Результаты поиска потегуvk.com
Дополнительные фильтры
Теги:
vk.comновый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100150200300400+
Найдено: 1000+
Сортировка:
Кораблик, который смог
1942 год, вторая мировая в разгаре, Япония громит флот союзников в Яванском море (это где Индонезия) и оккупирует голландскую Ост-Индию.
Всё плохо, что уж сказать.
Остатки голландского флота пытаются спастись. Ну как остатки. Четыре корабля, из которых три вскоре были потоплены японцами. Остаётся один минный тральщик «Абрахам Крийнссен». Длина - 56 метров, ширина - 7,6, скорость - 15 узлов (28 км/ч), никаких эффективных средств ПВО. Зато! У корабля был умница-капитан Энтони ван Миерт и отчаянная (как и положено быть морякам) команда.
Получив приказ двигаться к берегам Австралии (примерно 1000 морских миль), вышеупомянутый капитан начинает думать, как это вообще осуществить? Куда ни глянь, везде японцы, даже в небе, а они сейчас ой как негостеприимны. Так как же выжить, если вокруг вода, враги и острова?
Подождите, кто-то сказал «острова»? Конечно! Надо просто стать островом!
Всё плохо, что уж сказать.
Остатки голландского флота пытаются спастись. Ну как остатки. Четыре корабля, из которых три вскоре были потоплены японцами. Остаётся один минный тральщик «Абрахам Крийнссен». Длина - 56 метров, ширина - 7,6, скорость - 15 узлов (28 км/ч), никаких эффективных средств ПВО. Зато! У корабля был умница-капитан Энтони ван Миерт и отчаянная (как и положено быть морякам) команда.
Получив приказ двигаться к берегам Австралии (примерно 1000 морских миль), вышеупомянутый капитан начинает думать, как это вообще осуществить? Куда ни глянь, везде японцы, даже в небе, а они сейчас ой как негостеприимны. Так как же выжить, если вокруг вода, враги и острова?
Подождите, кто-то сказал «острова»? Конечно! Надо просто стать островом!
На этом моменте часть экипажа понимает, что не такие уж они и отчаянные, и покидает корабль. Их дальнейшая судьба неизвестна.
Ван Миерт отдаёт приказ покрасить корабль в камуфляжные цвета, нарубить кустов и деревьев на острове и замаскировать ими судно. Корабль становится островом с холмиком посередине. Тёмным вечером 6 марта 1942 года «Абрахам Крийнссен» покидает (бежит, если быть точнее) Сурабая и берёт курс на восток. Габаритные огни не горят, все иллюминаторы закрыты, вокруг полная темнота.
Проблема наличия японцев всё ещё актуальна. Опасаясь, что движущийся остров вызовет вопросы – и желание решить эти вопросы одним залпом, - ван Миерт имитирует жизнь острова на полную катушку. Корабль движется только по ночам, утром он пристаёт к берегу, обновляется «камуфляж» - срезанные растения быстро сохнут в местном климате, - учитывая специфику приютившего острова.
План сработал. Японцы не замечали «остров», что позволило «Абрахаму» уйти. 11 марта корабль выходит в Индийский океан через пролив Алас. Здесь уже можно сбросить тропический камуфляж и снова стать полноценным кораблём. И уже 15 марта целый и невредимый «Абрахам» приходит в Джералдтон, Западная Австралия. Наш кораблик смог спастись.
С этого момента он уже входит в состав Австралийского флота.
Энтони ван Миерт и 9 членов экипажа были награждены Крестом почёта (Cross of Merit). Война для них продолжилась, но это уже другая история.
Так что, когда будете в отчаянном положении, вспомните о парне, который не растерялся, а заставил окружающий мир помогать ему своим существованием. В конце концов, вокруг вас же нет японцев?
___________________________________
Автор: Татьяшка Иващенко
Окно Овертона – это вам не это
Родился как-то в шестидесятом в городке Мидленде, штат Мичиган, славный мальчуган. Вырос, пошёл в школу – среднюю имени Герберта Доу (минутка рекламы: входит в двадцать лучших школ Мидленда!) – закончил в 78. Уехал из родного дома, поступил в Мичиганский технологический, на бакалавра электротехники, закончил в 83 и начал вкалывать.
Мальчугана – впрочем, здорового теперь уже парня, инженера – звали Джозеф Пол Овертон. И эта вообще-то грустная история о том, чего он никогда не делал.
То есть вообще-то делал. Поработав электриком в градообразующем предприятии родного городка – кстати, основанного тем самым Гербертом Доу – и поняв, что это немного не его, наш герой резко меняет ориентацию с нормальной на гуманитарную и поступает в [Высшую] юридическую школу Томаса Кули. Отучившись там, в 93 – в тридцать три года – получает степень доктора юридических наук.
Мальчугана – впрочем, здорового теперь уже парня, инженера – звали Джозеф Пол Овертон. И эта вообще-то грустная история о том, чего он никогда не делал.
То есть вообще-то делал. Поработав электриком в градообразующем предприятии родного городка – кстати, основанного тем самым Гербертом Доу – и поняв, что это немного не его, наш герой резко меняет ориентацию с нормальной на гуманитарную и поступает в [Высшую] юридическую школу Томаса Кули. Отучившись там, в 93 – в тридцать три года – получает степень доктора юридических наук.
Тут же становится членом Мичиганской коллегии адвокатов, но главное место работы мужика за тридцать – Макинакский центр общественной (public) политики. Эта некоммерческая политическая организация – 501(c)(3) по американской классификации, освобождена от федеральных налогов – стоит того, чтобы рассказать о ней поподробнее.
Хотя бы на основании того, что образована она была в баре. Четырьмя неслучайно встретившимися местными bigman`ами – страховым агентом Джо Олсоном, страховым манагером Томом Хогом, адвокатом Ричардом МакЛелланом и будущим губером Мичигана, Джон Энглером.
Лукавый Джо в интервью грит, что все они просто хотели продвинуть идеи свободного рыночка и донести до местных свои идеи, но мы-то знаем, что власти скрывают! Кхм, продолжим.
Дело было в 87. Напомню, безо всякого офиса, людей и планов, что надо делать.
Через год, впрочем, шустрые основатели обзавелись толковым президентом, помещением и 80.000 долларов от местных благотворителей. Ещё через десять лет макинакцы переехали в собственную – не арендованную какую-то там – штаб-квартиру, но это будет потом.
А пока славный парень Джозеф Овертон, доктор юридических наук, ставший в конторе старшим вице-президентом на хорошем окладе, думает, как бы вытрясти из местных толстосумов побольше бабла на пожрать сотрудникам Центра. С этим действительно пока проблемы, потому как живёт организация только на благотворительные взносы. И на кое-какие заказы.
Думает – и придумывает. Чтобы вытрясти взносы (и получить заказы), нужно убедить толстосумов, что контора им нужна позарез. Зачем? А для того, чтобы определять, херню они сморозили или нет.
Не, если коротко, то оригинальная идея "окна Овертона" именно в этом и состоит.
Есть целевая аудитория, электорат, избиратели – в общем американский синоним для быдла – со своим набором убеждений. Этот набор довольно статичен и, в принципе, заранее известен (хотя, чтобы его точно определить, нужно немало поработать аналитическому центру).
Есть политические идеи, которые политики излагают голосом через рот – при этом совершенно неважно, это их идеи или нет; разделяют они их или нет; пидорасы они или Д`артаньяны (а, чорт, это уже из другой оперы). Главное – это идеи, на которые откликаются избиратели.
И вот есть слишком радикальные идеи, которые в обществе – большинством электората – считаются неприемлемыми, чтобы их говорить голосом через рот. Эти идеи – нежизнеспособны в принципе, поэтому их толкать не стоит. Поэтому стоит толкать приемлемые или почти приемлемые, чтобы быть популярным – только и всего.
Как определить, какие торт, а какие – уже не торт? Всё просто: отстегнуть бакшиш аналитическому центру. Умники всё посчитают за тебя, пропишут тебе пиар-кампанию и речи.
Тут надо понимать американскую специфику того времени – девяностых и того места – просвещённой американской глубинки. Все вообще-то согласны с тем, что демократия – это хорошо и что голосовать за то, что тебе нравится, это здорово, но никто не возражает против классно срежиссированного спектакля на местных выборах, даже если реплики актёров довольно предсказуемы.
Вот. Собственно, окно Овертона и объясняет, зачем толстосумам, захотевшим поиграться в политику, нужны режиссёры. Только и всего. Здорово, правда?
А как же все эти теории заговора про легализацию каннибализма, наркотиков и блядства? Сейчас поясню.
Проблема в том, что славный парень Джозеф Овертон, скромный и отзывчивый человек с редкой, но тёплой улыбкой, игрок в теннис, хороший друг и новоиспечённый семьянин, разбился 30 июня 2003 года. Около девяти вечера он взлетел на личной Cessna 172 с аэродрома Тускола недалеко от Каро, штат Мичиган. В 21:32 самолёт, по словам свидетелей, внезапно направился вниз, перерезал линии электропередач, ударился об землю и загорелся. Так погиб славный парень Джозеф.
А его идея продолжала жить. Новый президент конторы, Джозеф Леман, через пару лет допилил идею напильником: добавил развитую градацию, подстроил в теорию общественные институты, дополнил парочкой примеров, пересказал поконкретнее и выкинул во внутреннее пользование. Довольно благородно назвав концепцию по имени её погибшего создателя.
Так бы и использовалась своеобразная адаптация социологической теории в Макинакском центре общественной политики, привлекала бы денежки и всякое такое, ежели б не заметил её в 2010 щелкопёр Гленн Бек, консерватор, журналюга, комментатор, радиоведущий (и, небось, ещё пидорас – зачёркнуто)
Тут, опять же, стоит понимать американскую специфику: консерватор в рамках американской политической системы – это человек, стоящий за родимую Конституцию и идеалы отцов-основателей против американского же прогрессизма. То есть за право на жизнь, за право на свободу вероисповедания, за хранение оружия дома...
Вот. Значится, этот яростный журналюга в президентство Обамы, которого консерваторы, мягко говоря, недолюбливали, накатал целый роман, который гордо назвал "Окно Овертона".
Посвящён он был, если вкратце, тому, как один хитрозадый политик постепенно разлагает американское общество до того, что оно одобряет отмену американской Конституции и враждебное вторжение извне. Разлагает самым надёжным инструментом – ужаснейшим "окном Овертона", которое, мол, позволяет постепенно, шаг за шагом, продвинуть такой ужас, кошмар и пиздец, как разрушение собственной родины (под которой понимается, прежде всего, Конституция). В общем, песец подкрался незаметно, все дела.
А теперь следите за руками. Нехитрым перегибом концепция, обосновывающая аналитические центры превращается... превращается... превращается в полноценную теорию заговора. Даже не так: научно обоснованную теорию заговора. Вон, сам Овертон говорил, а он точно голова.
Тут плохо то, что средний читатель Гленна не утруждал себя рытьём источников (тем более, что так широко концепцию макинакцы не презентовали). И принимал всё за чистую монету, – как мы знаем, лучшей почвы для самой бредовой конспирологии не найти.
В чём тут подвох? В динамике. Джозеф Овертон, а вслед за ним и Джозеф Леман, допускали движение или дрейфование окошка приемлемости только в исключительных случаях – или очень, очень неторопливо, вместе с общественным прогрессом. Джозеф Овертон, а вслед за ним и Джозеф Леман, воспринимали общественное мнение как болото, в котором политику нужно аккуратненько прокладывать дорожку.
Гленн Бек перевернул теорию: в его извращённом пересказе окно Овертона постоянно движется и легко подвержено рукотворным изменениям; в его извращённом пересказе болото осушается нахрен.
Вот в этом-то пересказе словцо и замейнстримилось, вошло в американский политический лексикон и там укоренилось. Кстати, отголосок создателя в нём остался: поскольку на самого Овертона и его коллег – на самом деле либертарианцев – расхожий слух повесил ярлыки консерваторов (и республиканцев), – слово стало маркёром республиканца.
Потом молва перенесла выраженьице через океан. Докатилась мода и до России, где кое-когда оно было в ходу: правда, в извращённом уже двумя пересказами значении, – а источники, как водится, никто не копал.
Поднимем же бокалы, чтобы земля была славному парню Джозефу Овертону пухом. И скажем мораль. А мораль у охуительной истории простая: не все прекрасные идеи становятся известными такими, какими они были задуманы. Особенно после гибели автора, который уже не может ничего объяснить. Иногда они извращаются настолько, что, ей-богу, лучше бы оставались неизвестными.
____________________________________
Автор: Андрей Гуренко
Ядерная бомба для джихада
28 мая 1998 года на засекреченном военном полигоне у города Чагай в Пакистане группа из двух десятков военных и гражданских кричали Аллах-Акбар и поздравляли друг друга с успехом. Среди ликующих выделялся высокий немолодой мужчина с орлиным взором, которого чествовали как героя. Для него это был грандиозный финал почти 30-летнего пути, это был триумф – триумф его воли и амбиций. Именно он – Абдул Кадыр Хан подарил ядерную бомбу Пакистану! 6 лет спустя Хан будет лишён всех своих постов и арестован за торговлю ядерными секретами. В этой истории будет всё, что вы любите – шпионаж, некомпетентность, политические сделки, преступления и много-много фраз [ЦРУ отрицает это]. Поэтому присаживайтесь поудобнее – нас ждёт путешествие длинною в 30 лет.
Как и у любой другой истории, корни у нашей уходят в тьму веков, но поворотным моментом для всех её героев стал 1971 год. Тогда, после индийского вмешательства в бангладешское восстание, Пакистан потерпел унизительнейшее поражение в войне – потерял половину собственной территории, ставшей независимым Бангладеш. Военно-политическому руководству Пакистана стало ясно, что в следующей войне с Индией – а в её возможности никто не сомневался – Пакистан ждёт ещё больший позор: противопоставить людским и материальным ресурсам Индии пакам было просто нечего. Единственный способ обеспечить безопасность Пакистана и нивелировать военное превосходство Индии в тот момент виделся лишь в создании собственного ядерного арсенала. Что интересно, мысль эта посетила ещё одного человека, находившегося за полмира от Исламабада – молодого инженера Абдул Кадыр Хана.
Как и у любой другой истории, корни у нашей уходят в тьму веков, но поворотным моментом для всех её героев стал 1971 год. Тогда, после индийского вмешательства в бангладешское восстание, Пакистан потерпел унизительнейшее поражение в войне – потерял половину собственной территории, ставшей независимым Бангладеш. Военно-политическому руководству Пакистана стало ясно, что в следующей войне с Индией – а в её возможности никто не сомневался – Пакистан ждёт ещё больший позор: противопоставить людским и материальным ресурсам Индии пакам было просто нечего. Единственный способ обеспечить безопасность Пакистана и нивелировать военное превосходство Индии в тот момент виделся лишь в создании собственного ядерного арсенала. Что интересно, мысль эта посетила ещё одного человека, находившегося за полмира от Исламабада – молодого инженера Абдул Кадыр Хана.
