О, Кинг моего детства ) Помню этот рассказ. прелесть.
Никогда не оглядывайся
Джордж Джэйкобс закрывал свой офис, когда пожилая женщина свободно зашла внутрь.
В эти дни мало кто входил в его дверь. Люди ненавидели его. В течение пятнадцати лет он очищал чужие кошельки от денег. Никто не был способен поймать его на этом. Но вернёмся к нашему небольшому рассказу.
У пожилой женщины, вошедшей в офис, был уродливый шрам на левой щеке. Её одежда бы-ла, по большей части, грязными лохмотьями из грубого материала. Джэйкобс считал деньги.
"Вот! Пятьдесят тысяч девятьсот семьдесят три доллара и шестьдесят два цента".
Джэкобс всегда любил точность.
"В самом деле, большие деньги," сказала она. "Жаль, что ты не сможешь их потратить."
Джэйкобс обернулся.
"Почему... Кто ты такая?" спросил он полуудивлённо. "Какое право ты имеешь шпионить за мной?"
Женщина не ответила. Она подняла свою костлявую руку. В его горле вспыхнул огонь, и он закричал. Затем, в последний раз булькнув горлом, Джордж Джэйкобс умер.
"Интересно знать, кто - или что - могло убить его?" сказал молодой человек.
"Я рад, что его больше нет." сказал другой.
Ему повезло.
Он не оглянулся.
Джордж Джэйкобс закрывал свой офис, когда пожилая женщина свободно зашла внутрь.
В эти дни мало кто входил в его дверь. Люди ненавидели его. В течение пятнадцати лет он очищал чужие кошельки от денег. Никто не был способен поймать его на этом. Но вернёмся к нашему небольшому рассказу.
У пожилой женщины, вошедшей в офис, был уродливый шрам на левой щеке. Её одежда бы-ла, по большей части, грязными лохмотьями из грубого материала. Джэйкобс считал деньги.
"Вот! Пятьдесят тысяч девятьсот семьдесят три доллара и шестьдесят два цента".
Джэкобс всегда любил точность.
"В самом деле, большие деньги," сказала она. "Жаль, что ты не сможешь их потратить."
Джэйкобс обернулся.
"Почему... Кто ты такая?" спросил он полуудивлённо. "Какое право ты имеешь шпионить за мной?"
Женщина не ответила. Она подняла свою костлявую руку. В его горле вспыхнул огонь, и он закричал. Затем, в последний раз булькнув горлом, Джордж Джэйкобс умер.
"Интересно знать, кто - или что - могло убить его?" сказал молодой человек.
"Я рад, что его больше нет." сказал другой.
Ему повезло.
Он не оглянулся.
Карниз
- Нy, смелее, - повторил Кресснер. - Загляните в пакет.
Дело происходило на сорок третьем, последнем этаже небоскреба, в квартире-люкс. Пол был устлан рыжим с подпалинами ворсистым ковром. На ковре между изящным шезлонгом, в котором сидел Кресснер, и обитой настоящей кожей кушеткой, на которой никто не сидел, выделялся блестящим коричневым пятном пластиковый пакет.
- Если это отступное, будем считать разговор законченным, - сказал я. - Потому что я люблю ее.
- Деньги, да, но не отступные. Ну, смелее. Загляните. - Он курил турецкую сигарету в мундштуке из оникса: работали кондиционеры, и запах едва чувствовался. На нем был шелковый халат с вышитым драконом. Спокойный взгляд из-под очков - взгляд человека себе на уме. С этим все ясно: всемогущий, сказочно богатый, самоуверенный сукин сын. Я любил его жену, а она меня. Я был готов к неприятностям, и я их дождался, оставалось только узнать - каких. Я подошел к пластиковому пакету и перевернул его. На ковер высыпались заклеенные пачки банкнот. Двадцатидолларовые купюры. Я присел на корточки, взял одну пачку и пересчитал. По десять купюр. Пачек было много.
- Здесь двадцать тысяч, - сказал он затягиваясь.
Я встал.
- Ясно.
- Они ваши.
- Мне не нужны деньги.
- И жена в придачу.
Я молчал. Марсия меня предупредила. Это кот, сказала она. Старый и коварный. Ты для него мышка.
- Так вы теннисист-профессионал, - сказал он. - Вот, значит, как вы выглядите.
- Разве ваши агенты не сделали снимков?
- Что вы! - Он отмахнулся ониксовым мундштуком. - Даже фильм отсняли - счастливая парочка в Бэйсайдском отеле. Камера снимала из-за зеркала. Но что все это, согласитесь, в сравнении с натурой.
- Возможно.
"Он будет то и дело менять тактику, - сказала Марсия. - Он вынуждает человека обороняться. И вот ты уже отбиваешь мяч наугад и неожиданно пропускаешь встречный удар. Поменьше слов, Стан. И помни, что я люблю тебя".
- Я пригласил вас, мистер Норрис, чтобы поговорить как мужчина с мужчиной. Непринужденный разговор двух цивилизованных людей, один из которых увел у другого жену
Я открыл было рот, но потом решил промолчать .
- Как вам понравилось в Сан-Квентине? - словно невзначай спросил Кресснер, попыхивая сигаретой.
- Не очень.
- Три года, если не ошибаюсь. Кража со взломом - так, кажется, звучала статья.
- Марсия в курсе, - сказал я и сразу пожалел об этом. Он навязал мне свою игру, от чего меня предостерегала Марсия. Я даю свечи, а он успешно гасит.
- Я позволил себе отогнать вашу машину, - сказал он, мельком глянув в окно. Впрочем, окна как такового не было, вся стена - сплошное стекло. Посередине, тоже стеклянная, раздвижная дверь. За ней балкончик. Ну а за балкончиком - бездна. Что-то в этой двери меня смущало. Я только не мог понять что.
- Великолепное здание, - сказал Кресснер. - Гарантированная безопасность. Автономная телесеть - и все такое. Когда вы вошли в вестибюль, я отдал распоряжение по телефону. Мой человек запустил мотор вашей машины и отогнал ее на общественную стоянку в нескольких кварталах отсюда. - Он взглянул на циферблат модных настенных часов в виде солнца, что висели над кушеткой. Часы показывали 8.05. - В 8.20 тот же человек позвонит в полицию по поводу вашей машины. Не позднее 8.30 блюстители порядка обнаружат в багажнике запасную покрышку а в ней шесть унций героина. У них возникнет большое желание познакомиться с вами, мистер Норрис.
