Илья Муромец разгневанный стреляет по церквям
Практически забытая нарочно картина...
Так всего Васильева забыли, ни разу не слушал, чтобы выставки с его работами ездили по России.
27.05.2016, 12:43
Выставок нет. Но вы держитесь там...
Илья Муромец в ссоре с князем Владимиром
(Русская былина)
…Рассердился Илья да поразгневался,
Выходил он на широкий двор,
Тугой лук разрывчатый натягивал,
Калены стрелы да он налаживал;
Он начал по городу похаживать,
Он начал по Киеву похаживать,
На Божьи церкви да он постреливать.
А с церквей-то он кресты повыломал…
Золоты он маковки повыстрелил
С колоколов языки-то он повыдергал.
Заходил Илья в дома питейные
Говорил Илья да таковы слова:
"Выходите-ка, голь кабацкие,
А на ту площадь на стрелецкую,
Подбирайте-ка маковки да золоченые,
Подбирайте-ка вы кресты серебряны,
А несите-ка в дома питейные"
Волхв
Журнал Венедов №20 Стр. 17
(Русская былина)
…Рассердился Илья да поразгневался,
Выходил он на широкий двор,
Тугой лук разрывчатый натягивал,
Калены стрелы да он налаживал;
Он начал по городу похаживать,
Он начал по Киеву похаживать,
На Божьи церкви да он постреливать.
А с церквей-то он кресты повыломал…
Золоты он маковки повыстрелил
С колоколов языки-то он повыдергал.
Заходил Илья в дома питейные
Говорил Илья да таковы слова:
"Выходите-ка, голь кабацкие,
А на ту площадь на стрелецкую,
Подбирайте-ка маковки да золоченые,
Подбирайте-ка вы кресты серебряны,
А несите-ка в дома питейные"
Волхв
Журнал Венедов №20 Стр. 17
"...Ну а вечером, в баню с девками")
Прямо, как в почти любой современной игре.) Повышение силы/ловкости повышает урон от выстрела из лука. Но ведь... У лука есть сила натяжения и сильнее оной он стрелы метать не будет. Наверное, Илья стрелами просто кидался.
Где то я читал, что в те времена, у луков было натяжение около 80 кг. Даже если не будет никакого наконечника, а это будет просто иглообразная стрела, этого более чем достаточно, чтобы сбить человека с ног при попадании. А если будет опредлённый наконечник, и никакого доспеха, то и вполне руку оторвёт при попадании в сустав.
80 было, но только у валлийцев (это такие английские дикари). И описывали, их, как кряжестых и ОЧЕНЬ сильных.
Поездка Ильи Гурвица
Из того ли то из града-то из Кирова,
Али из Кыштыма, — нам неведомо, —
Собирался в путь-дорожку добрый молодец,
Добрый молодец Илья Эммануилович.
Тридцать лет сидел врачом он в поликлинике,
Тридцать лет Илья сидел на полной ставочке,
Да последние три года на пол-ставочки,
Да еще почти полгода да без оныя,
Да сосал Ильюша лапу богатырскую...
В тую порушку, в годину переломную,
В тое время переходнаго периода,
Получал Илья от родна брата весточку,
От Ефима-брата свет Эммануилыча,
Получал Ильюша вызов-приглашеньице,
Вызывал Илью Ефим да на почестный пир,
В Ерусолим-град на пированьице,
А возможно — и на проживаньице.
Собирал Ильюша сумки переметныя,
Набивал он их бумагами да книгами,
Книгами писателей любимыих —
Шолома, Алейхема да Бабеля.
Тридцать три набил сумы он переметныя,
Подхватил их и пустился в путь-дороженьку.
Долго, коротко ли шел Илья — неведомо,
Приходил он на границу на российскую.
На границе той таможенка поставлена,
Чтоб взымать со всех прохожих злато-серебро,
Ну, иконы, там, и прочее по мелочи...
Походил Илья кругом — деваться некуда!
Заходил он на таможенку российскую,
Предъявлял он документы богатырские,
Получал он чистый бланк для декларации.
Как садился тут Илья да за дубовый стол,
Сел за стол Илья да призадумался:
"У меня да злата-серебра-то нет совсем,
У меня да скатна жемчуга не водится,
Также нет каменьев самоцветныих,
Не везу боеприпасов и оружия,
Не везу контейнеров с плутонием,
Не везу я, сиротинушка, наркотиков!
Что ж теперя, сиротинушке, мне делати?
Чем порадую я строгого чиновника?
Что писать я стану в декларации?"
Закручинился, пустил слезу горючую,
Делать нечего — поставил всюду прочерки,
Расписался и пошел Илья к чиновнику,
Что смотрел да из-за стойки черным вороном.
День идет, другой, дойти нет силушки,
Глядь, а пред Ильюшей злой таможенник,
Потирает потны рученьки в волнении,
Ожидает от Ильюши дань несметную,
Подношеньице да в виде денег-взяточки.
А карманы у таможенника — кубометра два!
А у ног его сидит Собака Тузик-царь
Он наркотики, собака, чует запросто,
На наркотиках-то Тузик да собаку съел!
Но не стал Илья башлять тому чиновнику,
Не схотел ему отстегивать копеечку,
А собачку, на наркотики обученну,
Он с размаху да по нюху да ногою пнул.