В 50-е мальчишкой ему пришлось бежать из Индии от погромов, на новой родине он сумел получить неплохое образование и в 60-е по государственной программе отправиться учиться в Европу. В голландском Делфте он получил степень в металловедении, женился там на местной и получил гражданство, что позволило ему устроиться в голландскую фирму FDO – дочку франко-германского концерна URENCO, конструировавшего и производившего оборудование для атомной отрасли Европы. Несмотря на то, что в мире полным ходом шла холодная война, а шпиономания никуда не исчезала, отношение к безопасности на голландских предприятиях было таким себе. Предприятие имело разные зоны допуска, но никто не следил ни за их посещением, ни за тем, чем там люди занимаются. Общительный, умеющий расположить к себе, Хан быстро заводил связи и стал своим парнем для многих работников предприятия. Это послужило ему хорошую службу, когда потребовалось срочно перевести с немецкого на голландский документацию на газовые центрифуги. Хан оказался единственным работником, кто знал хорошо оба языка, а потому ему дали полный доступ к документам для их перевода, при том, что он не должен был иметь к ним допуска. В документах содержался один из ценнейших секретов консорциума – технология газовых центрифуг, которая на тот момент была только у URENCO и СССР, и даже США ею не обладали. Срочность работы была такова, что Хану даже негласно разрешили уносить документы домой для работы над ними в выходные!
Подобное отношение к документации с коммерческой тайной возмутило коллегу Хана Фрица Виирмана, который пожаловался на это руководству, но его жалобу оставили без внимания. Таким образом Хан при попустительстве руководства FDO стал обладателем секретов на миллионы долларов. А в мае 1974 года случился «улыбающийся Будда» - первые испытания Индией ядерной бомбы. И если до этого у Хана были какие-то сомнения, то теперь они испарились – он сделает всё, чтобы у Пакистана появилось ядерное оружие. Данные о технологии центрифуг были ключевыми для создания собственной урановой ядерной бомбы и соображения об этом и многом другом Хан изложил в своём письме, которое тайком передал в посольство Пакистана. Ожидая ответа, он продолжал собирать данные, где копируя чертежи, где выведывая невзначай у коллег подробности различных процессов – формально всё это было ради работы Хана, так как его задачей было совершенствование металлических компонентов центрифуг, но фактически он собирал всё, что только мог узнать, о любых аспектах атомного производства.
В конце 1974 года эта деятельность принесла плоды – Хан как раз улетел с семьёй в очередной отпуск в Пакистан, где ему организовали встречу с премьер-министром Бхутто, сказавшим незадолго до этого знаменитое: «Пакистан будет есть траву или листья, даже страдать от голода, но создаст ядерную бомбу». Правда к этому моменту ядерная программа Пакистана забуксовала. Паки выбрали «более лёгкий» путь и хотели создать плутониевую ядерную бомбу, для чего требовалось лишь иметь тяжеловодные реакторы (такие, как на АЭС Карачи, построенной в 1966 году) и завод по переработке топлива, где можно было сепарировать наработанный реакторами плутоний. Но французы, осуществлявшие строительство новых реакторов и завода по переработке, свернули проект из-за угрозы его военного использования, а сами пакистанцы достроить его не могли из-за отсутствия нужных компетенций. И тут, как манна небесная, явился Хан и буквально подарил пакистанцам решение. С этого момента все силы государства будут брошены на урановую бомбу.
Уже в начале 1975 года пакистанские представители начнут закупать в Европе для нового исследовательского комплекса в Кахуте оборудование по спецификациям, предоставленным Ханом. Это в первый раз привлечёт внимание спецслужб Голландии к скромному инженеру из FDO, так как пакистанцы обращались к тем же фирмам, что и само FDO. Собирая данные, голландские контрразведчики обнаружат вопиющий уровень некомпетентности службы безопасности FDO, у которых прямо под носом ворует важнейшие военные секреты пакистанский шпион. Уже к лету 1975 было принято решение об аресте Хана, но тут в дело вмешалась большая политика – голландский кабмин, узнав о шпионском скандале, запретил трогать Хана, так как вскрытие этой истории могло полностью разрушить доверие партнёров к Голландии и нанести удар по её экономике. Поэтому было решено всего лишь перевести Хана на должность, где он не имел бы доступа к секретной информации. Тогда голландские спецслужбисты обратились к ЦРУ, в надежде, что те образумят политиков, но, внезапно, американцы сказали, что решение верное, и надо за Ханом последить ещё [ЦРУ отрицает эти факты]. Причина этого была банальна – в ЦРУ считали, что пакистанцы неспособны сделать свою ядерную бомбу из-за посредственной промышленной базы, а потому им было интересно посмотреть, что будет дальше.
Сам Хан, после перевода на новую должность, сразу понял, что он под подозрением и пора рвать когти. В декабре 1975 года он, как обычно уехал в отпуск, чтобы уже не вернуться. С собой он вёз сотни секретных документов, которые обеспечат ему полное руководство над атомным проектом Пакистана. Правда вывезти всё из страны Хан не смог, а потому, уверенный, что ничего пока не вскрылось, написал своему приятелю Виирману, что он забыл кое-какие свои вещи в кабинете и просил его их ему переслать. Виирман, и так уже имевший подозрения, пошёл к руководству FDO, где ему приказали забыть об истории и сжечь письмо. Ошарашенный инженер не успокоился и написал в разведку, но там ему прямо намекнули молчать в тряпочку, а потом просто уволили «из-за сокращения штата». Тогда недовольный голландец слил всё, что знал, в прессу, чем вызвал большой скандал. Голландские власти тянули сколько могли и пытались слить процесс, но в 1984 году им пришлось признать факт кражи, а Хан был заочно осуждён на 4 года. Когда же несколько лет спустя Хан решит посетить страну, то выяснится, что его дело пропало. Судья, ведший это дело, уверен, что это дело рук ЦРУ [ЦРУ всё отрицает].
Вернувшись на родину, Хан получил беспрецедентную власть над проектом создания ядерной бомбы. В его руках был огромный бюджет, который премьер-министр Бхутто выбил из спонсоров в лице королевской семьи Саудовской Аравии и полковника Каддафи из Ливии на «исламскую ядерную бомбу». Но аналитики ЦРУ были кое в чём правы – промышленность Пакистана была неспособна производить многое из необходимого для проекта ядерной бомбы, купить же в открытую было нельзя из-за договора о нераспространении ядерного оружия. И тогда Хан начинает создавать сеть по тайной скупке необходимого оборудования и материалов в Европе и Америке. Благодаря наличию многих связей он легко находит поставщиков, готовых через подставные фирмы в Дубае, поставлять специфическое оборудование в Пакистан. Ключевую роль во всей этой схеме в тот момент играл швейцарец Тиннер, с которым Хан немало контактировал ещё во время работы в FDO. Тиннер сумел наладить сеть поставки оборудования, в обход большей части таможенных запретов, пользуясь лазейками в европейских законах. Не всё всегда шло гладко, и несколько сделок в Германии и США были раскрыты, что и привлекло внимание ЦРУ вновь к Хану.
И американцы немного охренели – буквально из ничего в Пакистане вырос целый комплекс из обогатительных предприятий с сотнями центрифуг. Страна за пять лет преодолела расстояние, которое по мнению аналитиков не должна была пройти и за 20. Это вызвало шок у руководства ЦРУ и администрации президента Картера. Но если бы не скандал из-за слива Виирмана в Европе и бучи в Конгрессе из-за вскрытой попытки купить оборудование для атомной бомбы в США, вероятно столь жёсткой реакции не последовало бы – в декабре 1979 президент Картер ввёл санкции против Пакистана. Ввёл, чтобы меньше, чем через месяц, отменить – Пакистан был удобным посредником для влияния на конфликт в Афганистане. Победа над СССР во «втором Вьетнаме» оказалась важнее нераспространения ядерного оружия. США выбрали другую тактику – с одной стороны паков залили бабками на покупку вооружения, с другой начали давить на европейских контрагентов сети Хана [ЦРУ отрицает это]. Но европейцы проявили в тот момент просто максимум трансатлантической солидарности – они отказали в американских требованиях, так как не видели связи между атомным проектом Пакистана и гешефтом, получаемым с торговли оборудованием для «фирм не в Пакистане». Поэтому ЦРУ оставалось лишь наблюдать и собирать данные.
В 1987 году проект атомной бомбы наконец был завершён - сделан первый образец боезаряда, испытания которого решили отложить до лучших времён. Сеть Хана, налаженная для поставки оборудования, к этому моменту не была столь актуальна, и поэтому пакистанские чиновники и военные [они это естественно, отрицают] разрешили Хану переориентировать её для поставок оборудования ядерным проектам других исламских стран – деньги, даже шиитские, как говорится, не пахнут . К этому моменту как раз наладились отношения Пакистана и Ирана в этой сфере – страны объединяла общая ненависть к Израилю и опасения по отношению к США и СССР. Также выражали желание вступить в ядерный клуб Ливия и Ирак. С 1987 года сеть Хана почти полностью переориентируется на работу с этими странами, сделав центром своих операций Дубай – пакистанское руководство не хотело иметь никаких прямых связей с этим бизнесом. В Дубае Хан не только будет складировать заказанное оборудование, но и попытается даже построить завод по производству центрифуг! ЦРУ и руководство США имело лишь ограниченное представление об этой деятельности, считая, что Хан всё ещё занят поставками в Пакистан. Причём, о ирония, пока одни люди внутри ЦРУ пытались влезть в сеть Хана, другие мешали этому, считая, что оно не стоит ссоры с Пакистаном [ЦРУ отрицает это]. Таким образом ЦРУ буквально проморгало момент, когда ядерные секреты стали разбегаться по миру.
И так продолжалось почти 10 лет, пока в 1999 году ЦРУ, пытаясь понять откуда у Ирана технологии для обогащения урана, случайно по наводке немцев не вышли на Тиннера и его сыновей. Завербовав их, американцы получили просто вал информации, который их обескуражил. Оказалось, что это Хан продал Ирану центрифуги для обогащения урана, что он же продавал оборудование и материалы для атомных проектов Северной Кореи и Ливии. Но ещё большим шоком было попадание в руки ЦРУшников в 2003 году информации о которой их информаторы (случайно ли?) умолчали(!) – по ним выходило, что ЦРУ недооценивало масштаб сети Хана, и тот продавал оборудование ещё и кому-то на сторону. Из вариантов «кому» самым невинным была Саудовская Аравия, но в уме держали Аль-Каиду. В итоге лишь в 2004 году ЦРУ и МИ-6 после 20 лет работы по сети Хана сумели наконец собрать достаточно данных, чтобы прикрыть всю сеть [ЦРУ отрицает, что знало о сети Хана до 1998 года]. Причём, что забавно, прикрыли сеть Хана вовсе не из-за этого, а потому что после скандала с подделкой разведданных о ядерном оружии в Ираке, ЦРУ нужна была хоть какая-то победа.
И вот парадокс – по сути за создание крупнейшей сети по торговле ядерными секретами никто так и не ответил, кроме информаторов ЦРУ - Тиннеров. Хан отделался домашним арестом и самоличным признанием по телевидению - всё же он был героем Пакистана, и его нельзя было сажать в тюрьму. Многие поставщики отделались лёгким испугом, так как «мы не знали кому идёт товар, мы просто выполняли контракт». И только Тиннерам за нарушение законов Швейцарии пришлось присесть, даже, не смотря на жесточайшее давление ЦРУ и уничтожение более 3 миллионов уличающих Тиннеров документов [ЦРУ отрицает это], американцы так и не смогли защитить своих агентов от швейцарской фемиды. Вот такое вот преступление без наказания. Между прочим, до сих пор кое-где всплывают документы, распространявшиеся сетью Хана, и кто знает, где они могут всплыть ещё.
_____________________________________________________________________________________
Американцам вообще очень сильно повезло, что они сумели выйти на семейство Тиннеров в 2001 году. Эти люди стояли во главе контрабандной сети Хана и имели доступ к многим её секретам. Первым на удочку ЦРУ попался младший сын Тиннера – Урс. Он был неплохим инженером, но в сети Хана выполнял задания уровня «подай-принеси». Естественно, никакого признания за выполнение довольно простых, но ответственных заданий он не получал, что и стало крючком, за который уцепился вербовщик ЦРУ – парню просто дали цель и позитивное подкрепление за следование к ней. Ничего сверхъестественного, но Урс с этого момента будет абсолютно лоялен ЦРУ. Когда в середине 90-х Хан захотел организовать сборку центрифуг в Дубае, чтобы поставлять своим заказчикам уже готовые машинокомплекты, Урс стал формальным учредителем подставной конторы, через которую предстояло вести дела. Но в ходе организации предприятия стало очевидно, что в Дубае не хватает квалифицированных рабочих, а выписывать их из-за границы дорого и может привлечь лишнее внимание. Тогда бизнес был перенесён в Малайзию, где на базе завода, производившего ранее конструкции для нефтегазовой сферы, было организовано производство центрифуг. Причём на этот раз Хан, вероятно, после уговоров старшего Тиннера, назначил Урса контролировать размножение чертежей для передачи работникам.
ЦРУшники были вне себя от радости, когда поняли, что Урс имеет почти прямой доступ к чертежам Хана. Благодаря этому они получили полный комплект документов на новейшие центрифуги, усовершенствованные пакистанцами, а также информацию по многим другим аспектам ядерной программы Пакистана, наработки по которой и продавал Хан. Главной заботой ЦРУ в этот момент было не столько вскрыть всю сеть Хана, сколько замедлить атомные проекты его клиентов – Ирана и Ливии, а в идеальном случае вообще их сорвать. Конечно же одним из первых пришедших в голову вариантов, был такой – просто разбомбить площадки заводов и физически устранить Хана и всех его приспешников, но это была очень “грязная” с точки зрения политических последствий операция. И тогда в ходе мозгового штурма родился план как не только замедлить работы иранцев и ливийцев, но и полностью дискредитировать их в глазах руководства этих стран. ЦРУ привлекло к анализу чертежей, добытых Тиннером, специалистов из военного ядерного центра Ок-Ридж, которые, проанализировав их, дали рекомендации, как можно внести малозаметные изменения в чертежи, чтобы они привели к поломкам оборудования.
Взяв комплект документации, специалисты-атомщики, внесли несколько сотен незначительных изменений: где уменьшили толщину стенок, где поменяли размеры технологических отверстий или трубок, где сделали лишние выточки. Газовые центрифуги – чрезвычайно сложные объекты, вращающиеся на скорости в тысячи оборотов в секунду (тут не ошибка, именно в секунду), из-за чего требования к точности выполнения деталей огромны. Зачем вообще столь большая скорость вращения? Чтобы отделить более тяжёлые атомы изотопа Уран-238 от более лёгких Уран-235. Внесённые же изменения должны были привести к выходу из строя центрифуг через несколько недель или месяцев из-за нарушения баланса и разрушения ключевых элементов конструкции. Причём в худшем расчётном случае, пошедшие в разнос центрифуги, должны были не только разрушиться сами, но и разрушить весь каскад центрифуг на фабрике. Если бы речь шла о производстве центрифуг на специализированном заводе, то такие изменения в документации довольно быстро обнаружились бы, но на руку агентам ЦРУ играл тот факт, что никто на малазийском предприятии кроме 3-4 человек Хана не знал, что в реальности они производят. А из этих 3-4 человек именно Урс был ответственен за работу с чертежами. Поэтому Тиннер мог потихоньку подменять одни чертежи на другие – рабочие не задавали вопросов, когда что-то в процессе менялось, так как считали, что так и нужно.