Угодил-таки в капкан. Все, казалось бы, предусмотрел - и на тебе, влип как мальчишка.
- Это произойдет, если я не скажу своему человеку, чтобы он забыл о предыдущем звонке.
- Мне достаточно сообщить, где Марсия, - подсказал я. - Не могу, Кресснер. Не знаю. Мы с ней нарочно так договорились.
- Мои люди выследили ее.
- Не думаю. Мы от них оторвались в аэропорту.
Кресснер вздохнул и отправил дотлевающую сигарету в хромированную пепельницу с вращающейся крышкой. Все отработано. Об окурке и о Стэне Норрисе позаботились в равной степени. - Вообще-то вы правы, - сказал он. - Старый трюк - зашел в туалет, и тебя нет. Мои люди были вне себя: попасться на такой крючок. Наверно, из-за его примитивности они даже не приняли его в расчет.
Я промолчал. После того как Марсия улизнула в аэропорту от агентов Кресснера, она вернулась рейсовым автобусом обратно в город, с тем чтобы потом добраться до автовокзала. Так мы решили. При ней было двести долларов - все мои сбережения. За двести долларов туристский автобус доставит тебя в любую точку страны.
- Вы всегда такой неразговорчивый? - спросил Кресснер с неподдельным интересом. - Марсия посоветовала. Голос его стал жестче:
- Значит, попав в лапы полиции, будете держаться до последнего. А когда в следующий раз наведаетесь к моей жене, вы застанете тихую старушку в кресле-качалке. Об этом вы не подумали? Насколько я понимаю, за шесть унций героина вы можете схлопотать сорок лет. - Этим вы Марсию не вернете. Он усмехнулся.
- Положеньице, да? С вашего позволения я обрисую ситуацию. Вы и моя жена полюбили друг друга. У вас начался роман... если можно назвать романом эпизодические ночные свидания в дешевых мотелях. Короче, я потерял жену. Зато заполучил вас. Ну а вы, что называется, угодили в тиски. Я верно изложил суть дела?
- Теперь я понимаю, почему она от вас устала, - сказал я.
К моему удивлению, он расхохотался, даже голова запрокинулась.
- А знаете, вы мне нравитесь. Вы простоваты, мистер Норрис, и замашки у вас бродяги, но, чувствуется, у вас есть сердце. Так утверждала Марсия. Я, честно говоря, сомневался. Она не очень-то разбирается в людях. Но в вас есть какая-то... искра. Почему я и затеял все это. Марсия, надо полагать, успела рассказать вам, что я люблю заключать пари.
- Да.
Я вдруг понял, чем меня смутила раздвижная дверь в стеклянной стене. Вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову устроить чаепитие среди зимы на балконе сорок третьего этажа. Вот и шезлонг стоит в комнате. А ветрозащитный экран почему-то сняли. Почему, спрашивается? - Я не питаю к жене особых чувств, - произнес Кресснер, аккуратно вставляя в мундштук новую сигарету. - Это ни для кого не секрет. И вам она наверняка сказала. Да и при вашем... опыте вам наверняка известно, что от хорошей жизни замужние женщины не прыгают в стог сена к заурядному профи по мановению ракетки. Но Марсия, эта бледная немочь, эта кривляка, эта ханжа и зануда, эта размазня, эта...
- Достаточно, - прервал я его.
Он изобразил на лице улыбку.
- Прошу прощения. Все время забываю, что мы говорим о вашей возлюбленной. Кстати, уже 8.16. Нервничаете?
Я пожал плечами.
- Держимся до конца, ну-ну, - сказал он и закурил новую сигарету. - Вас, вероятно, удивляет, что при всей моей нелюбви к Марсии я почему-то не хочу отпустить ее на...
- Нет, не удивляет. На его лицо набежала тень. - Не удивляет, потому что вы махровый эгоист, собственник и сукин сын. Только у вас не отнимают ничего вашего. Даже если это вам больше не нужно.
Он побагровел, потом вдруг расхохотался.
- Один - ноль в вашу пользу, мистер Норрис. Лихо это вы.
Я снова пожал плечами.
- Хочу предложить вам пари, - посерьезнел он. - Выиграете - получите деньги, женщину и свободу. Ну а проиграете - распрощаетесь с жизнью.
Я взглянул на настенные часы. Это получилось непроизвольно. Часы показывали 8.19. - Согласен, - сказал я. А что мне оставалось? По крайней мере выиграю несколько минут. Вдруг придумаю, как выбраться отсюда - с деньгами или без.
Кресснер снял трубку телефона и набрал номер.
- Тони? Этап второй. Да. Он положил трубку на рычаг.
- Этап второй - это как понимать? - спросил я.
- Через пятнадцать минут я позвоню Тони, он заберет... некий сомнительный груз из багажника вашей машины и подгонит машину к подъезду. Если я не перезвоню, он свяжется с полицией. - Страхуетесь?
- Войдите в мое положение, мистер Норрис. На ковре лежит двадцать тысяч долларов. В этом городе убивают и за двадцать центов.
- В чем заключается спор?
Лицо Кресснера исказила страдальческая гримаса.
- Пари, мистер Норрис, пари. Спорит всякая шушера. Джентльмены заключают пари.
- Как вам будет угодно.
- Отлично. Вы, я заметил, посматривали на мой балкон.
- Верно. Я велел его снять сегодня утром. Итак, мое предложение: вы проходите по карнизу, огибающему это здание на уровне нашего этажа. В случае успеха срываете банк. - Вы сумасшедший.
- Отчего же? За десять лет, что я живу здесь, я предлагал это пари шести разным людям. Трое из них, как и вы, были профессиональными спортсменами - популярный защитник, -который больше прославился блестящими выступлениями в телерекламе, чем своей бледной игрой, бейсболист, а также довольно известный жокей с баснословными заработками и не менее баснословными алиментами. Остальные трое - попроще. Разные профессии, но два общих момента - денежные затруднения и неплохие физические данные. - Он в задумчивости затянулся и, выпустив дым, продолжал: - Пять раз мое предложение с ходу отвергали. И лишь однажды приняли. Условия - двадцать тысяч против шести месяцев тюрьмы. Я выиграл. Тот человек глянул вниз с моего балкона и чуть не потерял сознание. - На губах Кресснера появилась брезгливая улыбка. - Внизу, - сказал он, - все кажется таким крошечным. Это его сломало.
