ума. Может быть, уже сошел. Может, это случилось гораздо раньше той ночи, и все произошедшее лишь плод моей больной фантазии? Но нет. Я вынужден день за днем, ночь за ночью уверяться в реальности всего, что творится вокруг. Хочется бежать, но бежать некуда. Все чаще приходят мысли о самоубийстве, но станет ли это утешением и не усугубит ли положение? Долго ли я еще протяну, оставаясь в своем уме?
Самое страшное случилось вчера.
Я сидел на кухне, угрюмо перелистывая откидной календарь, когда в квартиру влетела сияющая от счастья Оксана.
— Леша! Лешка!
Я поднял на нее утомленный взгляд.
— Да, милая.
— Лешенька… — девушка буквально задыхалась от счастья. — Я тебе не рассказывала… Я была в больнице, проходила обследование. Я беременна, Леша!
Я обмяк на стуле, не зная, что и думать. В голове, казалось, лопнула последняя струна, сердце упало. Беременна… Так вот.
— А ты и не рад! — засмеялась Оксана.
— Рад… Рад, как же.
На ватных ногах я поднялся со стула и обнял жену. Сил изображать радость не было. Пусть думает, что я в шоке от этой новости. Все мужчины в шоке от таких новостей.
— Милый мой, Лешенька! — она немного отпрянула и заглянула мне в глаза. — У нас будет ребенок. Наш малыш!
— Да, — как заведенный повторил я. — Наш малыш.
Бедная моя, несчастная Оксанка.
Я посмотрел на ее восторженное лицо, сияющие глаза, улыбку. Все это было родным и знакомым. Но от моего взгляда не укрылось и нечто иное: будто бы за круглым, детским личиком Оксаны скрывалось что-то чужое, незнакомое и чуждое, с тонкими, как нитки губами и мерцающими жемчужным блеском глазами.
Бестия никуда не ушла.
Я живу одна в двухкомнатной квартире. Той ночью внезапно меня разбудил вой соседской собаки. Думаю — ну, попадись они мне, ведь мне утром на работу идти. Я пыталась заснуть дальше, а лай только усилился. Я разозлилась — все-таки ночь, а их они собаку унять не могут. Решила встать и пойти к соседям. Подойдя к двери, я услышала шорох на лестничной площадке. Решительность сразу спала: «Да ну, зачем тащиться ночью?». Тем более, что животное уже замолчало.
Я снова пошла спать, но сон не приходил — мешали какие-то шумы в подъезде. Потом раздался звонок в мою дверь, и я поплелась в прихожую.
— Откройте дверь! — послышалось снаружи.
Кого могло там принести ночью? Может быть, грабитель какой-нибудь. Тем более, что свет на лестничной площадке перегорел — никого не разглядишь. И зачем мне ночные гости?..
Звонок повторился, и снова зазвучало:
— Откройте!..
Голос был каким-то странным, шипящим. Я застыла на месте, и с той стороны начали материться. Я перепугалась, заперла дверь на все замки и позвонила хорошей подруге, которая не разозлится, что я потревожила её сореди ночи. Она со мной так и болтала целый час. Стуки в дверь продолжались пару минут, потом прекратились.
Утром я увидела из окна возле своего дома машины полиции. Вскоре полицейские сами мне постучались в дверь, чтобы опросить. Оказалось, что кто-то звонил почти во все двери подъезда. Моих соседей, как и некоторых других, нашли зарезанными вместе с собакой. Вот почему она так лаяла...
Убийцу так и не нашли. Я сразу же сменила район проживания после этого случая.
Я снова пошла спать, но сон не приходил — мешали какие-то шумы в подъезде. Потом раздался звонок в мою дверь, и я поплелась в прихожую.
— Откройте дверь! — послышалось снаружи.
Кого могло там принести ночью? Может быть, грабитель какой-нибудь. Тем более, что свет на лестничной площадке перегорел — никого не разглядишь. И зачем мне ночные гости?..
Звонок повторился, и снова зазвучало:
— Откройте!..
Голос был каким-то странным, шипящим. Я застыла на месте, и с той стороны начали материться. Я перепугалась, заперла дверь на все замки и позвонила хорошей подруге, которая не разозлится, что я потревожила её сореди ночи. Она со мной так и болтала целый час. Стуки в дверь продолжались пару минут, потом прекратились.