Была лишь одна проблема – ЦРУ не могло знать сколько испорченного оборудования отправится в Иран, а сколько в Ливию, а потому даже примерно оценить время, когда данная диверсия станет критической для атомных проектов стран, было невозможно. Поэтому оставалось только ждать, надеясь, что вскоре количество испорченных центрифуг станет критическим. Но в проведение операции вмешался злой рок, а именно вторжение в Ирак в 2003, когда на ЦРУ обрушился вал критики за враньё, относительно наличия ядерного оружия у Саддама. ЦРУ срочно нужна была какая-то победа, чтобы хотя бы на время смягчить медийный удар, и сеть Хана оказалась как раз такой лёгкой победой.
Во всей этой истории для меня остаётся непонятным лишь один момент. В руках у ЦРУ была документация на одну из ключевых технологий для ядерного производства, с которой у США были в тот момент проблемы – американцы уже во второй раз пытались создать собственные центрифуги, и дела у них шли очень не очень. Об этом я уже писал вот тут. Но если вкратце, то американцы не смогли в 60-70-е перейти с газодифузионного метода разделения изотопов на центрифужный, гораздо менее энергоёмкий – даже в 60-е центрифуги потребляли в разы меньше электроэнергии на единицу продукции. И вот к документации с технологией производства центрифуг получили доступ специалисты из лаборатории в Ок-Ридж, которые были тесно связаны с разработчиками очередного американского центрифужного проекта. И мне решительно непонятно, почему они не взяли уже готовые проекты Кадыр Хана, почти не уступавшие по характеристикам другим аналогам? Тем более, что, например, элементы ливийских центрифуг были перехвачены американцами и доставлены в Ок-Ридж (на фото как раз они). Мистика в общем. Не везёт что-то американцам с центрифугами, ни с своими, ни с чужими.
_____________________________________________________________________________________
Думали это все истории про ЦРУ и ядерную программу Ирана?
В феврале 2000 в почтовый ящик посольства Ирана в Вене неизвестный положил пухлый пакет с бумагами. Внутри пакета лежала записка, в которой некий русский учёный, бежавший из страны, предлагал иранцам купить у него схемы ядерной бомбы, украденные им из ядерного центра в Арзамас-16. Чтобы доказать, что товар настоящий, русский приложил схему советского инициатора ядерной реакции ТВА-480 – это устройство запускает ядерную реакцию в бомбе и является её ключевым компонентом, самостоятельную разработку которого освоили лишь несколько стран. Получение пакета вызвало настоящий переполох в посольстве. АНБ, прослушивающее телефонные линии посольства, зафиксировало значительный рост коммуникаций с Тегераном и изменение расписания нескольких чиновников, часть из которых вскоре отбыли в Иран. Отчёты об этом легли на стол руководителя операции «Мерлин» – это был успех. Иранцы заглотили наживку и, если даже они не выйдут на связь с русским, то уже достаточно и переданных чертежей.
В 90-е главной заботой ЦРУ стало недопущение появления у недружественных режимов ядерного оружия. Американцы ещё с 80-х знали, что иранцы ведут свой ядерный проект. Знали, что они через контрабандистскую сеть Абдул Кадыр Хана закупают оборудование для неё, но совершенно не имели представления о её масштабах и прогрессе. Оцените всю тщету положения ЦРУ хотя бы по тому факту, что нередко ключевую информацию о прогрессе иранских ядерщиков ЦРУ узнавало не от своих агентов в стране, а из пресс-конференций иранских диссидентов в Нью-Йорке. В теории в Иране действовала как минимум одна фабрика по обогащению урана. В теории у иранцев была схема ядерного заряда, купленного у Кадыр Хана, аналогичного тому, что он продал Северной Корее. В теории ядерной бомбы у них ещё не было, но в перспективе от 1 до 20 лет будет. Можно было, конечно, нанести удар по площадке с помощью израильской авиации, но для этого требовалось выявить все ядерные объекты внутри Ирана, а у ЦРУ не было таких сведений. Тогда что? Ждать и молиться, что иранцы напортачат? А может быть, самим им в этом помочь? С этой мысли и началась разработка операции «Мерлин».
Операция родилась, как переосмысление многих других подобных операций холодной войны. Промышленный шпионаж был одной из важных для обеих сторон задач, и кража чертежей, с последующим производством по ним тестовых образцов для оценки оружия врага, не была чем-то необычным. Поэтому обе стороны всегда стремились не только не допустить попадания в руки врага чертежей своих вооружений, но и нередко сливали специально испорченные, дабы ввести в заблуждение относительно реальных характеристик или и вовсе заставить потратить кучу денег на реализацию совершенно нерабочей концепции. А последнее было именно тем, что и требовалось ЦРУ. Задумка операции была, в сущности, простой – слить иранцам тщательно испорченные чертежи ядерной бомбы, но так их подредактировать, чтобы иранцы не смогли понять, что бомба по данному проекту просто не взорвалась бы. Это позволило бы полностью дискредитировать иранских учёных и заставить режим аятолл отказаться от их услуг (бросить в тюрьму или повесить, как саботажников), отбросив атомный проект на годы назад.
Отличный план, надёжный, как швейцарские часы. Но передавать чертежи американской бомбы было преступлением, за которое сесть могут уже ЦРУшники. Как же хорошо, что ещё в 1992 году была запущена Программа совместного уменьшения угрозы (CTR), в рамках которой в бывших советских закрытых атомных городах появились представители научных лабораторий США, которые помогали советским учёным в реализации мирных проектов. Ну… точнее они помогали советским учёным перебраться в США, прихватив с собой как можно больше атомных секретов. Правда за всей этой операцией стоял довольно логичный и понятный мотив – американцы покупали учёных, которых в иной ситуации могли перекупить иранцы, ливийцы или северокорейцы. Ну а то, что они с собой забирали ещё и кое-какие секреты своей родины – то лишь бонус, приятный и небесполезный. Вот об одном таком комплекте чертежей и вспомнили в ЦРУ.
К работе были привлечены специалисты Лос-Аламосской лаборатории, той самой, где разрабатывались первые ядерные бомбы США. Специалисты-атомщики внесли в схемы десятки изменений, обнаружить которые могли только высококлассные специалисты. Ключевым элементом всего плана был тот самый блок ТВА-480, без которого бомба вообще не заработала бы. Поэтому его и передавали первым, чтобы в случае срыва по той или иной причине передачи остального комплекта, у иранцев остались чертежи этого компонента. Осталось только найти подсадного продавца. В этом случае тоже решили обратиться к одному из перебежчиков по программе CTR, его имя, к сожалению, неизвестно. Он не имел никакого отношения к разработке ТВА-480, но работал в Арзамасе-16 и после переезда в США нигде не был засвечен. Идеальный кандидат. От него требовалось всего лишь сделать вид, что он только сбежал из России и хочет добыть себе стартовый капитал для новой жизни.
В конце января 2000 года в Сан-Франциско, где проживал русский, приехали трое ЦРУшников с целью уговорить его участвовать в плане. Мотивов сопротивляться у русского особо не было. ЦРУ и так платило ему 5000 долларов ежегодно только за то, чтобы он молчал в тряпочку о своей бывшей работе. А тут ему ещё и предлагали 60 тысяч вечнозелёных за то, чтобы он просто съездил в Вену и передал иранцам чертежи. Был, конечно, нюанс – чтобы русский случайно не проболтался об истинных целях операции его решили использовать втёмную, поэтому ЦРУшники клялись и божились, что у иранцев уже есть чертежи ядерной бомбы, и вся суть операции в том, чтобы выявить иранских ядерных специалистов, которые должны будут с ним встретиться. Всё просто. Вот только русский какого-то чёрта полез в пакет с чертежами и стал их рассматривать, а потом вскрикнул : «Парни, тут ошибка в чертеже!». Никто вообще не предполагал, что чёртов русский разберёт чертёж. Тут бы ЦРУшникам или объяснить русскому истинный план, или вообще свернуть операцию. Но агенты решили продолжить игру и просто сказали: «Всё с чертежами ОК. Верни их в конверт и больше не доставай».
Стоит ли пояснять, с каким странными ощущениями русский летел в Вену. Он знал, что чертежи были с ошибками, он знал, что успех миссии зависит от того, поверят ли иранцы в подлинность чертежей. И он вообще не понимал самоуверенность ЦРУшников. В итоге, после прилёта в Вену, русский засел за чертежи и за ночь нашёл все ошибки в них и подробно расписал в отдельной записке, где они и как их устранить. После чего вложил эту записку в пакет вместе с остальными документами. Я бы хотел поглядеть на лицо куратора операции в ЦРУ, в тот момент, когда ему на стол среди сообщений об успехе положили маленькую докладную записку русского, где тот с радостью сообщает, что исправил все косяки и теперь иранцы точно поверят в подлинность чертежей. Это был оглушительный провал – ЦРУ само дало иранцам в руки одну из ключевых технологий для разработки ядерной бомбы.
Операцию постарались как можно быстрее замести “под ковёр”. И если бы это были более инклюзивные времена, то никто, вероятно, и не узнал бы о просёре. Но в 2006 году в продажу выходит книга американского журналиста Джеймсa Райзена - «State of War», где тот со слов неназванного источника в ЦРУ рассказывает и об операции «Мерлин», и многих других неудачах ЦРУ. Когда в Лэнгли прочитали эту книгу, то стали рыть носом землю, так как некий работник спецслужбы слил журналисту такие секреты, выход которых за пределы организации не планировался вообще никогда, так как уж больно много людей могли потом отправиться на нары. Сначала пытались надавить на журналиста, но тот заявил, что лучше отсидит в тюрьме, чем сдаст информатора. Тогда ЦРУшники прошлись по всей цепочке и нашли тех, кто имел доступ к информации и мог её сдать. Так и вышли на Стерлинга, Джеффри Стерлинга.
Чем же так интересен Стерлинг и при чём тут инклюзивность? А при том, что он был одним из первых афроамериканцев-офицеров ЦРУ, а также первый, кто подал на ЦРУ иск о расовой дискриминации. Стерлинг был уверен, что его зажимают в продвижении по службе из-за цвета кожи. Но это был 2001 год, до основания BLM было ещё долгих 12 лет, а потому суд прокатил Джеффри с иском, а ЦРУ уволило его с работы за неполное соответствие. Вот тогда то, по версии следствия Джеффри и начал сливать инфу Райзену. Естественно, что [ЦРУ отрицает почти всё написанное в книге]. Вот только, как минимум, про операцию Мерлин написанное оказалось правдиво, так как, во-первых, администрация Буша открыто требовала не публиковать информацию о ней в газетах. А во-вторых, в 2015 году на суде над Стерлингом по видеосвязи дал показания тот самый русский учёный, заявивший, что в книге много неточностей, но в общем всё верно. Какие из всего этого сделало выводы ЦРУ? Что подобные просёры нужно прятать глубже. Такие дела.
В феврале 2000 в почтовый ящик посольства Ирана в Вене неизвестный положил пухлый пакет с бумагами. Внутри пакета лежала записка, в которой некий русский учёный, бежавший из страны, предлагал иранцам купить у него схемы ядерной бомбы, украденные им из ядерного центра в Арзамас-16. Чтобы доказать, что товар настоящий, русский приложил схему советского инициатора ядерной реакции ТВА-480 – это устройство запускает ядерную реакцию в бомбе и является её ключевым компонентом, самостоятельную разработку которого освоили лишь несколько стран. Получение пакета вызвало настоящий переполох в посольстве. АНБ, прослушивающее телефонные линии посольства, зафиксировало значительный рост коммуникаций с Тегераном и изменение расписания нескольких чиновников, часть из которых вскоре отбыли в Иран. Отчёты об этом легли на стол руководителя операции «Мерлин» – это был успех. Иранцы заглотили наживку и, если даже они не выйдут на связь с русским, то уже достаточно и переданных чертежей.
В 90-е главной заботой ЦРУ стало недопущение появления у недружественных режимов ядерного оружия. Американцы ещё с 80-х знали, что иранцы ведут свой ядерный проект. Знали, что они через контрабандистскую сеть Абдул Кадыр Хана закупают оборудование для неё, но совершенно не имели представления о её масштабах и прогрессе. Оцените всю тщету положения ЦРУ хотя бы по тому факту, что нередко ключевую информацию о прогрессе иранских ядерщиков ЦРУ узнавало не от своих агентов в стране, а из пресс-конференций иранских диссидентов в Нью-Йорке. В теории в Иране действовала как минимум одна фабрика по обогащению урана. В теории у иранцев была схема ядерного заряда, купленного у Кадыр Хана, аналогичного тому, что он продал Северной Корее. В теории ядерной бомбы у них ещё не было, но в перспективе от 1 до 20 лет будет. Можно было, конечно, нанести удар по площадке с помощью израильской авиации, но для этого требовалось выявить все ядерные объекты внутри Ирана, а у ЦРУ не было таких сведений. Тогда что? Ждать и молиться, что иранцы напортачат? А может быть, самим им в этом помочь? С этой мысли и началась разработка операции «Мерлин».
Операция родилась, как переосмысление многих других подобных операций холодной войны. Промышленный шпионаж был одной из важных для обеих сторон задач, и кража чертежей, с последующим производством по ним тестовых образцов для оценки оружия врага, не была чем-то необычным. Поэтому обе стороны всегда стремились не только не допустить попадания в руки врага чертежей своих вооружений, но и нередко сливали специально испорченные, дабы ввести в заблуждение относительно реальных характеристик или и вовсе заставить потратить кучу денег на реализацию совершенно нерабочей концепции. А последнее было именно тем, что и требовалось ЦРУ. Задумка операции была, в сущности, простой – слить иранцам тщательно испорченные чертежи ядерной бомбы, но так их подредактировать, чтобы иранцы не смогли понять, что бомба по данному проекту просто не взорвалась бы. Это позволило бы полностью дискредитировать иранских учёных и заставить режим аятолл отказаться от их услуг (бросить в тюрьму или повесить, как саботажников), отбросив атомный проект на годы назад.
Отличный план, надёжный, как швейцарские часы. Но передавать чертежи американской бомбы было преступлением, за которое сесть могут уже ЦРУшники. Как же хорошо, что ещё в 1992 году была запущена Программа совместного уменьшения угрозы (CTR), в рамках которой в бывших советских закрытых атомных городах появились представители научных лабораторий США, которые помогали советским учёным в реализации мирных проектов. Ну… точнее они помогали советским учёным перебраться в США, прихватив с собой как можно больше атомных секретов. Правда за всей этой операцией стоял довольно логичный и понятный мотив – американцы покупали учёных, которых в иной ситуации могли перекупить иранцы, ливийцы или северокорейцы. Ну а то, что они с собой забирали ещё и кое-какие секреты своей родины – то лишь бонус, приятный и небесполезный. Вот об одном таком комплекте чертежей и вспомнили в ЦРУ.
К работе были привлечены специалисты Лос-Аламосской лаборатории, той самой, где разрабатывались первые ядерные бомбы США. Специалисты-атомщики внесли в схемы десятки изменений, обнаружить которые могли только высококлассные специалисты. Ключевым элементом всего плана был тот самый блок ТВА-480, без которого бомба вообще не заработала бы. Поэтому его и передавали первым, чтобы в случае срыва по той или иной причине передачи остального комплекта, у иранцев остались чертежи этого компонента. Осталось только найти подсадного продавца. В этом случае тоже решили обратиться к одному из перебежчиков по программе CTR, его имя, к сожалению, неизвестно. Он не имел никакого отношения к разработке ТВА-480, но работал в Арзамасе-16 и после переезда в США нигде не был засвечен. Идеальный кандидат. От него требовалось всего лишь сделать вид, что он только сбежал из России и хочет добыть себе стартовый капитал для новой жизни.