- Почему вы считаете, что... Он остановил меня жестом, выражавшим досаду.
- Давайте без этой тягомотины, мистер Норрис. Вы согласитесь, потому что у вас нет выбора. На одной чаше - сорок лет в Сан-Квентине, на другой - свобода. И в качестве легкой приправы - деньги и моя жена. Я человек щедрый.
- Где гарантия, что вы не устроите мне ловушку? Что я пройду по карнизу, а вы тем временем не позвоните Тони? Он вздохнул:
- У вас мания преследования, мистер Норрис. Я не люблю свою жену. Моя многосложная натура страдает от ее присутствия. Двадцать тысяч долларов для меня не деньги. Я каждую неделю отстегиваю в четыре раза больше своим людям в полиции. А что касается пари. - Глаза у него заблестели. - На такое дело никаких денег не жалко.
Я раздумывал, он не торопил с ответом - хороший товар не нуждается в рекламе. Кто я для него? Средней руки игрок, которого в тридцать шесть лет могли попросить из клуба, если бы не Марсия, нажавшая на кое-какие пружины.
Кроме тенниса, я ничего не умею, да и не так-то просто куда-нибудь устроиться, даже сторожем, когда у тебя за плечами судимость. И дело-то пустяковое, так, детские шалости, но поди объясни это любому боссу.
Ничего не скажешь, смешная история: по уши влюбился в Марсию Кресснер, а она в меня. Называется, разок сыграли утром в теннис. Везет вам, Стэн Норрис. Тридцать шесть лет жил себе Стэн Норрис холостяком в свое удовольствие и - на тебе - втрескался в жену короля подпольного мира.
Этот старый кот, развалившийся в шезлонге и дымящий дорогой турецкой сигаретой, надо думать, многое разнюхал. Если не все. Я могу принять его пари и даже выиграть - и все равно останусь с носом; а откажусь - через пару часов буду в тюряге. И на свет Божий выйду уже в новом тысячелетии.
- Нy, смелее, - повторил Кресснер. - Загляните в пакет.
Дело происходило на сорок третьем, последнем этаже небоскреба, в квартире-люкс. Пол был устлан рыжим с подпалинами ворсистым ковром. На ковре между изящным шезлонгом, в котором сидел Кресснер, и обитой настоящей кожей кушеткой, на которой никто не сидел, выделялся блестящим коричневым пятном пластиковый пакет.
- Если это отступное, будем считать разговор законченным, - сказал я. - Потому что я люблю ее.
- Деньги, да, но не отступные. Ну, смелее. Загляните. - Он курил турецкую сигарету в мундштуке из оникса: работали кондиционеры, и запах едва чувствовался. На нем был шелковый халат с вышитым драконом. Спокойный взгляд из-под очков - взгляд человека себе на уме. С этим все ясно: всемогущий, сказочно богатый, самоуверенный сукин сын. Я любил его жену, а она меня. Я был готов к неприятностям, и я их дождался, оставалось только узнать - каких. Я подошел к пластиковому пакету и перевернул его. На ковер высыпались заклеенные пачки банкнот. Двадцатидолларовые купюры. Я присел на корточки, взял одну пачку и пересчитал. По десять купюр. Пачек было много.
- Здесь двадцать тысяч, - сказал он затягиваясь.
Я встал.
- Ясно.
- Они ваши.
- Мне не нужны деньги.
- И жена в придачу.
Я молчал. Марсия меня предупредила. Это кот, сказала она. Старый и коварный. Ты для него мышка.
- Так вы теннисист-профессионал, - сказал он. - Вот, значит, как вы выглядите.
- Разве ваши агенты не сделали снимков?
- Что вы! - Он отмахнулся ониксовым мундштуком. - Даже фильм отсняли - счастливая парочка в Бэйсайдском отеле. Камера снимала из-за зеркала. Но что все это, согласитесь, в сравнении с натурой.
- Возможно.
"Он будет то и дело менять тактику, - сказала Марсия. - Он вынуждает человека обороняться. И вот ты уже отбиваешь мяч наугад и неожиданно пропускаешь встречный удар. Поменьше слов, Стан. И помни, что я люблю тебя".
- Я пригласил вас, мистер Норрис, чтобы поговорить как мужчина с мужчиной. Непринужденный разговор двух цивилизованных людей, один из которых увел у другого жену
Я открыл было рот, но потом решил промолчать .
- Как вам понравилось в Сан-Квентине? - словно невзначай спросил Кресснер, попыхивая сигаретой.
- Не очень.
- Три года, если не ошибаюсь. Кража со взломом - так, кажется, звучала статья.
- Марсия в курсе, - сказал я и сразу пожалел об этом. Он навязал мне свою игру, от чего меня предостерегала Марсия. Я даю свечи, а он успешно гасит.
- Я позволил себе отогнать вашу машину, - сказал он, мельком глянув в окно. Впрочем, окна как такового не было, вся стена - сплошное стекло. Посередине, тоже стеклянная, раздвижная дверь. За ней балкончик. Ну а за балкончиком - бездна. Что-то в этой двери меня смущало. Я только не мог понять что.
- Великолепное здание, - сказал Кресснер. - Гарантированная безопасность. Автономная телесеть - и все такое. Когда вы вошли в вестибюль, я отдал распоряжение по телефону. Мой человек запустил мотор вашей машины и отогнал ее на общественную стоянку в нескольких кварталах отсюда. - Он взглянул на циферблат модных настенных часов в виде солнца, что висели над кушеткой. Часы показывали 8.05. - В 8.20 тот же человек позвонит в полицию по поводу вашей машины. Не позднее 8.30 блюстители порядка обнаружат в багажнике запасную покрышку а в ней шесть унций героина. У них возникнет большое желание познакомиться с вами, мистер Норрис.