Утром я увидела из окна возле своего дома машины полиции. Вскоре полицейские сами мне постучались в дверь, чтобы опросить. Оказалось, что кто-то звонил почти во все двери подъезда. Моих соседей, как и некоторых других, нашли зарезанными вместе с собакой. Вот почему она так лаяла...
Убийцу так и не нашли. Я сразу же сменила район проживания после этого случая.
Холодный ветер сдул с тополей грязно-золотую листву. И в городе наступил серый октябрь. Скоро зима. Скоро я опять впаду в зимнюю спячку. Но пока я ещё не превратился в невесомую серую мумию, покрытую паутиной и пылью, мне нужна еда.
Такие промозглые дни совсем не годятся для охоты. Но вдруг повезёт? Неважно, кто это будет, мальчик или девочка — мне сгодится любой ребёнок. И, подняв воротник пальто, пряча глаза под козырьком кепки, я опять выхожу на улицы моего города.
Вот одинокая девчушка. Она, улыбаясь своим мыслям, идёт навстречу мне по аллейке, глядя себе под ноги, и пинает носочком сапожка палую листву. Я оглядываюсь — не следит ли кто за мной. И заговариваю с ней. Просто, буднично. Как всегда. За многие годы я научился чувствовать и понимать детей.
Несколько незначащих фраз. Лёгкая шуточка. Вопрос про школу, учёбу. И вот уже она сама непринуждённо болтает со мной. Улыбчивая. Милая. Живая. Какие же они, в сущности, доверчивые — эти дети!
Как бы невзначай, кладу ладонь ей на плечико. Поглаживаю. Потом присаживаюсь на корточки, и внимательно, пристально, смотрю ей в глаза. Она осекается на полуслове. Замолкает. Зрачки её расширяются, расширяются, и глаза её вдруг становятся бездонно-чёрными. И я осторожно погружаюсь в эту чёрную бездну. Там то, что мне нужно.
Проходит вечность.
Вечность.
А может быть, всего несколько секунд.
Я — снова я.
И я снова в этом мире.
Сижу на корточках перед молчаливым ребёнком и разглядываю внезапно посеревшее личико. Она стоит как истукан. Её черты неподвижны. Рот полуоткрыт. С губ стекает полоска слюны. Она ещё не видит меня.
Встаю и неторопливо ухожу прочь. Дело сделано. Она придёт в себя минут через пять. И понуро побредёт домой. А на мамины расспросы, отчего она грустна и молчалива сегодня, ничего не ответит. Лишь вдохнёт тяжко, усядется у окна и будет бессмысленно глядеть на проезжающие внизу машины. Меня она даже не вспомнит.
Такой она и останется. Навсегда. Грустной, одинокой, неспособной радоваться и любить. В её душе поселится вечный холодный октябрь. А мысли её будут сухими и ломкими — как опавшие листья. Что ждёт её в будущем? Не знаю. Мне, в сущности, всё равно. Она всего лишь еда. Как и многие, многие до неё. Надо же! Я даже не помню, когда же я разучился их жалеть…
Неторопливо бреду домой. Моё лето закончилось на этом милом созданьице. Я сейчас поднимусь к себе на последний этаж. Позвоню в дверь к соседке и скажу ей, что уезжаю надолго. Перекрою вентили и отключу электричество — тепло и вода мне ещё долго не понадобятся.
Потом я задёрну шторы, полностью разденусь и, усевшись посреди комнаты, закрою глаза… И внезапно пустота внутри меня взорвётся калейдоскопом ярких видений, наполнится радостью смехом, весельем. Ах, эти детские сны! Мне хватит их до весны.
В марте, а может, в апреле, когда комната моя прогреется от весеннего солнца, моё счастье окончится. Я очнусь. Как огромный, уродливый паук, доползу до ванной. Включу воду и буду долго-долго отмокать, впитывая всем своим иссохшим телом живительную влагу. Затем, исхудавший, страшный, я начну тайком выбираться на улицу. Сперва по ночам. Жизни одного случайного прохожего мне достаточно, чтобы прийти в себя. И вот я снова готов к охоте.
Серый, неприметный, я опять пойду по улицам моего города, мельком оглядывая встречных детей. Иди ко мне. Не бойся дяди. Посмотри мне в глаза. Мы с тобой просто немного поговорим — и всё. Мне ведь нужно от тебя совсем немного — твоя радость, твой смех, твоё детство. Твоя душа. Не упрямься, отдай мне это. Отдай. И тогда, обещаю, я сохраню тебе жизнь…
Такие промозглые дни совсем не годятся для охоты. Но вдруг повезёт? Неважно, кто это будет, мальчик или девочка — мне сгодится любой ребёнок. И, подняв воротник пальто, пряча глаза под козырьком кепки, я опять выхожу на улицы моего города.