В конце января 2000 года в Сан-Франциско, где проживал русский, приехали трое ЦРУшников с целью уговорить его участвовать в плане. Мотивов сопротивляться у русского особо не было. ЦРУ и так платило ему 5000 долларов ежегодно только за то, чтобы он молчал в тряпочку о своей бывшей работе. А тут ему ещё и предлагали 60 тысяч вечнозелёных за то, чтобы он просто съездил в Вену и передал иранцам чертежи. Был, конечно, нюанс – чтобы русский случайно не проболтался об истинных целях операции его решили использовать втёмную, поэтому ЦРУшники клялись и божились, что у иранцев уже есть чертежи ядерной бомбы, и вся суть операции в том, чтобы выявить иранских ядерных специалистов, которые должны будут с ним встретиться. Всё просто. Вот только русский какого-то чёрта полез в пакет с чертежами и стал их рассматривать, а потом вскрикнул : «Парни, тут ошибка в чертеже!». Никто вообще не предполагал, что чёртов русский разберёт чертёж. Тут бы ЦРУшникам или объяснить русскому истинный план, или вообще свернуть операцию. Но агенты решили продолжить игру и просто сказали: «Всё с чертежами ОК. Верни их в конверт и больше не доставай».
Стоит ли пояснять, с каким странными ощущениями русский летел в Вену. Он знал, что чертежи были с ошибками, он знал, что успех миссии зависит от того, поверят ли иранцы в подлинность чертежей. И он вообще не понимал самоуверенность ЦРУшников. В итоге, после прилёта в Вену, русский засел за чертежи и за ночь нашёл все ошибки в них и подробно расписал в отдельной записке, где они и как их устранить. После чего вложил эту записку в пакет вместе с остальными документами. Я бы хотел поглядеть на лицо куратора операции в ЦРУ, в тот момент, когда ему на стол среди сообщений об успехе положили маленькую докладную записку русского, где тот с радостью сообщает, что исправил все косяки и теперь иранцы точно поверят в подлинность чертежей. Это был оглушительный провал – ЦРУ само дало иранцам в руки одну из ключевых технологий для разработки ядерной бомбы.
Операцию постарались как можно быстрее замести “под ковёр”. И если бы это были более инклюзивные времена, то никто, вероятно, и не узнал бы о просёре. Но в 2006 году в продажу выходит книга американского журналиста Джеймсa Райзена - «State of War», где тот со слов неназванного источника в ЦРУ рассказывает и об операции «Мерлин», и многих других неудачах ЦРУ. Когда в Лэнгли прочитали эту книгу, то стали рыть носом землю, так как некий работник спецслужбы слил журналисту такие секреты, выход которых за пределы организации не планировался вообще никогда, так как уж больно много людей могли потом отправиться на нары. Сначала пытались надавить на журналиста, но тот заявил, что лучше отсидит в тюрьме, чем сдаст информатора. Тогда ЦРУшники прошлись по всей цепочке и нашли тех, кто имел доступ к информации и мог её сдать. Так и вышли на Стерлинга, Джеффри Стерлинга.
Чем же так интересен Стерлинг и при чём тут инклюзивность? А при том, что он был одним из первых афроамериканцев-офицеров ЦРУ, а также первый, кто подал на ЦРУ иск о расовой дискриминации. Стерлинг был уверен, что его зажимают в продвижении по службе из-за цвета кожи. Но это был 2001 год, до основания BLM было ещё долгих 12 лет, а потому суд прокатил Джеффри с иском, а ЦРУ уволило его с работы за неполное соответствие. Вот тогда то, по версии следствия Джеффри и начал сливать инфу Райзену. Естественно, что [ЦРУ отрицает почти всё написанное в книге]. Вот только, как минимум, про операцию Мерлин написанное оказалось правдиво, так как, во-первых, администрация Буша открыто требовала не публиковать информацию о ней в газетах. А во-вторых, в 2015 году на суде над Стерлингом по видеосвязи дал показания тот самый русский учёный, заявивший, что в книге много неточностей, но в общем всё верно. Какие из всего этого сделало выводы ЦРУ? Что подобные просёры нужно прятать глубже. Такие дела.
____________________________
Автор: Владимир Герасименко
Финансовый детектив по-французски: как банк потерял пять миллиардов евро и не смог уволить сотрудника, который был в этом виноват.
Есть такой замечательный французский банк – Societe Generale. Точнее не банк даже, а финансовая группа, но не суть. Каждый год правление банка рассылает сотрудникам письмо с кратким рассказом о результатах года. Меняются события, история, менеджмент. Лишь одно имя уже много лет остаётся неизменным.
«В этом году Societe Generale близок к тому, чтобы закрыть убытки, нанесённые действиями Жерома Кервьеля».
Так кто этот страшный человек, Жером Кервьель? Как простой трейдер смог нанести такой огромный ущерб? Зачем он это сделал? Но прежде всего – а так ли Жером Кервьель был виновен, или у этой истории есть очень неприятное для банка двойное дно, и она достойна быть одним из лучших финансовых детективов 21-го столетия?
Разбираемся.
«Группа Societe Generale раскрыла преступление, исключительное по масштабам и своему характеру: трейдер-одиночка, которому доверили выполнять рядовые операции, незаконно открыл множество позиций в течение последнего года. Воспользовавшись обширными познаниями в области контроля за сделками, почерпнутыми на предыдущей должности, он смог долгое время скрывать свою деятельность. С учетом размеров позиций и чрезвычайно неблагоприятной конъюнктуры рынка мошенничество повлекло за собой убытки в размере 4,9 миллиарда евро» - такими словами начинался знаменитый пресс-релиз, опубликованный 24 января 2008 года одним из крупнейших банков Европы.
В одночасье его имя оказалось на первых полосах газет. «Финансовый Бен-Ладен» - кричали банкиры. «Мистер Никто», «великий махинатор», «трейдер-мошенник» - вторили журналисты. «Я невиновен» - пытался оправдываться Жером, но его толком никто не слушал.
Кем вообще был этот Кервьель? Обычным трейдером невысокого ранга, в задачи которого входила в том числе торговля деривативами – сложными и высокорисковыми финансовыми инструментами. Долгое время его работа не вызывала особых нареканий – сделки Кервьеля приносили прибыль банку и бонус ему самому. Платили ему не так много – около 100 тысяч евро в годовом эквиваленте, достаточно небольшие деньги для банковского трейдера. Поначалу его работа была достаточно однообразной – ребалансировать портфель и работать на «арбитраже», зарабатывая на разнице в цене на одни и те же финансовые инструменты на разных рынках. Финансовый арбитраж – штука практически безрисковая, но как правило весьма низкодоходная. Бывший коллега Кервьеля называл эту работу «обезьяньей», то есть достаточно примитивной. Сам Кервьель в мемуарах иронично называл трейдеров «уличными проститутками на большой банковской оргии» и много раз подчёркивал, что ценность трейдера (как и представительницы древнейшей профессии) определяется только одним – его дневным заработком. Фактически, банк требовал от них делать деньги – совершенно любым способом.
Ответственность давила чудовищно. Ещё больше давили семейные проблемы – годом раньше у Жерома умер отец, а вскоре его бросила жена. «Он всегда отлично выглядел и всегда был один, мы никогда не видели его с девушкой» - вспоминали потом бывшие коллеги. Вскоре Жером ушел от арбитража в сторону сложной финансовой инженерии, получая то огромную прибыль – то не менее гигантские убытки. Так, к лету 2007го его портфель был в минусе на 2,5 миллиарда, но к декабрю он смог не только отыграть потери, но и получить полтора миллиарда прибыли. Та ещё работа, надо сказать.
В один прекрасный день Жером принял на себя чуть больший риск. Потом – ещё чуть больший. Потом начал торговать со счетов клиентов – практика крайне порочная, но, судя по всему, достаточно частая в те времена. В итоге, стоимость совокупных открытых позициий трейдера перевалила за 50 миллиардов евро – в полтора раза больше капитализации самого банка!
«Пуркуа бы не па» - подумал Жером и пустился во все тяжкие. Он не хотел обманывать своего работодателя, но годовой бонус лучшему сотруднику банка не оставлял ему выбора. По большому счёту, но не делал ничего такого, что не делал бы любой другой трейдер. Жером открывал огромные позиции с огромным риском, вот и всё. EUREX несколько раз сообщала в банк о крупных сделках, но реакции на это … не последовало. Финансовый контроль самого банка операции Кервьеля долгое время просто игнорировал. Сам банк потом скажет, что трейдер умело прятал такие сделки за сотнями тысяч рядовых низкорисковых операций на огромные суммы. Скорее всего, это правда - но для чего тогда вообще нужен финансовый контроль?
В начале января Кервьелю позвонили с работы, и предложили на несколько дней покинуть Париж – трейдер отказался. А через несколько дней разразился грандиозный скандал. Банк объявил о выявлении сотрудника, который в результате мошеннических и несанкционированных операций нанёс огромный ущерб. Биржи в январе 2008 года и без того лихорадило, а «дело Societe Generale» изрядно усилило падение, превратив ситуацию в идеальный шторм. Акции компании колоссально упали в цене, всерьёз начались разговоры о банкротстве. Из-за поднявшегося скандала SG был вынужден закрыть все позиции трейдера с огромным убытком – порядка 5 миллиардов (!) долларов.
Проблема быстро перестала быть чисто европейской. Мировая финансовая система это по-сути множество сообщающихся сосудов, и известный закон там тоже работает. «Волна» от брошенного камня превратилась в небольшое цунами. Где-то за океаном в холодном поту проснулся глава ФРС Бен Бернанке, прозванный «Helicopter Ben» за своё легендарное предложение разбрасывать деньги с вертолёта. Посмотрев на происходящее, он почесал лысый затылок и снизил ставку резервирования (аналог нашей ключевой ставки) аж на 0,75 процента – впервые за 25 с лишним лет!
Самое смешное, что банк не смог уволить Кервьеля сразу – согласно французскому трудовому законодательству и контракту трейдера, для этого требовалась личная встреча его представителей с сотрудником, что было невозможно – судья первым делом запретил сторонам общаться между собой напрямую до окончания процесса. Результат был предсказуемым, Кервьеля признали виновным в мошенничестве и приговорили к пяти годам тюрьмы (два – условно) и выплате штрафа в размере 4,9 миллиардов евро. Кервьель отсидел пять месяцев и стал самым большим должником в мире, ведь для выплаты долгов ему пришлось бы работать непрерывно около 200 000 лет.
Своей вины Кервьель не признал и настаивал на аппеляции. Банк говорил: «мы понимаем абсурдность штрафа и готовы к обсуждению», как бы намекая – признай свою вину, и мы откажемся от претензий к тебе. Кервьель настаивал на своей невиновности и требовал пересмотра дела. В 2014-м году суд оставил приговор в силе, лишь отменив штраф ввиду его полной абсурдности. Самого трейдера на суде не было – он в это время совершал паломничество в Ватикан и встречался с Папой Римским.
Его вина казалась совершенно очевидной, вот только дальнейшие события пошли по совсем неожиданному сценарию. Через два года он сумел … выиграть очередную аппеляцию. Внезапно начали всплывать малоприятные для банка подробности – так, SG не смог привести сколь-нибудь серьёзных доказательств того, что он не знал об операциях Кервьеля. Также банк не смог доказать, что лишь Кервьель совершал огромные и рискованные сделки, превышая все возможные лимиты. То есть действия трейдера были совершенно нормальной практикой для французского банка! Да и сам Кервьель не получал никакой особой сверхприбыли, кроме предусмотренного контрактом вознаграждения. Но самое удивительно вскрылось дальше – офицер полиции, которая в 2008 году вела расследование, заявила, что на неё оказывалось колоссальное давление с требованием сконцентрироваться лишь на фактах, которые бы доказывали вину трейдера (привет, французская коррупция!).
В итоге, суд обязал Societe Generale выплатить трейдеру 150 000 евро за незаконное увольлнение и ещё 300 000 в виде неполученного годового бонуса. Жером Кервьель стал на шаг ближе к тому, чтобы доказать собственную невиновность.
К слову, французское общество в этой ситуации поддержало скорее Кервьеля, чем его работодателя – 77% французов верили в том, что он был скорее жертвой обстоятельств. Даже Николя Саркози потребовал «принять меры» - правда, меры оказались не совсем такие, каких ожидала общественность. Вместо наказания для менеджмента банка, французское правительство просто закрыло образовавшуюся дыру в его балансе за счет денег налогоплательщиков.
А теперь попробуем разобраться, как это произошло и что это вообще было. Действительно ли Жером Кервьель был «финансовым террористом №1», в одиночку провернувшим гигантскую аферу? Или история была немного сложнее?
Собственно говоря, что делал Кервьель? Он открывал ОЧЕНЬ высокорисковые позиции на ОЧЕНЬ волатильном рынке. В какой-то момент Жерому не фортануло, он привлёк таки внимание банка, который был вынужден как-то реагировать.
Вы спросите - а каковы шансы на то, что финансовый контроль «пропустит» такую несанкционированную открытую позицию на 50 миллиардов? В наши дни они стремятся к нулю. Ей-богу, даже пролететь на вертолёте над Кремлём будет проще. В 2008 году всё было немного иначе, НАСТОЛЬКО иначе, чтобы допускать подобное. Я задал этот вопрос человеку, который в 2008 году работал (какая ирония) на trading desk в Lehmann Brothers. По его мнению, финансовый контроль того времени был исключительно "дырявым" и "формальным" - и при желании Кервьель мог лего его обмануть. Вообще, сам факт сделок Кервьеля возможен в одном из двух случаев. В первом случае мы признаём, что в одном из самых уважаемых банков Европы работали сотрудники столь бездарные, что в качестве руководителя контроллинга можно было с чистой совестью нанимать даже моего кота. Ну а что – пользы столько же, зато задорно мяукает, да и на годовом бонусе можно сэкономить даже если выдать его самосвалом корма.
«В этом году Societe Generale близок к тому, чтобы закрыть убытки, нанесённые действиями Жерома Кервьеля».
Так кто этот страшный человек, Жером Кервьель? Как простой трейдер смог нанести такой огромный ущерб? Зачем он это сделал? Но прежде всего – а так ли Жером Кервьель был виновен, или у этой истории есть очень неприятное для банка двойное дно, и она достойна быть одним из лучших финансовых детективов 21-го столетия?
Разбираемся.
«Группа Societe Generale раскрыла преступление, исключительное по масштабам и своему характеру: трейдер-одиночка, которому доверили выполнять рядовые операции, незаконно открыл множество позиций в течение последнего года. Воспользовавшись обширными познаниями в области контроля за сделками, почерпнутыми на предыдущей должности, он смог долгое время скрывать свою деятельность. С учетом размеров позиций и чрезвычайно неблагоприятной конъюнктуры рынка мошенничество повлекло за собой убытки в размере 4,9 миллиарда евро» - такими словами начинался знаменитый пресс-релиз, опубликованный 24 января 2008 года одним из крупнейших банков Европы.
В одночасье его имя оказалось на первых полосах газет. «Финансовый Бен-Ладен» - кричали банкиры. «Мистер Никто», «великий махинатор», «трейдер-мошенник» - вторили журналисты. «Я невиновен» - пытался оправдываться Жером, но его толком никто не слушал.