Угодил-таки в капкан. Все, казалось бы, предусмотрел - и на тебе, влип как мальчишка.
- Это произойдет, если я не скажу своему человеку, чтобы он забыл о предыдущем звонке.
- Мне достаточно сообщить, где Марсия, - подсказал я. - Не могу, Кресснер. Не знаю. Мы с ней нарочно так договорились.
- Мои люди выследили ее.
- Не думаю. Мы от них оторвались в аэропорту.
Кресснер вздохнул и отправил дотлевающую сигарету в хромированную пепельницу с вращающейся крышкой. Все отработано. Об окурке и о Стэне Норрисе позаботились в равной степени. - Вообще-то вы правы, - сказал он. - Старый трюк - зашел в туалет, и тебя нет. Мои люди были вне себя: попасться на такой крючок. Наверно, из-за его примитивности они даже не приняли его в расчет.
Я промолчал. После того как Марсия улизнула в аэропорту от агентов Кресснера, она вернулась рейсовым автобусом обратно в город, с тем чтобы потом добраться до автовокзала. Так мы решили. При ней было двести долларов - все мои сбережения. За двести долларов туристский автобус доставит тебя в любую точку страны.
- Вы всегда такой неразговорчивый? - спросил Кресснер с неподдельным интересом. - Марсия посоветовала. Голос его стал жестче:
- Значит, попав в лапы полиции, будете держаться до последнего. А когда в следующий раз наведаетесь к моей жене, вы застанете тихую старушку в кресле-качалке. Об этом вы не подумали? Насколько я понимаю, за шесть унций героина вы можете схлопотать сорок лет. - Этим вы Марсию не вернете. Он усмехнулся.
- Положеньице, да? С вашего позволения я обрисую ситуацию. Вы и моя жена полюбили друг друга. У вас начался роман... если можно назвать романом эпизодические ночные свидания в дешевых мотелях. Короче, я потерял жену. Зато заполучил вас. Ну а вы, что называется, угодили в тиски. Я верно изложил суть дела?
- Теперь я понимаю, почему она от вас устала, - сказал я.
К моему удивлению, он расхохотался, даже голова запрокинулась.
- А знаете, вы мне нравитесь. Вы простоваты, мистер Норрис, и замашки у вас бродяги, но, чувствуется, у вас есть сердце. Так утверждала Марсия. Я, честно говоря, сомневался. Она не очень-то разбирается в людях. Но в вас есть какая-то... искра. Почему я и затеял все это. Марсия, надо полагать, успела рассказать вам, что я люблю заключать пари.
- Да.
Я вдруг понял, чем меня смутила раздвижная дверь в стеклянной стене. Вряд ли кому-нибудь могло прийти в голову устроить чаепитие среди зимы на балконе сорок третьего этажа. Вот и шезлонг стоит в комнате. А ветрозащитный экран почему-то сняли. Почему, спрашивается? - Я не питаю к жене особых чувств, - произнес Кресснер, аккуратно вставляя в мундштук новую сигарету. - Это ни для кого не секрет. И вам она наверняка сказала. Да и при вашем... опыте вам наверняка известно, что от хорошей жизни замужние женщины не прыгают в стог сена к заурядному профи по мановению ракетки. Но Марсия, эта бледная немочь, эта кривляка, эта ханжа и зануда, эта размазня, эта...
- Достаточно, - прервал я его.
Он изобразил на лице улыбку.
- Прошу прощения. Все время забываю, что мы говорим о вашей возлюбленной. Кстати, уже 8.16. Нервничаете?
Я пожал плечами.
- Держимся до конца, ну-ну, - сказал он и закурил новую сигарету. - Вас, вероятно, удивляет, что при всей моей нелюбви к Марсии я почему-то не хочу отпустить ее на...
- Нет, не удивляет. На его лицо набежала тень. - Не удивляет, потому что вы махровый эгоист, собственник и сукин сын. Только у вас не отнимают ничего вашего. Даже если это вам больше не нужно.
Он побагровел, потом вдруг расхохотался.
- Один - ноль в вашу пользу, мистер Норрис. Лихо это вы.
Я снова пожал плечами.
- Хочу предложить вам пари, - посерьезнел он. - Выиграете - получите деньги, женщину и свободу. Ну а проиграете - распрощаетесь с жизнью.
Я взглянул на настенные часы. Это получилось непроизвольно. Часы показывали 8.19. - Согласен, - сказал я. А что мне оставалось? По крайней мере выиграю несколько минут. Вдруг придумаю, как выбраться отсюда - с деньгами или без.
Кресснер снял трубку телефона и набрал номер.
- Тони? Этап второй. Да. Он положил трубку на рычаг.
- Этап второй - это как понимать? - спросил я.
- Через пятнадцать минут я позвоню Тони, он заберет... некий сомнительный груз из багажника вашей машины и подгонит машину к подъезду. Если я не перезвоню, он свяжется с полицией. - Страхуетесь?
- Войдите в мое положение, мистер Норрис. На ковре лежит двадцать тысяч долларов. В этом городе убивают и за двадцать центов.
- В чем заключается спор?
Лицо Кресснера исказила страдальческая гримаса.
- Пари, мистер Норрис, пари. Спорит всякая шушера. Джентльмены заключают пари.
- Как вам будет угодно.
- Отлично. Вы, я заметил, посматривали на мой балкон.
- Верно. Я велел его снять сегодня утром. Итак, мое предложение: вы проходите по карнизу, огибающему это здание на уровне нашего этажа. В случае успеха срываете банк. - Вы сумасшедший.
- Отчего же? За десять лет, что я живу здесь, я предлагал это пари шести разным людям. Трое из них, как и вы, были профессиональными спортсменами - популярный защитник, -который больше прославился блестящими выступлениями в телерекламе, чем своей бледной игрой, бейсболист, а также довольно известный жокей с баснословными заработками и не менее баснословными алиментами. Остальные трое - попроще. Разные профессии, но два общих момента - денежные затруднения и неплохие физические данные. - Он в задумчивости затянулся и, выпустив дым, продолжал: - Пять раз мое предложение с ходу отвергали. И лишь однажды приняли. Условия - двадцать тысяч против шести месяцев тюрьмы. Я выиграл. Тот человек глянул вниз с моего балкона и чуть не потерял сознание. - На губах Кресснера появилась брезгливая улыбка. - Внизу, - сказал он, - все кажется таким крошечным. Это его сломало.