Вот одинокая девчушка. Она, улыбаясь своим мыслям, идёт навстречу мне по аллейке, глядя себе под ноги, и пинает носочком сапожка палую листву. Я оглядываюсь — не следит ли кто за мной. И заговариваю с ней. Просто, буднично. Как всегда. За многие годы я научился чувствовать и понимать детей.
Несколько незначащих фраз. Лёгкая шуточка. Вопрос про школу, учёбу. И вот уже она сама непринуждённо болтает со мной. Улыбчивая. Милая. Живая. Какие же они, в сущности, доверчивые — эти дети!
Как бы невзначай, кладу ладонь ей на плечико. Поглаживаю. Потом присаживаюсь на корточки, и внимательно, пристально, смотрю ей в глаза. Она осекается на полуслове. Замолкает. Зрачки её расширяются, расширяются, и глаза её вдруг становятся бездонно-чёрными. И я осторожно погружаюсь в эту чёрную бездну. Там то, что мне нужно.
Проходит вечность.
Вечность.
А может быть, всего несколько секунд.
Я — снова я.
И я снова в этом мире.
Сижу на корточках перед молчаливым ребёнком и разглядываю внезапно посеревшее личико. Она стоит как истукан. Её черты неподвижны. Рот полуоткрыт. С губ стекает полоска слюны. Она ещё не видит меня.
Встаю и неторопливо ухожу прочь. Дело сделано. Она придёт в себя минут через пять. И понуро побредёт домой. А на мамины расспросы, отчего она грустна и молчалива сегодня, ничего не ответит. Лишь вдохнёт тяжко, усядется у окна и будет бессмысленно глядеть на проезжающие внизу машины. Меня она даже не вспомнит.
Такой она и останется. Навсегда. Грустной, одинокой, неспособной радоваться и любить. В её душе поселится вечный холодный октябрь. А мысли её будут сухими и ломкими — как опавшие листья. Что ждёт её в будущем? Не знаю. Мне, в сущности, всё равно. Она всего лишь еда. Как и многие, многие до неё. Надо же! Я даже не помню, когда же я разучился их жалеть…
Неторопливо бреду домой. Моё лето закончилось на этом милом созданьице. Я сейчас поднимусь к себе на последний этаж. Позвоню в дверь к соседке и скажу ей, что уезжаю надолго. Перекрою вентили и отключу электричество — тепло и вода мне ещё долго не понадобятся.
Потом я задёрну шторы, полностью разденусь и, усевшись посреди комнаты, закрою глаза… И внезапно пустота внутри меня взорвётся калейдоскопом ярких видений, наполнится радостью смехом, весельем. Ах, эти детские сны! Мне хватит их до весны.
В марте, а может, в апреле, когда комната моя прогреется от весеннего солнца, моё счастье окончится. Я очнусь. Как огромный, уродливый паук, доползу до ванной. Включу воду и буду долго-долго отмокать, впитывая всем своим иссохшим телом живительную влагу. Затем, исхудавший, страшный, я начну тайком выбираться на улицу. Сперва по ночам. Жизни одного случайного прохожего мне достаточно, чтобы прийти в себя. И вот я снова готов к охоте.
Серый, неприметный, я опять пойду по улицам моего города, мельком оглядывая встречных детей. Иди ко мне. Не бойся дяди. Посмотри мне в глаза. Мы с тобой просто немного поговорим — и всё. Мне ведь нужно от тебя совсем немного — твоя радость, твой смех, твоё детство. Твоя душа. Не упрямься, отдай мне это. Отдай. И тогда, обещаю, я сохраню тебе жизнь…
Вrat
Рейтинг:
7.230 за неделю
Прогресс до следующей звезды:
Постов: 77
- в хорошем: 0
- в лучшем: 0
Комментов: 515
C нами с: 2012-03-11
Последний раз заходил: 2016-11-16
Дней подряд: 4
Медальки
Подписки
Anime - 969623гифки - 252399Комиксы - 177098art - 333293песочница - 702508котэ - 128101story - 12158geek - 17145Игры - 420187Cyanide and happiness - 5965Омск - 1949Безумия Willi - 92Fisheye Placebo - 111Dragon's Burn - 89
Не любит
Друзья
Заблокированы
Наши любимые теги
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!