Кем вообще был этот Кервьель? Обычным трейдером невысокого ранга, в задачи которого входила в том числе торговля деривативами – сложными и высокорисковыми финансовыми инструментами. Долгое время его работа не вызывала особых нареканий – сделки Кервьеля приносили прибыль банку и бонус ему самому. Платили ему не так много – около 100 тысяч евро в годовом эквиваленте, достаточно небольшие деньги для банковского трейдера. Поначалу его работа была достаточно однообразной – ребалансировать портфель и работать на «арбитраже», зарабатывая на разнице в цене на одни и те же финансовые инструменты на разных рынках. Финансовый арбитраж – штука практически безрисковая, но как правило весьма низкодоходная. Бывший коллега Кервьеля называл эту работу «обезьяньей», то есть достаточно примитивной. Сам Кервьель в мемуарах иронично называл трейдеров «уличными проститутками на большой банковской оргии» и много раз подчёркивал, что ценность трейдера (как и представительницы древнейшей профессии) определяется только одним – его дневным заработком. Фактически, банк требовал от них делать деньги – совершенно любым способом.
Ответственность давила чудовищно. Ещё больше давили семейные проблемы – годом раньше у Жерома умер отец, а вскоре его бросила жена. «Он всегда отлично выглядел и всегда был один, мы никогда не видели его с девушкой» - вспоминали потом бывшие коллеги. Вскоре Жером ушел от арбитража в сторону сложной финансовой инженерии, получая то огромную прибыль – то не менее гигантские убытки. Так, к лету 2007го его портфель был в минусе на 2,5 миллиарда, но к декабрю он смог не только отыграть потери, но и получить полтора миллиарда прибыли. Та ещё работа, надо сказать.
В один прекрасный день Жером принял на себя чуть больший риск. Потом – ещё чуть больший. Потом начал торговать со счетов клиентов – практика крайне порочная, но, судя по всему, достаточно частая в те времена. В итоге, стоимость совокупных открытых позициий трейдера перевалила за 50 миллиардов евро – в полтора раза больше капитализации самого банка!
«Пуркуа бы не па» - подумал Жером и пустился во все тяжкие. Он не хотел обманывать своего работодателя, но годовой бонус лучшему сотруднику банка не оставлял ему выбора. По большому счёту, но не делал ничего такого, что не делал бы любой другой трейдер. Жером открывал огромные позиции с огромным риском, вот и всё. EUREX несколько раз сообщала в банк о крупных сделках, но реакции на это … не последовало. Финансовый контроль самого банка операции Кервьеля долгое время просто игнорировал. Сам банк потом скажет, что трейдер умело прятал такие сделки за сотнями тысяч рядовых низкорисковых операций на огромные суммы. Скорее всего, это правда - но для чего тогда вообще нужен финансовый контроль?
В начале января Кервьелю позвонили с работы, и предложили на несколько дней покинуть Париж – трейдер отказался. А через несколько дней разразился грандиозный скандал. Банк объявил о выявлении сотрудника, который в результате мошеннических и несанкционированных операций нанёс огромный ущерб. Биржи в январе 2008 года и без того лихорадило, а «дело Societe Generale» изрядно усилило падение, превратив ситуацию в идеальный шторм. Акции компании колоссально упали в цене, всерьёз начались разговоры о банкротстве. Из-за поднявшегося скандала SG был вынужден закрыть все позиции трейдера с огромным убытком – порядка 5 миллиардов (!) долларов.
Проблема быстро перестала быть чисто европейской. Мировая финансовая система это по-сути множество сообщающихся сосудов, и известный закон там тоже работает. «Волна» от брошенного камня превратилась в небольшое цунами. Где-то за океаном в холодном поту проснулся глава ФРС Бен Бернанке, прозванный «Helicopter Ben» за своё легендарное предложение разбрасывать деньги с вертолёта. Посмотрев на происходящее, он почесал лысый затылок и снизил ставку резервирования (аналог нашей ключевой ставки) аж на 0,75 процента – впервые за 25 с лишним лет!
Самое смешное, что банк не смог уволить Кервьеля сразу – согласно французскому трудовому законодательству и контракту трейдера, для этого требовалась личная встреча его представителей с сотрудником, что было невозможно – судья первым делом запретил сторонам общаться между собой напрямую до окончания процесса. Результат был предсказуемым, Кервьеля признали виновным в мошенничестве и приговорили к пяти годам тюрьмы (два – условно) и выплате штрафа в размере 4,9 миллиардов евро. Кервьель отсидел пять месяцев и стал самым большим должником в мире, ведь для выплаты долгов ему пришлось бы работать непрерывно около 200 000 лет.
Своей вины Кервьель не признал и настаивал на аппеляции. Банк говорил: «мы понимаем абсурдность штрафа и готовы к обсуждению», как бы намекая – признай свою вину, и мы откажемся от претензий к тебе. Кервьель настаивал на своей невиновности и требовал пересмотра дела. В 2014-м году суд оставил приговор в силе, лишь отменив штраф ввиду его полной абсурдности. Самого трейдера на суде не было – он в это время совершал паломничество в Ватикан и встречался с Папой Римским.
Его вина казалась совершенно очевидной, вот только дальнейшие события пошли по совсем неожиданному сценарию. Через два года он сумел … выиграть очередную аппеляцию. Внезапно начали всплывать малоприятные для банка подробности – так, SG не смог привести сколь-нибудь серьёзных доказательств того, что он не знал об операциях Кервьеля. Также банк не смог доказать, что лишь Кервьель совершал огромные и рискованные сделки, превышая все возможные лимиты. То есть действия трейдера были совершенно нормальной практикой для французского банка! Да и сам Кервьель не получал никакой особой сверхприбыли, кроме предусмотренного контрактом вознаграждения. Но самое удивительно вскрылось дальше – офицер полиции, которая в 2008 году вела расследование, заявила, что на неё оказывалось колоссальное давление с требованием сконцентрироваться лишь на фактах, которые бы доказывали вину трейдера (привет, французская коррупция!).
В итоге, суд обязал Societe Generale выплатить трейдеру 150 000 евро за незаконное увольлнение и ещё 300 000 в виде неполученного годового бонуса. Жером Кервьель стал на шаг ближе к тому, чтобы доказать собственную невиновность.
К слову, французское общество в этой ситуации поддержало скорее Кервьеля, чем его работодателя – 77% французов верили в том, что он был скорее жертвой обстоятельств. Даже Николя Саркози потребовал «принять меры» - правда, меры оказались не совсем такие, каких ожидала общественность. Вместо наказания для менеджмента банка, французское правительство просто закрыло образовавшуюся дыру в его балансе за счет денег налогоплательщиков.
А теперь попробуем разобраться, как это произошло и что это вообще было. Действительно ли Жером Кервьель был «финансовым террористом №1», в одиночку провернувшим гигантскую аферу? Или история была немного сложнее?
Собственно говоря, что делал Кервьель? Он открывал ОЧЕНЬ высокорисковые позиции на ОЧЕНЬ волатильном рынке. В какой-то момент Жерому не фортануло, он привлёк таки внимание банка, который был вынужден как-то реагировать.
Вы спросите - а каковы шансы на то, что финансовый контроль «пропустит» такую несанкционированную открытую позицию на 50 миллиардов? В наши дни они стремятся к нулю. Ей-богу, даже пролететь на вертолёте над Кремлём будет проще. В 2008 году всё было немного иначе, НАСТОЛЬКО иначе, чтобы допускать подобное. Я задал этот вопрос человеку, который в 2008 году работал (какая ирония) на trading desk в Lehmann Brothers. По его мнению, финансовый контроль того времени был исключительно "дырявым" и "формальным" - и при желании Кервьель мог лего его обмануть. Вообще, сам факт сделок Кервьеля возможен в одном из двух случаев. В первом случае мы признаём, что в одном из самых уважаемых банков Европы работали сотрудники столь бездарные, что в качестве руководителя контроллинга можно было с чистой совестью нанимать даже моего кота. Ну а что – пользы столько же, зато задорно мяукает, да и на годовом бонусе можно сэкономить даже если выдать его самосвалом корма.
Другой вариант куда прозаичнее - руководство трейдинга банка было прекрасно осведомлено о сделках Кервьеля, но закрывало на них глаза просто потому, что они были совершенно нормальной практикой. Если так – то почему в критической ситуации менеджмент SG сделал всё наихудшим для банка образом? Ведь их действия на первый взгляд выглядят совершенно нелогично – ситуация была немедленно предана максимальной огласке, а позиции трейдера были будто нарочно закрыты быстро и с огромным убытком – то есть максимально невыгодным для банка образом?
Есть две гипотезы - реалистичная и конспирологическая. Согласно первой, информация о сделках Кервьеля дошла до топ-менеджмента, который поседел от ужаса, и, оценив возможные последствия, предпочел болезненный но надёжный вариант развития событий.
С конспирологической теорией всё немного интереснее. Ещё в феврале 2008 года журналист Сергей Голубицкий высказал такую идею – а что, если SG фактически осознанно манипулировал рынком, играя на понижение? И что всё произошедшее – грандиозная финансовая афера, а Жером Кервьель в ней – лишь пешка? Реакция рынка на произошедшее была с самого начала совершенно очевидной – аналитики и до всех событий предсказывали весьма «медвежье» начало года, а после Кервьеля падение было более чем очевидным. Фактически, потеряв 5 миллиардов долларов, банк (пусть и опосредованно) мог заработать куда больше. О склонности к риску говорит и другой факт – в 2018 году американцы наложили на франуцзский банк штраф в размере 1,3 млрд долларов за торговлю с Ираном и Кубой в обход американских санкций. Для того, чтобы его покрыть, SG пришлось продать несколько региональных подразделений. К слову, мой собеседник из Lehmann в эту теорию не верит.
Французы – не идиоты. Франуцзы великолепно понимали, что они делают, понимали последствия, возможные риски и возможную прибыль. И согласно конспирологической теории, SG на «деле Кервьеля» в итоге отлично заработал. Кервьель был обвинён по статье «мошенничество», но были ли действия трейдера следствием его желания получить годовой бонус, или он сам был всего лишь пешкой, которой умело манипулировал менеджмент банка, а сама ситуация – не более чем попыткой «подвинуть» рынок? Вероятно, мы никогда этого не узнаем.
А ещё про Кервьеля сняли неплохой фильм ("Аутсайдер"), а перед вторым судебным процессом он выпустил книгу воспоминаний. Такие дела.
Традиционный словарь и комментарии:
• Деривативы – производные (от базового актива) финансовые инструменты, главная «фишка» которых – привязка к «будущей стоимости» актива. Деривативы могут представлять собой как относительно простые конструкции, так и совершенно чудовищных финансовых кадавров. Самый простой дериватив – договор на поставку товара через полгода по заранее оговоренной цене. Или право его купить. Или право продать. Или всё вместе.
• Касаемо действий Бена Бернанке – по-сути, он резко снижал ключевую ставку для того, чтобы «заткнуть деньгами» падающие рынки и таким образом сгладить это самое падение и добавить рынку ликвидности. Подобным образом, например, действовал Алан Гринспен во времена «пузыря Дот Комов» и много кто ещё. О личностях Бернанке, Гринспена (которого незабвенный Нассим Талеб называл худшим финансистом всех времён) и самом подходе можно написать небольшую книгу.
• «медвежий» и «бычий» тренды – тренд рынка к сокращению или росту соответственно.
• Lehmann Brothers - американский банк, обанкротившийся в 2008 году на фоне американского ипотечного кризиса.
• "Мошеннический трейдинг", "rogue-trading" - проведение неавторизованных (нанимателем) операций, в результате которых трейдер принимает на себя излишний риск в обход принятых в банке практик. Один из двух "великих грехов" трейдера наряду с инсайдерской торговлей. Зачастую является скорее gambling чем trading.
Более полный список "трейдерских" потерь: там есть и российские компании!
___________________________________
Автор: Артём Наливайко
Об истории появления современных ПДД
Всех категорически приветствую! Многие в этих ваших интернетах ругаются, мол, продавцы полосатых палочек совсем обнаглели, без взятки не отвяжешься от них, кругом обман. Что ж, этих вопросов мы сегодня касаться не будем, а поведем речь о том, как мы до такого докатились – об истории появления современных правил дорожного движения. Ну, что, пошла жара?
Проблема безопасности дорожного движения в российских городах вставала перед правительством аж с XVII века – люди на регулярной основе гибли под колесами извозчиков. Это негативно сказывалось на общественном порядке и власти всеми возможными силами пытались решить проблему. Но без труда не выловишь и рыбку из пруда – методом проб, ошибок и штрафов в России начали зарождаться правила дорожного движения.
Прообразом правил дорожного движения послужили правила пользования ямскими дорогами (по ним перемещались почтовые гонцы, отдыхая и меняя лошадей на станциях – «ямах»), утвержденные при Иване III. В судебнике Ивана IV 1550 года было закреплено обязательное клеймление лошадей, запись в специальную книгу и пошлина при покупке или обмене коня. Клеймление и запись в книгу можно расценивать, как первую попытку обязать владельцев регистрировать свои четвероногие «авто».
В 1589 году, при Федоре Иоанновиче, была установлена официальная ширина проезжей части – полторы сажени (или около 3,2 м).
Проблема безопасности дорожного движения в российских городах вставала перед правительством аж с XVII века – люди на регулярной основе гибли под колесами извозчиков. Это негативно сказывалось на общественном порядке и власти всеми возможными силами пытались решить проблему. Но без труда не выловишь и рыбку из пруда – методом проб, ошибок и штрафов в России начали зарождаться правила дорожного движения.
Прообразом правил дорожного движения послужили правила пользования ямскими дорогами (по ним перемещались почтовые гонцы, отдыхая и меняя лошадей на станциях – «ямах»), утвержденные при Иване III. В судебнике Ивана IV 1550 года было закреплено обязательное клеймление лошадей, запись в специальную книгу и пошлина при покупке или обмене коня. Клеймление и запись в книгу можно расценивать, как первую попытку обязать владельцев регистрировать свои четвероногие «авто».
В 1589 году, при Федоре Иоанновиче, была установлена официальная ширина проезжей части – полторы сажени (или около 3,2 м).
Российские города активно развивались, развивалась промышленность. Это привел к резкому увеличению гужевого транспорта на дорогах – карет и телег в теплое время и саней в зимнее. Пешеходы регулярно страдали не только от быстрой езды всадников и повозок, но и от того, что возницы и наездники разгоняли их с проезжей части кнутами. Наводить порядок на дорогах взялся царь Алексей Михайлович и первым делом запретил в 1670 году въезжать в Кремль чинам ниже стольника на лошадях (это, видимо, самое важное было).
В правление Алексея Михайловича появились первые штрафы:
В правление Алексея Михайловича появились первые штрафы:
«17. А будет кто с похвалы, или с пьянства, или умыслом наскачет на лошади на чью жену, и лошадью ея стопчет и повалит, и тем ея обесчестит, или ея тем боем изувечит, и беременная будет жена от того его бою дитя родит мертво, а сама будет жива, а с суда сыщется про то допряма, и тому, кто так учинит, за такое его дело учинити жестокое наказание, велеть его бити кнутом нещадно, да на нем же доправити той жене бесчестие и увечье вдвое, да его же вкинути в тюрму на три месеца. А будет от того его бою та жена и сама умрет, и его за такое его дело самого казнити смертию.