- Почему вы считаете, что... Он остановил меня жестом, выражавшим досаду.
- Давайте без этой тягомотины, мистер Норрис. Вы согласитесь, потому что у вас нет выбора. На одной чаше - сорок лет в Сан-Квентине, на другой - свобода. И в качестве легкой приправы - деньги и моя жена. Я человек щедрый.
- Где гарантия, что вы не устроите мне ловушку? Что я пройду по карнизу, а вы тем временем не позвоните Тони? Он вздохнул:
- У вас мания преследования, мистер Норрис. Я не люблю свою жену. Моя многосложная натура страдает от ее присутствия. Двадцать тысяч долларов для меня не деньги. Я каждую неделю отстегиваю в четыре раза больше своим людям в полиции. А что касается пари. - Глаза у него заблестели. - На такое дело никаких денег не жалко.
Я раздумывал, он не торопил с ответом - хороший товар не нуждается в рекламе. Кто я для него? Средней руки игрок, которого в тридцать шесть лет могли попросить из клуба, если бы не Марсия, нажавшая на кое-какие пружины.
Кроме тенниса, я ничего не умею, да и не так-то просто куда-нибудь устроиться, даже сторожем, когда у тебя за плечами судимость. И дело-то пустяковое, так, детские шалости, но поди объясни это любому боссу.
Ничего не скажешь, смешная история: по уши влюбился в Марсию Кресснер, а она в меня. Называется, разок сыграли утром в теннис. Везет вам, Стэн Норрис. Тридцать шесть лет жил себе Стэн Норрис холостяком в свое удовольствие и - на тебе - втрескался в жену короля подпольного мира.
Этот старый кот, развалившийся в шезлонге и дымящий дорогой турецкой сигаретой, надо думать, многое разнюхал. Если не все. Я могу принять его пари и даже выиграть - и все равно останусь с носом; а откажусь - через пару часов буду в тюряге. И на свет Божий выйду уже в новом тысячелетии.
Что-то мне подсказывает, что должно быть продолжение.
=)
Здесь тоже водятся тигры
Чарлзу стало совсем невтерпеж.
Уже не имело смысла убеждать себя, что он сможет дотянуть до перемены. Мочевой пузырь исходил криком, и мисс Берд заметила, что он ерзает на стуле.
В начальной школе на Акорн-стрит в третьем классе преподавали три учительницы. Мисс Кинни, молодая пухленькая блондинка, за которой после занятий заезжал дружок на синем "камаро". Миссис Траск, плоская, как доска, которая заплетала волосы в косички и оглушительно смеялась. И мисс Берд.
Чарлз знал, что такое может случиться с ним только на уроке мисс Берд. Давно знал. Понимал, что этого не избежать. Потому что она не разрешала детям уходить с уроков в подвал. В подвале, говорила мисс Берд, стоят бойлеры, а хорошо воспитанные дамы и господа в подвал не ходят, потому что там грязно и ужасно. Тем более не ходят в подвал юные дамы и господа. Они ходят в туалет.
?арлз вновь заерзал на стуле. тут уж мисс Берд взяла его в оборот.
- Чарлз, - обратилась она к нему, по-прежнему тыча указкой в Боливию, - тебе надо в туалет? Кэти Скотт, сидящая впереди, хихикнула. благоразумно прикрыв рот рукой. Кении Гриффен прыснул и пнул Чарлза под столом.
Чарлз покраснел как свекла.
- Говори, Чарлз, - радостно продолжила мисс Берд. - Тебе надо...
(помочиться, она. сейчас скажет помочиться, как всегда) - Да, мисс Берд.
- Что - да?
- Мне надо спуститься в под... пойти в туалет.
Мисс Берд заулыбалась.
- Хорошо, Чарлз. Ты можешь пойти в туалет и помочиться. Ведь ты идешь туда именно для этого?
Помочиться?
Чарлз кивнул, сгорая от стыда.
- Очень хорошо. Иди, Чарлз. И в следующий раз, пожалуйста, не дожидайся, пока я спрошу. не надо ли тебе в туалет.
Все захихикали. Мисс Берд постучала указкой по доске.
Чарлз поплелся к двери. Тридцать пар глаз впились ему в спину, и каждый из его одноклассников, включая Кэти Скотт, знал, что он идет в туалет, помочиться. А дверь оказалась так далеко. Мисс Берд не продолжила урок. Нет, она хранила молчание, пока он не открыл дверь, не вышел в пустой (какое счастье!)
коридор и не закрыл ее за собой. Спустился к мужскому туалету, (в подвал, в подвал, в подвал, КАК ХОЧУ, ТАК И ГОВОРЮ)
ведя пальцем по холодной шероховатой стене, пощелкав по доске объявлений и аккуратно погладив стеклянный квадрат, (РАЗБИТЬ СТЕКЛО В СЛУЧАЕ ОПАСНОСТИ)
прикрывающий кнопку пожарной тревоги. Мисс Берд это нравилось. Она млела от удовольствия, вгоняя его в краску. На глазах у Кэти Скотт (вот уж у кого никогда не возникало желания спуститься в подвал во время урока) и остальных.
Старая с-у-к-а, подумал он. Последнее слово Чарлз произнес по буквам, потому что годом раньше пришел к выводу, что произносить нехорошие слова по буквам - не грех. Он вошел в мужской туалет. Там царила прохлада, а в воздухе стоял слабый, но не такой уж и неприятный запах хлорки. Во время урока тут было чисто, тихо и безлюдно, не то что. в прокуренном сортире кинотеатра "Звезда".
Туалет.
(!подвал!)
построили в виде буквы L. Короткая перекладина начиналась у двери. На стене квадратные зеркала, под ними - фаянсовые раковины, тут же висели бумажные полотенца. Длинную перекладину занимали два писсуара и три кабинки.
Мельком глянув на отражение своего худого. бледного лица водном из зеркал, Чарлз повернул за угол.
Тигр лежал в дальнем конце, прямо под окошком с матовым стеклом. Большой тигр с черными полосами на желто-коричневой шкуре. При появлении Чарлза он вскинул голову, его зеленые глаза сузились. Из пасти вырвалось негромкое рычание. Мышцы напряглись, тигр поднялся на мощные лапы. Хвост застучал по последнему в ряду писсуару.
Выглядел тигр очень голодным и дурно воспитанным.
Чарлз отпрянул назад. Дверь с пневматической пружиной закрывалась очень долго, но в конце концов встала на место, и мальчик смог перевести дух, почувствовав себя в относительной безопасности. Дверь открывалась только внутрь, а он нигде не читал и ни от кого не слышал, чтобы тиграм хватало ума открывать двери.
Он вытер пот со лба. Сердце разве что не выпрыгивало из груди. Желание же облегчиться не пропало, а наоборот - усилилось.
Чарлз даже согнулся, прижав руку к животу. Вот уж приспичило так приспичило. Будь он уверен, что его не застукают, то юркнул бы в женский туалет. Благо находился он в том же коридоре. Мальчик с тоской воззрился на далекую дверь, зная, что никогда не решится пойти на такое. Вдруг в подвал спустится Кэти Скотт? Или (о ужас!) заявится сама мисс Берд? А может, тигр ему померещился? Он чуть приоткрыл дверь, заглянул в туалет. Титр высунулся из своего закутка, его глаза сверкали зеленым. Но Чарлзу показалось, что он уловил в них синий отблеск, словно тигриный глаз съел его собственный. Словно... Чья-то рука легла ему на шею. Чарлз сдавленно вскрикнул, сердце и желудок подпрыгнули до самого горла. Как он не надул в штаны, осталось загадкой для него самого.
Рука принадлежала самодовольно улыбающемуся Кении Гриффену.
- Мисс Берд послала меня за тобой, потому что ты пропал на шесть лет. Она тебе всыплет.
- Знаю, - кивнул Чарлз, -но я не могу войти в подвал.
- Так у тебя запор! - Кении захлебнулся от восторга. - Я обязательно расскажу Кэ-э-эгпи!
- Не советую! - вырвалось у Чарлза. - И потом, никакого запора у меня нет. Там тигр.
- И что он там делает? - осведомился Кении. - Писает?
- Не знаю. - Чарлз отвернулся к стене. - Лучше б он оттуда ушел. - Мальчик заплакал.
- Эй.-В голосе Кении слышались удивление и испуг. - Эй.
- Что же мне делать? Я же не нарочно. Д мисс Берд скажет...
- Пойдем. - Кении одной рукой взял Чарлза за руку, второй толкнул дверь. - Ты все выдумал. И они вошли в туалет, прежде чем Чарлз успел в ужасе выдернуть руку и метнуться назад.
- Тигр, - пренебрежительно фыркнул Кении. - Парень, мисс Берд тебя убьет.
- Он за углом.
Кенни двинулся вдоль раковин.
- Кис-кис. Кис-кис-кис.
- Не ходи! - прошептал Чарлз.
Кенни скрылся за углом.
- Кис-кис. Кис-кис-ки...
Чарлз метнулся за дверь и прислонился к стене, прижав руки ко рту, крепко-крепко закрыв глаза, в ожидании, долгом ожидании крика, крика, крика! Но ничего не услышал.
Он понятия не имел, сколько простоял, не шевелясь, с лопающимся мочевым пузырем. Не отрывая глаз от двери в мужской туалет. Но она ничего ему не говорила, ничем не намекала на происходящее за ней. Дверь как дверь, что с нее взять. Он не хотел входить. Не мог. Но наконец вошел.
Чистенькие раковины и зеркала, все тот же легкий запах хлорки. Но появился еще какой-то запах. Очень слабый, но неприятный. Какой идет от свеженачищенной меди.
Стеная (про себя) от ужаса, Чарлз двинулся к углу, заглянул за него.
Тигр распластался на полу, вылизывая лапы длинным розовым языком. На Чарлза он взглянул безо всякого интереса. За когти правой лапы зацепился клок рубашки.
Мочевой пузырь, однако, заставил мальчика забыть обо всем на свете. И желание облегчиться перевесило все страхи. Поскольку путь к писсуарам тигр отрезал, Чарлз попятился к ближайшей от двери раковине.
Мисс Берд влетела в туалет, когда он застегивал ширинку.
- Ах ты мерзкий, гадкий мальчишка, - с ходу охарактеризовала она Чарлза. Тот все поглядывал на угол.
- Извините меня, мисс Берд... тигр... раковину я собирался помыть... с мылом... клянусь, собирался...
- Где Кеннет? - ровным, спокойным голосом вопросила мисс Берд.
- Я не знаю.
Он действительно не знал.
- Он там?
- Нет! - вскричал Чарлз.
Но мисс Берд уже огибала угол. С явным намерением наброситься на Кеннета. Если б она знала, подумал Чарлз, кто ждет ее за углом, рвения у нее поубавилось бы.
Он вновь выскользнул за дверь. Попил воды из фонтанчика. Взглянул на американский флаг, висевший над дверью в спортивный зал. Посмотрел на доску объявлений. Лесные совы призывали:
ЛУЧШЕ УХАТЬ И КРИЧАТЬ, ЧЕМ ПРИРОДУ ЗАГРЯЗНЯТЬ.
Полицейский советовал:
НИКОГДА НЕ САДИТЕСЬ В АВТОМОБИЛЬ К НЕЗНАКОМЫМ ЛЮДЯМ.
И то, и другое Чарлз прочитал дважды.
Затем вернулся в класс, прошествовал по проходу к своему месту, не отрывая глаз от пола, сел. Часы показывали без четверти одиннадцать. Он открыл "Дороги, которые мы выбираем" и начал читать о Билле, попавшем на родео.
Чарлзу стало совсем невтерпеж.
Уже не имело смысла убеждать себя, что он сможет дотянуть до перемены. Мочевой пузырь исходил криком, и мисс Берд заметила, что он ерзает на стуле.
В начальной школе на Акорн-стрит в третьем классе преподавали три учительницы. Мисс Кинни, молодая пухленькая блондинка, за которой после занятий заезжал дружок на синем "камаро". Миссис Траск, плоская, как доска, которая заплетала волосы в косички и оглушительно смеялась. И мисс Берд.