18. А будет такое убийство учинится от кого без умышления, потому что лошадь от чего испужався, и узду изорвав рознесет, и удержати ея будет не мощно, и того в убийство на ставити, и наказания за такое дело никому не чинити, для того, что такое дело учинится бес хитрости.» (из Соборного уложения 1649 года, глава XXII).
Софья Алексеевна запретила в Москве кататься на «санях на вожжах», повелев «ездить с возницею». Проще говоря, условный чиновник уже больше не имел права сам покомандовать своими лошадьми и вынужден был нанимать (или взрастить в своем крепостном коллективе) возницу-кучера.
Петр I установил в стране правостороннее движение. По всей империи устанавливались деревянные «крашенные и подписанные цифрами» верстовые столбы – по ним легко было отсчитывать расстояние. Посыльным на курьерских лошадях установили ограничение скорости – не более 15 верст в час (примерно 16 км/ч). В 1718 году учреждена Главная полиция для слежения за порядком на дорогах во главе с генерал-полицмейстером Антоном Девиером.
18. А будет такое убийство учинится от кого без умышления, потому что лошадь от чего испужався, и узду изорвав рознесет, и удержати ея будет не мощно, и того в убийство на ставити, и наказания за такое дело никому не чинити, для того, что такое дело учинится бес хитрости.» (из Соборного уложения 1649 года, глава XXII).
Софья Алексеевна запретила в Москве кататься на «санях на вожжах», повелев «ездить с возницею». Проще говоря, условный чиновник уже больше не имел права сам покомандовать своими лошадьми и вынужден был нанимать (или взрастить в своем крепостном коллективе) возницу-кучера.
Петр I установил в стране правостороннее движение. По всей империи устанавливались деревянные «крашенные и подписанные цифрами» верстовые столбы – по ним легко было отсчитывать расстояние. Посыльным на курьерских лошадях установили ограничение скорости – не более 15 верст в час (примерно 16 км/ч). В 1718 году учреждена Главная полиция для слежения за порядком на дорогах во главе с генерал-полицмейстером Антоном Девиером.
Генерал-полицмейстер Антон Мануилович Девиер
Анна Иоанновна в 1730 году установила систему штрафов. Так, за первое нарушение правил били кошками – четырехвостными петлями с узелками на концах, за второе – кнутом, а за третье – ссылали на каторгу. Но строгость законов у нас в стране нивелируется необязательностью их исполнения – каторги не начали резко переполняться нарушителями и это явно не из-за уменьшения количества нарушителей.
Через два года, в 1732, тех, кто «санями и лошадьми давил» людей, начали приговаривать к смертной казни. Что интересно, только после этого в России появляется прообраз современной ДПС – «денные караулы», которые следили на «больших улицах и прочих пристойных местах» за порядком движения.
Елизавета Петровна в 1742 году приказала конфисковывать лошадей за быструю езду. Через два года она указом запретила ездокам, «какого бы кто звания ни был», «скверно браниться». Наказания были вполне традиционными для того времени: простолюдинам – порка, помещикам – штраф, лошадей – на императорскую конюшню (кстати, прообраз штрафстоянки неожиданно получается). В 1756 году была ограничена езда «тройкой» по Петербургу.
Также при Елизавете появляются первые платные дороги. Так, на Першпективной дороге (часто пути от Москвы до Петербурга), кареты и коляски, запряженные шестью лошадьми, платили 24 копейки, а за проход скота по дороге нужно было заплатить 2 копейки.
При Екатерине II определенные виды транспорта были закреплены за служащими разных чинов. Цугом (6-10 запряженных лошадей) с форейторами, предупреждавшими пешеходов, предписывалось ездить чиновникам первого и второго класса, а также генералам. Остальным же пользоваться живыми аналогами «мигалок» воспрещалось. Если переводить на наш язык, то условному Сергею Бордюровичу Собянину можно было ездить с мигалкой, а вот его непосредственным подчиненным – уже нет. Также была запрещена ночная езда с зажжёнными факелами – как частая причина пожаров. Дворянам без чина, для сравнения, полагалось выезжать только с одной лошадью.
Форейтор (на примере британской кареты)
Через два года, в 1732, тех, кто «санями и лошадьми давил» людей, начали приговаривать к смертной казни. Что интересно, только после этого в России появляется прообраз современной ДПС – «денные караулы», которые следили на «больших улицах и прочих пристойных местах» за порядком движения.
Елизавета Петровна в 1742 году приказала конфисковывать лошадей за быструю езду. Через два года она указом запретила ездокам, «какого бы кто звания ни был», «скверно браниться». Наказания были вполне традиционными для того времени: простолюдинам – порка, помещикам – штраф, лошадей – на императорскую конюшню (кстати, прообраз штрафстоянки неожиданно получается). В 1756 году была ограничена езда «тройкой» по Петербургу.
Также при Елизавете появляются первые платные дороги. Так, на Першпективной дороге (часто пути от Москвы до Петербурга), кареты и коляски, запряженные шестью лошадьми, платили 24 копейки, а за проход скота по дороге нужно было заплатить 2 копейки.
При Екатерине II определенные виды транспорта были закреплены за служащими разных чинов. Цугом (6-10 запряженных лошадей) с форейторами, предупреждавшими пешеходов, предписывалось ездить чиновникам первого и второго класса, а также генералам. Остальным же пользоваться живыми аналогами «мигалок» воспрещалось. Если переводить на наш язык, то условному Сергею Бордюровичу Собянину можно было ездить с мигалкой, а вот его непосредственным подчиненным – уже нет. Также была запрещена ночная езда с зажжёнными факелами – как частая причина пожаров. Дворянам без чина, для сравнения, полагалось выезжать только с одной лошадью.
Форейтор (на примере британской кареты)
Цуг с форейторами
При Екатерине также появляется прообраз номерных знаков. Извозчикам выдают «номера» - кожаные таблички, которые нашивались на спину. Позже знак дублировался металлической табличкой, которую прибивали на повозки. Вообще, тема номерных знаков достояна отдельной статьи, поэтому подробно сейчас рассматривать ее не будем. С 1784 года вводятся «права» - «Извозчичий билет», в котором прописывались обязанности водителя кобылы.
Например, не парковаться в местах «для хождения пеших возле домов»; подъезжая к перекрестку, «ехать тише и осматриваться во все стороны»; не обгонять экипажи дворцовых господ и иностранных министров; а проезжая через мост, на «баб, женок и молодаек, полощущих рухляди и холсты в реках, не заглядываться, не заводить разговоры».
Несмотря на все меры, принятые ранее, правительство оказалось не в состоянии уменьшить число смертей и несчастных случаев на дорогах России. Историк Михаил Иванович Пыляев рассказывает, что после сообщения Павлу I об очередной гибели пешехода из-за наезда извозчика, император пришел в такой гнев, что чуть было не приказал выслать всех извозчиков из столицы.
Основным городским транспортом в XIX веке были извозчики. Для состоятельных же граждан собственный выезд являлся вопросом престижа – явиться пешком даже к ближайшим соседям считалось ниже достоинства. Абсурдный случай приводит в своих воспоминаниях граф Сегюр: однажды ему пришлось нанести визит в соседний дом на карете в шесть лошадей с кучером и форейторами. «Форейтор уже был под воротами дамы, а моя карета еще на нашем дворе», - писал он с иронией.
В течение XIX века правила дорожного движения дополнялись. В основном они касались частных извозчиков: «лихачей», «ванек», «голубчиков», «ломовиков», — а также новых видов гужевого транспорта: дилижансов, фаэтонов, омнибусов, линеек, конки.
К концу XIX века, после отмены крепостного права и лавины ринувшихся в города крестьян, в стране официально зарегистрировали десятки тысяч повозок. В это время появляются «Правила для извозчиков» и «Правила для содержателей общественных карет». Этими нормативными актами вводился и обязательный «техосмотр» экипажей. Старые, неисправные «средства передвижения» предписывалось ремонтировать, особо ветхие конфисковались. Помимо этого, правилами определялось, что экипажи должны снабжаться пассажирскими покрывалами на случай непогоды. В ночное время на козлах с обеих сторон от извозчика зажигались свечные или газовые фонари.
В 1883 году была издана «Инструкция городовым Московской полиции», которая вручалась каждому городовому. Этот документ они обязанным были всегда носить при себе и руководствоваться им в своих действиях. Среди прочего, инструкция предписывала следить, в том числе, за соблюдением скоростного режима, обгонами, выполнением требований к транспортным средствам.
В августе 1895 года по улицам Петербурга проехала первая «коляска без лошадей» — немецкий автомобиль Motorwagen, купленный архитектором А.К. Жиргалевым. «Самодвижущиеся экипажи» поначалу пугали и пешеходов, и лошадей, поэтому в 1896 году для них придумали свои ПДД.
Например, не парковаться в местах «для хождения пеших возле домов»; подъезжая к перекрестку, «ехать тише и осматриваться во все стороны»; не обгонять экипажи дворцовых господ и иностранных министров; а проезжая через мост, на «баб, женок и молодаек, полощущих рухляди и холсты в реках, не заглядываться, не заводить разговоры».
Несмотря на все меры, принятые ранее, правительство оказалось не в состоянии уменьшить число смертей и несчастных случаев на дорогах России. Историк Михаил Иванович Пыляев рассказывает, что после сообщения Павлу I об очередной гибели пешехода из-за наезда извозчика, император пришел в такой гнев, что чуть было не приказал выслать всех извозчиков из столицы.
Основным городским транспортом в XIX веке были извозчики. Для состоятельных же граждан собственный выезд являлся вопросом престижа – явиться пешком даже к ближайшим соседям считалось ниже достоинства. Абсурдный случай приводит в своих воспоминаниях граф Сегюр: однажды ему пришлось нанести визит в соседний дом на карете в шесть лошадей с кучером и форейторами. «Форейтор уже был под воротами дамы, а моя карета еще на нашем дворе», - писал он с иронией.
В течение XIX века правила дорожного движения дополнялись. В основном они касались частных извозчиков: «лихачей», «ванек», «голубчиков», «ломовиков», — а также новых видов гужевого транспорта: дилижансов, фаэтонов, омнибусов, линеек, конки.
К концу XIX века, после отмены крепостного права и лавины ринувшихся в города крестьян, в стране официально зарегистрировали десятки тысяч повозок. В это время появляются «Правила для извозчиков» и «Правила для содержателей общественных карет». Этими нормативными актами вводился и обязательный «техосмотр» экипажей. Старые, неисправные «средства передвижения» предписывалось ремонтировать, особо ветхие конфисковались. Помимо этого, правилами определялось, что экипажи должны снабжаться пассажирскими покрывалами на случай непогоды. В ночное время на козлах с обеих сторон от извозчика зажигались свечные или газовые фонари.
В 1883 году была издана «Инструкция городовым Московской полиции», которая вручалась каждому городовому. Этот документ они обязанным были всегда носить при себе и руководствоваться им в своих действиях. Среди прочего, инструкция предписывала следить, в том числе, за соблюдением скоростного режима, обгонами, выполнением требований к транспортным средствам.
В августе 1895 года по улицам Петербурга проехала первая «коляска без лошадей» — немецкий автомобиль Motorwagen, купленный архитектором А.К. Жиргалевым. «Самодвижущиеся экипажи» поначалу пугали и пешеходов, и лошадей, поэтому в 1896 году для них придумали свои ПДД.
«В столице разрешено движение автомобилей, но с некоторыми ограничениями: так, автомобилям для собственного пользования доступны все улицы; для развозки груза — с изъятиями; для общественного пользования предоставлены лишь немногие улицы; кроме того, вес экипажа не должен превышать 250 пудов, омнибусы должны быть не более как на 13 человек, считая кучера; собственные же — не менее как на 6 лиц. На право езды выдаются книжки и жестянки; на передке экипажа должны быть четко обозначены фамилия и адрес владельца. Езда быстрее 12 верст в час не разрешается. К управлению автомобилем допускаются лишь по экзамену и притом лица не моложе 17 лет.» (журнал «Велосипед», 1898 год)
Однако все меры, направленные на упорядочение движения имели подчас весьма спорные результаты. Как отмечает В. Гиляровский в книге «Москва и москвичи»: «В конце прошлого века о правилах уличного движения в столице и понятия не имели: ни правой, ни левой стороны не признавали, ехали — кто как хотел, сцеплялись, кувыркались… Круглые сутки стоял несмолкаемый шум.»
В 1900-е годы появились первые автошколы, где можно было получить право езды на автомобиле: Московский клуб автомобилистов и Санкт-Петербургское общество велосипедной и автомобильной езды. Водителей экстра-класса с 1906 года выпускала «Императорская школа шоферов».
В 1908 году в Санкт-Петербурге полицейским, работавшим на дорогах с наиболее интенсивным движением, начали выдавать белые трости для подачи сигналов водителям. При поднятии жезла вверх все — и автомобилисты, и велосипедисты и вагоновожатые в трамваях должны были немедленно остановиться и продолжить движение только после того, как он будет опущен. Спустя некоторое время трость получила известную нам сегодня полосатую окраску.
В 1909 году делегация Российской империи подписала в Париже положения Международной конвенции об автомобильном движении. И два года спустя в стране стали устанавливать первые дорожные знаки.
Универсальную и всеобщую систему ПДД в России внедрили уже в советское время. В январе 1930 года заработал первый светофор — на углу Литейного и Невского проспектов в Ленинграде. В 1955 году в Москве расчертили первую экспериментальную зебру на Ленинском проспекте. А в 1968 году Советский Союз подписал Венскую конвенцию о дорожном движении, которая до сих пор является ориентиром для всего мира.
В 1900-е годы появились первые автошколы, где можно было получить право езды на автомобиле: Московский клуб автомобилистов и Санкт-Петербургское общество велосипедной и автомобильной езды. Водителей экстра-класса с 1906 года выпускала «Императорская школа шоферов».
В 1908 году в Санкт-Петербурге полицейским, работавшим на дорогах с наиболее интенсивным движением, начали выдавать белые трости для подачи сигналов водителям. При поднятии жезла вверх все — и автомобилисты, и велосипедисты и вагоновожатые в трамваях должны были немедленно остановиться и продолжить движение только после того, как он будет опущен. Спустя некоторое время трость получила известную нам сегодня полосатую окраску.
В 1909 году делегация Российской империи подписала в Париже положения Международной конвенции об автомобильном движении. И два года спустя в стране стали устанавливать первые дорожные знаки.
Универсальную и всеобщую систему ПДД в России внедрили уже в советское время. В январе 1930 года заработал первый светофор — на углу Литейного и Невского проспектов в Ленинграде. В 1955 году в Москве расчертили первую экспериментальную зебру на Ленинском проспекте. А в 1968 году Советский Союз подписал Венскую конвенцию о дорожном движении, которая до сих пор является ориентиром для всего мира.
_________________________________
Автор: Александр Горячев.
Борьба с советской подводной угрозой до 1972 года.
Любые вооруженные силы, помимо проектирования и строительства военной техники, должны создавать оружие, превосходящее потенциал вражеской военной техники. Мы проведем малый исторический обзор для оценки потенциала вооружения ВМФ США в историческом периоде Холодной войны.
В 1946 году адмирал Нимиц высказался, что противолодочная борьба (ASW, anti-submarine warfare) теперь является важным элементом в защите США от ядерного нападения. В 1949 году США начали проектировать свою атомную подводную лодку, а в 1950 году — вместе с началом Холодной войны, началось истинное противостояние СССР и США, которое и подхлестнуло развитие сил и средств ПЛО (противолодочной обороны).