Чарлз знал, что такое может случиться с ним только на уроке мисс Берд. Давно знал. Понимал, что этого не избежать. Потому что она не разрешала детям уходить с уроков в подвал. В подвале, говорила мисс Берд, стоят бойлеры, а хорошо воспитанные дамы и господа в подвал не ходят, потому что там грязно и ужасно. Тем более не ходят в подвал юные дамы и господа. Они ходят в туалет.
?арлз вновь заерзал на стуле. тут уж мисс Берд взяла его в оборот.
- Чарлз, - обратилась она к нему, по-прежнему тыча указкой в Боливию, - тебе надо в туалет? Кэти Скотт, сидящая впереди, хихикнула. благоразумно прикрыв рот рукой. Кении Гриффен прыснул и пнул Чарлза под столом.
Чарлз покраснел как свекла.
- Говори, Чарлз, - радостно продолжила мисс Берд. - Тебе надо...
(помочиться, она. сейчас скажет помочиться, как всегда) - Да, мисс Берд.
- Что - да?
- Мне надо спуститься в под... пойти в туалет.
Мисс Берд заулыбалась.
- Хорошо, Чарлз. Ты можешь пойти в туалет и помочиться. Ведь ты идешь туда именно для этого?
Помочиться?
Чарлз кивнул, сгорая от стыда.
- Очень хорошо. Иди, Чарлз. И в следующий раз, пожалуйста, не дожидайся, пока я спрошу. не надо ли тебе в туалет.
Все захихикали. Мисс Берд постучала указкой по доске.
Чарлз поплелся к двери. Тридцать пар глаз впились ему в спину, и каждый из его одноклассников, включая Кэти Скотт, знал, что он идет в туалет, помочиться. А дверь оказалась так далеко. Мисс Берд не продолжила урок. Нет, она хранила молчание, пока он не открыл дверь, не вышел в пустой (какое счастье!)
коридор и не закрыл ее за собой. Спустился к мужскому туалету, (в подвал, в подвал, в подвал, КАК ХОЧУ, ТАК И ГОВОРЮ)
ведя пальцем по холодной шероховатой стене, пощелкав по доске объявлений и аккуратно погладив стеклянный квадрат, (РАЗБИТЬ СТЕКЛО В СЛУЧАЕ ОПАСНОСТИ)
прикрывающий кнопку пожарной тревоги. Мисс Берд это нравилось. Она млела от удовольствия, вгоняя его в краску. На глазах у Кэти Скотт (вот уж у кого никогда не возникало желания спуститься в подвал во время урока) и остальных.
Старая с-у-к-а, подумал он. Последнее слово Чарлз произнес по буквам, потому что годом раньше пришел к выводу, что произносить нехорошие слова по буквам - не грех. Он вошел в мужской туалет. Там царила прохлада, а в воздухе стоял слабый, но не такой уж и неприятный запах хлорки. Во время урока тут было чисто, тихо и безлюдно, не то что. в прокуренном сортире кинотеатра "Звезда".
Туалет.
(!подвал!)
построили в виде буквы L. Короткая перекладина начиналась у двери. На стене квадратные зеркала, под ними - фаянсовые раковины, тут же висели бумажные полотенца. Длинную перекладину занимали два писсуара и три кабинки.
Мельком глянув на отражение своего худого. бледного лица водном из зеркал, Чарлз повернул за угол.
Тигр лежал в дальнем конце, прямо под окошком с матовым стеклом. Большой тигр с черными полосами на желто-коричневой шкуре. При появлении Чарлза он вскинул голову, его зеленые глаза сузились. Из пасти вырвалось негромкое рычание. Мышцы напряглись, тигр поднялся на мощные лапы. Хвост застучал по последнему в ряду писсуару.
Выглядел тигр очень голодным и дурно воспитанным.
Чарлз отпрянул назад. Дверь с пневматической пружиной закрывалась очень долго, но в конце концов встала на место, и мальчик смог перевести дух, почувствовав себя в относительной безопасности. Дверь открывалась только внутрь, а он нигде не читал и ни от кого не слышал, чтобы тиграм хватало ума открывать двери.
Он вытер пот со лба. Сердце разве что не выпрыгивало из груди. Желание же облегчиться не пропало, а наоборот - усилилось.
Чарлз даже согнулся, прижав руку к животу. Вот уж приспичило так приспичило. Будь он уверен, что его не застукают, то юркнул бы в женский туалет. Благо находился он в том же коридоре. Мальчик с тоской воззрился на далекую дверь, зная, что никогда не решится пойти на такое. Вдруг в подвал спустится Кэти Скотт? Или (о ужас!) заявится сама мисс Берд? А может, тигр ему померещился? Он чуть приоткрыл дверь, заглянул в туалет. Титр высунулся из своего закутка, его глаза сверкали зеленым. Но Чарлзу показалось, что он уловил в них синий отблеск, словно тигриный глаз съел его собственный. Словно... Чья-то рука легла ему на шею. Чарлз сдавленно вскрикнул, сердце и желудок подпрыгнули до самого горла. Как он не надул в штаны, осталось загадкой для него самого.
Рука принадлежала самодовольно улыбающемуся Кении Гриффену.
- Мисс Берд послала меня за тобой, потому что ты пропал на шесть лет. Она тебе всыплет.
- Знаю, - кивнул Чарлз, -но я не могу войти в подвал.
- Так у тебя запор! - Кении захлебнулся от восторга. - Я обязательно расскажу Кэ-э-эгпи!
- Не советую! - вырвалось у Чарлза. - И потом, никакого запора у меня нет. Там тигр.
- И что он там делает? - осведомился Кении. - Писает?
- Не знаю. - Чарлз отвернулся к стене. - Лучше б он оттуда ушел. - Мальчик заплакал.
- Эй.-В голосе Кении слышались удивление и испуг. - Эй.
- Что же мне делать? Я же не нарочно. Д мисс Берд скажет...
- Пойдем. - Кении одной рукой взял Чарлза за руку, второй толкнул дверь. - Ты все выдумал. И они вошли в туалет, прежде чем Чарлз успел в ужасе выдернуть руку и метнуться назад.
- Тигр, - пренебрежительно фыркнул Кении. - Парень, мисс Берд тебя убьет.
- Он за углом.
Кенни двинулся вдоль раковин.
- Кис-кис. Кис-кис-кис.
- Не ходи! - прошептал Чарлз.
Кенни скрылся за углом.
- Кис-кис. Кис-кис-ки...
Чарлз метнулся за дверь и прислонился к стене, прижав руки ко рту, крепко-крепко закрыв глаза, в ожидании, долгом ожидании крика, крика, крика! Но ничего не услышал.
Он понятия не имел, сколько простоял, не шевелясь, с лопающимся мочевым пузырем. Не отрывая глаз от двери в мужской туалет. Но она ничего ему не говорила, ничем не намекала на происходящее за ней. Дверь как дверь, что с нее взять. Он не хотел входить. Не мог. Но наконец вошел.
Чистенькие раковины и зеркала, все тот же легкий запах хлорки. Но появился еще какой-то запах. Очень слабый, но неприятный. Какой идет от свеженачищенной меди.
Стеная (про себя) от ужаса, Чарлз двинулся к углу, заглянул за него.
Тигр распластался на полу, вылизывая лапы длинным розовым языком. На Чарлза он взглянул безо всякого интереса. За когти правой лапы зацепился клок рубашки.
Мочевой пузырь, однако, заставил мальчика забыть обо всем на свете. И желание облегчиться перевесило все страхи. Поскольку путь к писсуарам тигр отрезал, Чарлз попятился к ближайшей от двери раковине.
Мисс Берд влетела в туалет, когда он застегивал ширинку.
- Ах ты мерзкий, гадкий мальчишка, - с ходу охарактеризовала она Чарлза. Тот все поглядывал на угол.
- Извините меня, мисс Берд... тигр... раковину я собирался помыть... с мылом... клянусь, собирался...
- Где Кеннет? - ровным, спокойным голосом вопросила мисс Берд.
- Я не знаю.
Он действительно не знал.
- Он там?
- Нет! - вскричал Чарлз.
Но мисс Берд уже огибала угол. С явным намерением наброситься на Кеннета. Если б она знала, подумал Чарлз, кто ждет ее за углом, рвения у нее поубавилось бы.
Он вновь выскользнул за дверь. Попил воды из фонтанчика. Взглянул на американский флаг, висевший над дверью в спортивный зал. Посмотрел на доску объявлений. Лесные совы призывали:
ЛУЧШЕ УХАТЬ И КРИЧАТЬ, ЧЕМ ПРИРОДУ ЗАГРЯЗНЯТЬ.
Полицейский советовал:
НИКОГДА НЕ САДИТЕСЬ В АВТОМОБИЛЬ К НЕЗНАКОМЫМ ЛЮДЯМ.
И то, и другое Чарлз прочитал дважды.
Затем вернулся в класс, прошествовал по проходу к своему месту, не отрывая глаз от пола, сел. Часы показывали без четверти одиннадцать. Он открыл "Дороги, которые мы выбираем" и начал читать о Билле, попавшем на родео.
да, деградрадантов-то ни одного комента, прям все читали кинга...
Думаешь, весь реактор кишмя кишит сплошь дураками всякими? Впрочем, чтобы читать хорошие книги не обязательно быть умным, я тебе скажу.
не надо быть умным чтобы читать книги, но книги делают нас умными.
Ты абсолютно прав, мой друг.
добра вам!
Читал, но... чтобы читать рассказы существуют обычные книги и электронные e-ink книги - экран монитора, жахающий светом в глаза, с трудом подходит даже для прочтения статей и научно-справочных материалов, что уж тут говорить о художественных книжках, которые надо неторопливо и с удовольствием прочитывать, не думая, что надо отписаться в комментах и что автор ждет "бурных реакций"...
К сожалению, иного способа пристрастить школьников реактора к прекрасному нет. Но если тебе интересно, можешь просто скачать рассказ на читалку и читать в своё удовольствие )
ну ты что-то напиши в заголовке. под катом например. а то все минусуют эту боянистую картинку
да пох на "-" я рад что кому-то понравилось содержание, и каменты хорошие, я доволен
Продолжать выкладывать?
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
"Что я здесь делаю?" - внезапно удивился я. Я был ужасно напуган. Я ни-чего не помнил, но я был здесь, на сборочном конвейере атомного завода. Всё что я знал, было моим именем - Дэнни Филлипс. Было такое ощущения, что я только что пробудился ото сна. Это место охраня-лось, и у охранников было оружие. Они выглядели так, словно были готовы ко всему. Здесь также были и другие работники, и они выглядели как зомби. Они выглядели как пленные.
Но всё это не имело значения. Я должен был выяснить, кто я... что я делал.
Я должен был выбраться отсюда!
Я рванул с места. Один из охранников пронзительно крикнул: "Вернись сюда!"
Я пробежал на тот конец помещения, сбил с ног охранника и выбежал из двери. Я слышал выстрелы оружия и знал, что стреляли по мне. Но настойчи-вая мысль не покидала меня:
Я должен выбраться отсюда!
Другую дверь тоже блокировали охранники. Было похоже на то, что я в ловушке, но тут я увидел, как опускается стрела крана. Я схватился за неё и был перетянут на расстояние в 300 футов (~ 90 метров) на следующее место посадки. Но ничего хорошего в этом не было. Там был охранник. Он выстрелил в меня. Я почувствовал слабость и головокружение... Я провалил-ся в огромную чёрную яму...
Один из охранников снял свою шляпу и почесал голову.
"Я не знаю, Джо, я просто не знаю. Прогресс - великая штука... но эти 'x-238A'... Дэнни Филлипс зовут... они отличные роботы... но выходят из строя, как сейчас, так и тогда, и такое ощущение, что они ищут что-то... совсем как люди. А, ладно".
Грузовик уехал прочь, и надпись на его боку гласила: "АКМЭ. РЕМОНТ РОБОТОВ".
Двумя неделями позже Дэнни Филлипс вернулся на работу... с бессмыс-ленным, ничего не выражающим взглядом. Но внезапно...
Его глаза прояснились... и непреодолимая мысль пришла к нему: Я ДОЛ-ЖЕН ВЫБРАТЬСЯ ОТСЮДА!!