В 1946 году адмирал Нимиц высказался, что противолодочная борьба (ASW, anti-submarine warfare) теперь является важным элементом в защите США от ядерного нападения. В 1949 году США начали проектировать свою атомную подводную лодку, а в 1950 году — вместе с началом Холодной войны, началось истинное противостояние СССР и США, которое и подхлестнуло развитие сил и средств ПЛО (противолодочной обороны).
P-3 Орион на практических полетах
До развития ядерного оружия географическое расположение США предоставляло им практически полную неуязвимость от средств нападения. Самолеты не долетали из-за малой дальности полета, а корабли должны были быть перехвачены в море. Напомню, что 12 мая 1938 года три бомбардировщика Б-17 (прототипы YB-17, штурманом на головном был Кертис Ле Мэй, человек, спланировавший и проводивший бомбардировки Японии в 1944-45 годах, впоследствии глава Стратегического Командования ВВС США (SAC) на показательных учениях перехватили быстро движущуюся (28 узлов, 53 км/ч) морскую цель в виде итальянского трансатлантического лайнера «Рекс», что продемонстрировало способность ВВС США (которые к этому моменту уже пытались бороться за свою независимость как отдельного рода войск) к перехвату и уничтожению любых морских целей для защиты берегов США.
В 1949 году, с взрывом первой атомной бомбы и строительством атомных подводных лодок вероятным противником, ситуация резко накалилась и обострилась. Недостаток информации о советских попытках постройки подводных лодок-носителей ядерного оружия, не означал, что они таких попыток не сделают. В 1950 году ЦРУ пишет доклад (без подтверждения разведсводкой), что «единственная атомная бомба Советского Союза будет доставлена подводной лодкой». В 1947 году ВМФ США экспериментировали с запуском крылатой ракеты типа Фау-1 с «Ку́ска», переделанной дизельной подводной лодки типа «Гато», используя тот же подход к модернизации дизельных подлодок в экспериментальных целях, что и СССР. Развитие этих экспериментов привело к «Регулусу», крылатой ракете с ядерной боеголовкой, запускаемой с подводной лодки, дальностью четыреста миль (740,8 километров). Американские военные на своем примере поняли, что «защита против бомбардировки побережья от оружия подводного запуска становится большой проблемой. Даже защита малой части прибрежной линии требует больших затрат».
Решение этой проблемы началось в конце сороковых годов с изучения захваченных немецких сонаров и акустических систем в Лабораториях Белла (Bell Labs), Колумбийская Гудзоновская лаборатория (Columbia’s Hudson Lab) Институте океанографии Скриппса (Scripps Institution of Oceanography) и Институте изучения океана Вудс-Хол (Woods Hole Oceanographic Institution). Это оказалось безумно дорогим удовольствием (первые затраты составили сто миллионов долларов к началу 1950 года, только теоретические исследования), но привело к развитию системы СОСУС (SOund SUrveillance System, Звуковая Система Наблюдения) и пассивных сонаров на лодках, надводных кораблях и буях гидроакустического наблюдения. Дизельная подводная лодка со шноркелем на испытаниях 1952 года недалек от от Бермудских островов, засекалась на дистанции тридцати морских миль (55 километров) по сравнению с 4-10 километрами ранее. Отлично, теперь силы США могли засекать лодки. А как они могли с ними бороться?
Решение этой проблемы началось в конце сороковых годов с изучения захваченных немецких сонаров и акустических систем в Лабораториях Белла (Bell Labs), Колумбийская Гудзоновская лаборатория (Columbia’s Hudson Lab) Институте океанографии Скриппса (Scripps Institution of Oceanography) и Институте изучения океана Вудс-Хол (Woods Hole Oceanographic Institution). Это оказалось безумно дорогим удовольствием (первые затраты составили сто миллионов долларов к началу 1950 года, только теоретические исследования), но привело к развитию системы СОСУС (SOund SUrveillance System, Звуковая Система Наблюдения) и пассивных сонаров на лодках, надводных кораблях и буях гидроакустического наблюдения. Дизельная подводная лодка со шноркелем на испытаниях 1952 года недалек от от Бермудских островов, засекалась на дистанции тридцати морских миль (55 километров) по сравнению с 4-10 километрами ранее. Отлично, теперь силы США могли засекать лодки. А как они могли с ними бороться?
Атомная подводная лодка СССР проекта 671 РТМК в 1985 году в кадре с P-3 Orion
К концу Второй мировой войны на вооружении флота США стояло семь типов торпед, а еще двадцать четыре находились в стадии опытно-конструкторской работы и испытаний прототипов. На вооружении стояли три торпеды еще предвоенных разработок: Mk 13, Mk 14, Mk 15. Четыре были разработаны и приняты на вооружение уже во время войны: Mk 18, Mk 27, Mk 28, и мино-торпеда Mk 24. В разработке находилось девять типов наводящихся торпед, которые получили развитие к концу Второй Мировой войны.
Однако борьба подводных лодок США с подводными лодками вероятного противника находилась под вопросом, поскольку наводящейся торпеде необходимо развивать скорость в полтора раза выше своей цели, чтобы не упустить ее при любых обстоятельствах. Подводники США получили свою первую наводящуюся торпеду, 16 узловую Мк 27 в конце Второй мировой войны, наводящуюся по данным пассивной акустики. В 1956 году на вооружение поступила 26 узловая Мк 37, которая к 1960 году получила проводное управление. Она развивала скорость 26 узлов при дальности хода 9140 метров, а для поражения цели на дальности 21 километр — развивала скорость только 17 узлов. Этого было достаточно для поражения подводных лодок, развивавших скорость под водой от 8 до 12 узлов. В 1960 году, осознавая, что советские атомные подводные лодки могут развивать скорость 30 узлов, ВМФ США выпустили техническое задание на новую скоростную противолодочную торпеду. К 1972 году торпеда Мк 48 наконец поступила на вооружение флота. Она развивала скорость в 28+ узлов даже на глубинах в 400 метров, и могла захватить цель акустическими датчиками на расстоянии 3640 метров.
Получается, что подводники США до 1972 года могли надеяться только акустическую скрытность своих проектов подводных лодок и стрельбу с малых дистанций, где советская подводная лодка не успевала увернуться при обнаружении запуска вражеской торпеды. К примеру, шансы поражения подводной лодки, идущей со скоростью более двадцати узлов на глубине 330 метров торпедой Мк 37 оценивались около 10 процентов!
Какие еще средства борьбы были с подводными лодками у ВМФ США, скажем, на надводных или авиационных носителях?
С 1948 пр 1958 год на вооружении состояла торпеда Мк 34, на авиационном носителе, наводящаяся по пассивной акустике. Поиск шел на 11 узлах, дальность хода 11 километров, а если цель была обнаружена, ход увеличивался до 17 узлов и дальность падала до 3 километров (время поиска до 6-8 минут).
С 1951 по 1957 год, на вооружении надводных кораблей и авиационных носителей состояла торпеда Мк 43, с дальностью хода 4110 метров на скорости 21 узел, наведение по пассивной акустике.
В 1960 году ей на смену пришла торпеда Мк 44 с активным акустическим наведением, дальностью хода в 5,5 километров при скорости хода 30 узлов.
Ее, в свою очередь, сменила торпеда Мк 46, в 1963 году, с ограниченными возможностями наведения (на глубинах свыше 300 метров имелись проблемы с наведением) и дальностью хода до 7 километров. Интересно отметить, что уже в 1971 году торпеда получила пакет модернизаций (Mod 1), связанных с поражением целей на малых глубинах и под перископом: выходит очень забавная торпеда, которая поражает цели только в промежутке глубин от 30 до 300 метров.
Однако борьба подводных лодок США с подводными лодками вероятного противника находилась под вопросом, поскольку наводящейся торпеде необходимо развивать скорость в полтора раза выше своей цели, чтобы не упустить ее при любых обстоятельствах. Подводники США получили свою первую наводящуюся торпеду, 16 узловую Мк 27 в конце Второй мировой войны, наводящуюся по данным пассивной акустики. В 1956 году на вооружение поступила 26 узловая Мк 37, которая к 1960 году получила проводное управление. Она развивала скорость 26 узлов при дальности хода 9140 метров, а для поражения цели на дальности 21 километр — развивала скорость только 17 узлов. Этого было достаточно для поражения подводных лодок, развивавших скорость под водой от 8 до 12 узлов. В 1960 году, осознавая, что советские атомные подводные лодки могут развивать скорость 30 узлов, ВМФ США выпустили техническое задание на новую скоростную противолодочную торпеду. К 1972 году торпеда Мк 48 наконец поступила на вооружение флота. Она развивала скорость в 28+ узлов даже на глубинах в 400 метров, и могла захватить цель акустическими датчиками на расстоянии 3640 метров.
Получается, что подводники США до 1972 года могли надеяться только акустическую скрытность своих проектов подводных лодок и стрельбу с малых дистанций, где советская подводная лодка не успевала увернуться при обнаружении запуска вражеской торпеды. К примеру, шансы поражения подводной лодки, идущей со скоростью более двадцати узлов на глубине 330 метров торпедой Мк 37 оценивались около 10 процентов!
Какие еще средства борьбы были с подводными лодками у ВМФ США, скажем, на надводных или авиационных носителях?
С 1948 пр 1958 год на вооружении состояла торпеда Мк 34, на авиационном носителе, наводящаяся по пассивной акустике. Поиск шел на 11 узлах, дальность хода 11 километров, а если цель была обнаружена, ход увеличивался до 17 узлов и дальность падала до 3 километров (время поиска до 6-8 минут).
С 1951 по 1957 год, на вооружении надводных кораблей и авиационных носителей состояла торпеда Мк 43, с дальностью хода 4110 метров на скорости 21 узел, наведение по пассивной акустике.
В 1960 году ей на смену пришла торпеда Мк 44 с активным акустическим наведением, дальностью хода в 5,5 километров при скорости хода 30 узлов.
Ее, в свою очередь, сменила торпеда Мк 46, в 1963 году, с ограниченными возможностями наведения (на глубинах свыше 300 метров имелись проблемы с наведением) и дальностью хода до 7 километров. Интересно отметить, что уже в 1971 году торпеда получила пакет модернизаций (Mod 1), связанных с поражением целей на малых глубинах и под перископом: выходит очень забавная торпеда, которая поражает цели только в промежутке глубин от 30 до 300 метров.
Вертолет ВМФ США проводит учебный полет с тренировкой использования погружного сонара.
Необходимо отметить и радикальное решение проблемы борьбы с глубоководными (300+ метров) и скоростными (28+ узлов) атомными подводными лодками — это ядерное противолодочное оружие. Торпеду Мк 45 начали разрабатывать в 1957 году, приняли на вооружение в 1963 году. Она не имела средств наведения и управлялась по проводу. На скорости 40 узлов она могла пройти от 10 до 13 километров, прежде чем оборвется провод. Если провод рвался, торпеда не могла взорваться, поскольку приказ на инициирование подрыва ядерной боеголовки мог быть отдан только через провод. Радиус поражения подводным взрывом ядерной боеголовки W34 – 11 килотонн мощности - был примерно сопоставим с дистанцией проводного управления, что, должно быть, добавляло оптимизма подводникам с этим оружием на борту.
С 1952 года на вооружении находилась глубинная бомба «Бетти», Мк 90, мощностью 32 килотонны, снята с вооружения в 1960. Ее с 1958 года заменяла глубинная атомная бомба «Лулу», Мк 101, с той же боеголовкой W34 мощностью 11 килотонн, что и на торпеде Мк 45. Сняли ее с вооружения, в свою очередь, к 1971 году.
С 1963 года по 1993 год мощность 10 кт была доступна в качестве глубинной бомбы только с бомбой Б57, которая была на вооружении вертолетов и самолетов стран НАТО (вес около 227 килограмм).
Подытоживая, видим, что несмотря на все старания США, достичь явного ультимативного успеха до 1972 года в плане разработки оружия для борьбы с подводными лодками вероятного противника, у них не вышло.
Необходимо отметить и радикальное решение проблемы борьбы с глубоководными (300+ метров) и скоростными (28+ узлов) атомными подводными лодками — это ядерное противолодочное оружие. Торпеду Мк 45 начали разрабатывать в 1957 году, приняли на вооружение в 1963 году. Она не имела средств наведения и управлялась по проводу. На скорости 40 узлов она могла пройти от 10 до 13 километров, прежде чем оборвется провод. Если провод рвался, торпеда не могла взорваться, поскольку приказ на инициирование подрыва ядерной боеголовки мог быть отдан только через провод. Радиус поражения подводным взрывом ядерной боеголовки W34 – 11 килотонн мощности - был примерно сопоставим с дистанцией проводного управления, что, должно быть, добавляло оптимизма подводникам с этим оружием на борту.
С 1952 года на вооружении находилась глубинная бомба «Бетти», Мк 90, мощностью 32 килотонны, снята с вооружения в 1960. Ее с 1958 года заменяла глубинная атомная бомба «Лулу», Мк 101, с той же боеголовкой W34 мощностью 11 килотонн, что и на торпеде Мк 45. Сняли ее с вооружения, в свою очередь, к 1971 году.
С 1963 года по 1993 год мощность 10 кт была доступна в качестве глубинной бомбы только с бомбой Б57, которая была на вооружении вертолетов и самолетов стран НАТО (вес около 227 килограмм).
Подытоживая, видим, что несмотря на все старания США, достичь явного ультимативного успеха до 1972 года в плане разработки оружия для борьбы с подводными лодками вероятного противника, у них не вышло.
________________________________________
Автор: Павел Леонов
Чему поучиться у братьев Райт — как резать фичи и запускать MVP
В чём прикол братьев Райт и чем их история поучительна для менеджеров проектов. Хотите поскорее запустить работающий прототип — урезайте хотелки.
В статье — много картинок и одно видео, объясняющее, как управлять самолётом при помощи задницы.
В конце 19 века уже всё было готово для изобретения самолёта. Вот тебе теория о подъёмной силе крыла, вот тебе компактный двигатель внутреннего сгорания. Но ни у кого не получалось — аппараты в полёте были неуправляемыми и падали. В результате полноценно летающий самолёт собрали двое самоучек из американской глубинки. Про образование не шучу — Уилбер и Орвилл Райт даже школу не закончили.
Может, они были богатые сумасброды? Да нет, всего лишь средней руки предприниматели — владели магазином велосипедов и веломастерской.
Правительство США выделило грант в $50k на разработку самолёта Сэмюэлю Лэнгли, но тот взлететь так и не смог. А братья Райт построили свой летающий образец Flyer I всего за тысячу долларов.
Хотя может быть в этом и разгадка? Когда у тебя мало ресурсов, поневоле нужно отбросить всё лишнее и сфокусироваться на самом важном. А самое важное было — решить проблему управления самолётом в полёте.
На дворе 1896 год. Братья сидят у себя в веломагазинчике в Огайо и читают выдержки из газет, посвящённые полётам энтузиастов. Идея о самолёте в то время витала в воздухе (каламбур#1).
Типичный способ изобретения самолёта был такой:
1) Построить планер поэкзотичнее. Побольше плоскостей, хвостов и свистелок.
2) Поставить движок помощнее.
3) Попробовать взлететь
4) Упасть и разбиться
2) Поставить движок помощнее.
3) Попробовать взлететь
4) Упасть и разбиться
?????
5) PROFIT!
Братья подумали — если падать и разбиваться, то до успешного прототипа можно и не дожить. Нужно иное решение. Три года им понадобилось на раскачку и обдумывание, а в 1900 году они начали строить модели планеров и испытывать разные способы управления.
Представим, что движок у нас уже есть.
Как заставить самолёт лететь туда, куда нам надо? Потренируемся на моделях и воздушных змеях.
А управление самолётом разложим по осям.
Как заставить самолёт лететь туда, куда нам надо? Потренируемся на моделях и воздушных змеях.
А управление самолётом разложим по осям.
Крен (продольная ось). Что, если накренить самолёт? Например, на велосипеде мы же создаём крен всем телом, чтобы повернуть на скорости? Давай попробуем.
А как это сделать? Заметили, что птицы слегка сгибают крыло, чтобы повернуть.
А как это сделать? Заметили, что птицы слегка сгибают крыло, чтобы повернуть.
И изобрели схему с перекашиванием крыла (до использования элеронов не додумались). Оказалось, работает. Планёр меняет траекторию, выравнивается, и дальше летит снова прямо.
Тангаж (поперечная ось). Чтобы набрать высоту или опуститься, нужно задрать или опустить нос. Поставим спереди маленькие крылышки, наклон будем регулировать ручкой. Так изобрели рули высоты (по схеме «утка»).
Рыскание (вертикальная ось). И последнее — как повернуть нос самолёта влево или вправо? Поставим вертикальное оперение сзади.
Во время испытаний обнаружили, что нос поворачивать влево-вправо можно, но направление полёта от этого не меняется.
Во время испытаний обнаружили, что нос поворачивать влево-вправо можно, но направление полёта от этого не меняется.
Т.е. руль пригодится для борьбы с рысканием, но не для изменения траектории полёта. Крен рулит! (каламбур#2)
 |
Все эти открытия Уилбер и Орвилл Райт сделали за три года, пока тренировались с планёрами без мотора. Тренировки проводили на пляжах в Китти-Хоук (Северная Каролина) — специально выбрали такое место, чтобы дул постоянный ветер. А песок пригодился для мягких посадок.
Сначала — таскали на тросе простой воздушный змей с балластом. В роли балласта выступал мешок с песком и даже соседский мальчик (true story). Потом уже начали летать с пилотом на борту. Совершили 2000 (две тысячи) полётов в среднем по 30 секунд.
И наконец, в 1903 на планёр поставили двигатель и получился самолёт Flyer I.
Вот ещё несколько революционных фишек, которые внедрили братья Райт уже в первой модели.
Профиль крыла. Про подъёмную силу уже было многое известно, но оптимальный профиль ещё не был разработан. Крыло в разрезе должно быть выпуклым наверх. Тогда поток воздуха сверху создаст разрежение, а снизу начнёт действовать подъёмная сила.
Вопрос в форме этой выпуклости. Братья догадались, что «горбик» нужно расположить ближе к передней кромке крыла. Так подъёмная сила крыла будет больше, чем если оставить выпуклость по центру.
Вопрос в форме этой выпуклости. Братья догадались, что «горбик» нужно расположить ближе к передней кромке крыла. Так подъёмная сила крыла будет больше, чем если оставить выпуклость по центру.
 |
«Догадались» — это я конечно неточно выразился. Пляжные сезоны 1900-1901 разочаровали — нормальной подъёмной силы не получалось. После чего братья построили аэротрубу:
Протестировали в ней 200 вариантов формы крыла и только после этого выбрали оптимальный профиль.
Форма винта. Пропеллер тоже пришлось изобретать самим.
Сначала все авиаторы думали, что воздушные винты будут похожи на гребные винты судов — с широкими и короткими лопастями. Братья Райт изобрели свой вариант: с двумя длинными и узкими лопастями.
Сначала все авиаторы думали, что воздушные винты будут похожи на гребные винты судов — с широкими и короткими лопастями. Братья Райт изобрели свой вариант: с двумя длинными и узкими лопастями.
КПД у таких воздушных винтов больше.
А две лопасти сделать было проще и технологичнее, чем три — бери доску и выстругивай из неё винт целиком.
А две лопасти сделать было проще и технологичнее, чем три — бери доску и выстругивай из неё винт целиком.
Разворачивающий эффект. У винтовых самолётов возникают проблемы с управлением: аппарат всё время разворачивает и кренит в одну сторону. Эффект особенно заметен при низких скоростях.
Решили проблему элегантным способом — установили ДВА толкающих винта, крутящихся в разные стороны:
Лёгкий двигатель. С тяжёлым не поднимешь аппарат, не хватит подъёмной силы крыльев. Прикинули, что нужен ДВС, выдающий 8 лошадиных сил при весе не более 90 кг. Таких движков на рынке не было, пришлось сделать самим. Блок цилиндров отлили из сплава алюминия и меди в ближайшей литейной мастерской (для маскировки закрасили чёрной краской, чтобы конкуренты не прознали об алюминии).
Остальные детали приладил их веломеханик Чарли Тейлор. Собирали без чертежей. Получившийся двигатель весил 70 килограмм и выдавал 12 л.с.
Остальные детали приладил их веломеханик Чарли Тейлор. Собирали без чертежей. Получившийся двигатель весил 70 килограмм и выдавал 12 л.с.
Управление задом. За подъём-спуск отвечает ручка. Как управлять креном? Приделать ещё одну ручку или изобрести джойстик? Это сложно, ограничимся простой схемой — нужно двигать бёдрами влево или вправо:
Заодно натренируешь себе косые мышцы живота!
Первые испытания чуть не привели к катастрофе — выяснилось, что планер начинает рыскать при крене. Тут и пригодился руль направления на хвосте — тросик руля синхронизировали с креном, получилась компенсация и самолёт стал поворачивать нормально.
Рельсы для взлёта. Ещё одна фича, которую обрезали — шасси. Во-первых, лишний вес. Во вторых — колёса бы увязли в песке при разбеге.
Для запусков использовали однопутный рельс длиной 18 метров, взлетали против ветра — этого хватало.
Расположение двигателя и пилота. Фюзеляж — роскошь и лишний вес, не будем даже проектировать. Движок поставим прямо на крыло. Расположить и двигатель и пилота на одной оси не получается, поэтому положим их рядом, соблюдая развесовку:
 |
Да, пилот не лежит по центру, ну и что?
Всё готово. Братьям так не терпелось начать испытания, что поехали на пляжи в декабре! И получилось. Первый полёт с мотором продлился целых 12 секунд.
 |
Через год — модель Flyer II, летали уже у себя в Огайо в среднем по 5 минут.
В 1905 — Flyer III. Установили более мощный двигатель, применили независимое управление рулем направления и перекашиванием крыла, заменили лежачее положение пилота на более удобное сидячее.
В 1905 — Flyer III. Установили более мощный двигатель, применили независимое управление рулем направления и перекашиванием крыла, заменили лежачее положение пилота на более удобное сидячее.
 |
А дальше — разобрали самолёт и не летали два года, пока не решили вопросы с патентом и не заключили контракты с правительством США и Франции. В 1908 году Уилбер Райт с триумфом продемонстрировал усовершенствованный вариант «Флаера» во Франции. Взлетали с пассажиром, катали всех желающих.
 |
Европейские авиаторы были в шоке — они до сих пор бьются над загадкой управления — а эта штука уже летает.
Братья проснулись знаменитыми на весь мир. Слава была заслужена.
А вот с доходами от идеи получалось не очень. По идее, патент защищал саму схему управления планером по трём осям. Все современные самолёты работают по этому принципу, так что братья должны были получать лицензионные отчисления от каждого произведённого с тех пор аппарата. Но не срослось.
А вот с доходами от идеи получалось не очень. По идее, патент защищал саму схему управления планером по трём осям. Все современные самолёты работают по этому принципу, так что братья должны были получать лицензионные отчисления от каждого произведённого с тех пор аппарата. Но не срослось.
Как только принцип управления был продемонстрирован — все авиаторы поняли, что это очень просто и как они раньше сами не догадались.
Прогресс было не остановить, все страны бросились клепать свои самолёты.
Идея с патентной защитой не взлетела (каламбур#3).
Прогресс было не остановить, все страны бросились клепать свои самолёты.
Идея с патентной защитой не взлетела (каламбур#3).
Патентные войны. Братья продали лицензию на постройку своих аппаратов в США и Европе. А также основали компанию в Огайо, чтобы самим строить самолёты и продавать всем желающим.
Двигатели заказывали у Гленна Кёртиса, мотогонщика и предпринимателя, он делал самые лёгкие и надёжные движки.
И он тоже заинтересовался самолётами и начал строить свои модели.
Первым сделал гидросамолёт, попробовал бомбометание и стрельбу из пулемёта с самолёта. Первым отработал взлёт и посадку на корабль.
И он тоже заинтересовался самолётами и начал строить свои модели.
Первым сделал гидросамолёт, попробовал бомбометание и стрельбу из пулемёта с самолёта. Первым отработал взлёт и посадку на корабль.
А братья Райт ревниво наблюдали, как во всём мире растёт количество и качество самолётов. За всеми не уследишь!
В Америке они начали процесс против Кёртиса, который длился пять лет. Они выиграли, но платежей от компании Кёртиса так и не дождались.
В Америке они начали процесс против Кёртиса, который длился пять лет. Они выиграли, но платежей от компании Кёртиса так и не дождались.
И если американские суды вставали на сторону братьев, то в Европе судьи не спешили штрафовать свои компании в пользу американцев.
Немцы вовсе отказались признавать их приоритет и платить лицензионные отчисления.
Во Франции судебный процесс тянулся до 1917, а там и действие патента кончилось.
Немцы вовсе отказались признавать их приоритет и платить лицензионные отчисления.
Во Франции судебный процесс тянулся до 1917, а там и действие патента кончилось.
В 1912 неожиданно от тифа умер Уилбер Райт. Постоянные поездки по судам и нервотрёпка не лучшим образом сказались на его здоровье. Дело продолжил Орвилл. Но на разработку новых моделей и ведение бизнеса сил у него уже не было.
К этому времени самолёты Wright Company считались худшими по качеству, чем европейские.
Орвилл Райт продал компанию в 1915 году. Но продолжал судебные споры и в итоге перессорился со многими пионерами авиации.
Всё это негативно сказалось на авиапромышленности США.
К 1917 году, когда Америка вступила в войну, нормальных истребителей у американцев не было. Лётчики летали на французских Ньюпорах.
К 1917 году, когда Америка вступила в войну, нормальных истребителей у американцев не было. Лётчики летали на французских Ньюпорах.
 |
А американцы срочно развернули у себя лицензионное производство французских, британских и итальянских моделей.
И единственными серийными американскими самолётами в той войне были летающие лодки Кёртиса, вот ирония судьбы))
Конечно, списывать всё на патентные войны братьев Райт было бы натяжкой.
Основная причина — США поздно вступили в войну, у них просто не было необходимости развивать ВВС и специализированные виды самолётов.
Основная причина — США поздно вступили в войну, у них просто не было необходимости развивать ВВС и специализированные виды самолётов.
Орвилл Райт после 1918 года не пилотировал самолёты. Работал авиационным чиновником, умер в 1948 году, успев застать зарождение сверхзвуковой авиации.
Выводы для начинающих изобретателей:
1) Возраст, образование, материальное положение — не помеха
2) Есть инвестор — хорошо, нет — начинайте без денег
3) Рискуйте своей шкурой тогда, когда уже потренировались на моделях и соседских ребятишках
4) Для запуска работающего прототипа нещадно урезайте фичи
5) Заранее думайте, как монетизировать идею.
2) Есть инвестор — хорошо, нет — начинайте без денег
3) Рискуйте своей шкурой тогда, когда уже потренировались на моделях и соседских ребятишках
4) Для запуска работающего прототипа нещадно урезайте фичи
5) Заранее думайте, как монетизировать идею.
Продуктивной вам работы и мирного неба над головой!
 |
1. Виртуальный музей авиации: http://wright-brothers.org/2. Райан Норт. Как изобрести всё (Эксмо, 2019)
3. Канал Learn Engineering на ютубе, ролик про Flyer I: https://youtu.be/LigpsX1KoQE
3. Канал Learn Engineering на ютубе, ролик про Flyer I: https://youtu.be/LigpsX1KoQE
_______________________________
Автор: Юрий Деточкин
______________________________
Вы можете поддержать нас рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс Деньги: 4100 1623 736 3870
Сбер: 4276 1100 2023 2480
Все деньги идут на мотивацию авторов и редакторов работать активнее. При переводе по возможности делайте пометку "С Реактора от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Отличный комментарий!
Мне нравится, что тут приводится "история успеха" братьев Райт, хотя по сути это история провала с кучей пустых и нелогичных заявлений.
Давайте разбираться:
1) Возраст, образование, материальное положение — не помеха
2) Есть инвестор — хорошо, нет — начинайте без денег
Во-первых, у братьев был магазин. Во-вторых, было достаточно ресурсов (время и средства) для нескольких лет испытаний. И если ты хочешь понять о чем я, вот тебе аналогия. За время от идеи до первого полета согласно тексту было потрачено около 1000 долларов. Ford T стоил 850 баксов. Его примерный аналог сегодня - Toyota Camry. Она стоит примерно 2 000 000 рублей. Если у тебя нет двух лямов рублей - то у тебя нет "нет денег". Прикольно, да?
5) Заранее думайте, как монетизировать идею.
Дело не в монетизации. Они как раз заранее продумали (через систему патентов), но проблема их бизнеса была в другом. Это был стартап без маштабирования. В итоге через 10 лет самолеты Райт оказались полным говном, потому что без масшатбированя не случилось привлечения новых инвестиций. Без инвестиций не получилось создать R&D-департамент.
А те, у кого уже были готовые ресурсы, строили адекватные шушпанзеры, значительно скакнув в качестве. Вон летающие лодки Кёртиса воевали, а планеры Райт - умирали.
История братьев Райт - это не "история успеха", это "история провала". Идеальный пример того, как быть первым ничего не значит в коммерции, кроме следа в истории.
Давайте разбираться:
1) Возраст, образование, материальное положение — не помеха
2) Есть инвестор — хорошо, нет — начинайте без денег
Во-первых, у братьев был магазин. Во-вторых, было достаточно ресурсов (время и средства) для нескольких лет испытаний. И если ты хочешь понять о чем я, вот тебе аналогия. За время от идеи до первого полета согласно тексту было потрачено около 1000 долларов. Ford T стоил 850 баксов. Его примерный аналог сегодня - Toyota Camry. Она стоит примерно 2 000 000 рублей. Если у тебя нет двух лямов рублей - то у тебя нет "нет денег". Прикольно, да?
5) Заранее думайте, как монетизировать идею.
Дело не в монетизации. Они как раз заранее продумали (через систему патентов), но проблема их бизнеса была в другом. Это был стартап без маштабирования. В итоге через 10 лет самолеты Райт оказались полным говном, потому что без масшатбированя не случилось привлечения новых инвестиций. Без инвестиций не получилось создать R&D-департамент.
А те, у кого уже были готовые ресурсы, строили адекватные шушпанзеры, значительно скакнув в качестве. Вон летающие лодки Кёртиса воевали, а планеры Райт - умирали.
История братьев Райт - это не "история успеха", это "история провала". Идеальный пример того, как быть первым ничего не значит в коммерции, кроме следа в истории.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+1000 постов - )
Собираем на сервера
В этом месяце собрано $683.15 из $1360.00.
Тренды
Наши любимые теги
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!
Отличный комментарий!