Стали биться наш Илья и наш таможенник,
Выходила из таможни рать несметная,
И побила рать поганая Ильюшеньку!
Затащила в туалетную уборную,
(Напугав до смерти красну девицу),
Окунула в унитаз да буйну голову,
Буйну голову да Ильи Гурвица!
Обпечалился Ильюша, обкручинился.
В унитазе-то да жизнь отнюдь не сахарна!
Но не вечно-то и ворогу да праздновать!
Подождал Ильюша тридцать семь минут,
Подождал еще да три минуточки,
Да вскочил на резвы ноги да схватил врагов,
Покидал их в унитаз да до последнего,
А и правою рукою он нажал на смыв!
Вот и нету тех врагов, да будто смылися...
А торговый люд — поклонился Илье
Да поднес ему подношеньица:
И оружия, и злата, и наркотиков.
— Ой, спасибо тебе, наш Ильюшенька,
Что очистил ты границу да от ворога!
Ой спасибочки, Илья, Эммануилов сын,
За поступок, прямо скажем, неожиданный...
А Илья берет подарки, не кобенится.
Не кобенится, стоит да улыбается!
А и к брату он теперь не пустой придет
Принесет Ефиму злата-серебра,
А детишкам его даст он да наркотиков,
А и сядут они с братом за кошерный пир,
За кошерный пир во праздник Песаха!
А и нам на том пиру да делать нечего,
А и не пустят нас, а по усам дадут!
(с) 1997 «Красная бурда»
Из того ли то из града-то из Кирова,
Али из Кыштыма, — нам неведомо, —
Собирался в путь-дорожку добрый молодец,
Добрый молодец Илья Эммануилович.
Тридцать лет сидел врачом он в поликлинике,
Тридцать лет Илья сидел на полной ставочке,
Да последние три года на пол-ставочки,
Да еще почти полгода да без оныя,
Да сосал Ильюша лапу богатырскую...
В тую порушку, в годину переломную,
В тое время переходнаго периода,
Получал Илья от родна брата весточку,
От Ефима-брата свет Эммануилыча,
Получал Ильюша вызов-приглашеньице,
Вызывал Илью Ефим да на почестный пир,
В Ерусолим-град на пированьице,
А возможно — и на проживаньице.
Собирал Ильюша сумки переметныя,
Набивал он их бумагами да книгами,
Книгами писателей любимыих —
Шолома, Алейхема да Бабеля.
Тридцать три набил сумы он переметныя,
Подхватил их и пустился в путь-дороженьку.
Долго, коротко ли шел Илья — неведомо,
Приходил он на границу на российскую.
На границе той таможенка поставлена,
Чтоб взымать со всех прохожих злато-серебро,
Ну, иконы, там, и прочее по мелочи...
Походил Илья кругом — деваться некуда!
Заходил он на таможенку российскую,
Предъявлял он документы богатырские,
Получал он чистый бланк для декларации.
Как садился тут Илья да за дубовый стол,
Сел за стол Илья да призадумался:
"У меня да злата-серебра-то нет совсем,
У меня да скатна жемчуга не водится,
Также нет каменьев самоцветныих,
Не везу боеприпасов и оружия,
Не везу контейнеров с плутонием,
Не везу я, сиротинушка, наркотиков!
Что ж теперя, сиротинушке, мне делати?
Чем порадую я строгого чиновника?
Что писать я стану в декларации?"
Закручинился, пустил слезу горючую,
Делать нечего — поставил всюду прочерки,
Расписался и пошел Илья к чиновнику,
Что смотрел да из-за стойки черным вороном.
День идет, другой, дойти нет силушки,
Глядь, а пред Ильюшей злой таможенник,
Потирает потны рученьки в волнении,
Ожидает от Ильюши дань несметную,
Подношеньице да в виде денег-взяточки.
А карманы у таможенника — кубометра два!
А у ног его сидит Собака Тузик-царь
Он наркотики, собака, чует запросто,
На наркотиках-то Тузик да собаку съел!
Но не стал Илья башлять тому чиновнику,
Не схотел ему отстегивать копеечку,
А собачку, на наркотики обученну,
Он с размаху да по нюху да ногою пнул.
Стали биться наш Илья и наш таможенник,
Выходила из таможни рать несметная,
И побила рать поганая Ильюшеньку!
Затащила в туалетную уборную,
(Напугав до смерти красну девицу),
Окунула в унитаз да буйну голову,
Буйну голову да Ильи Гурвица!
Обпечалился Ильюша, обкручинился.
В унитазе-то да жизнь отнюдь не сахарна!
Но не вечно-то и ворогу да праздновать!
Подождал Ильюша тридцать семь минут,
Подождал еще да три минуточки,
Да вскочил на резвы ноги да схватил врагов,
Покидал их в унитаз да до последнего,
А и правою рукою он нажал на смыв!
Вот и нету тех врагов, да будто смылися...
А торговый люд — поклонился Илье
Да поднес ему подношеньица:
И оружия, и злата, и наркотиков.
— Ой, спасибо тебе, наш Ильюшенька,
Что очистил ты границу да от ворога!
Ой спасибочки, Илья, Эммануилов сын,
За поступок, прямо скажем, неожиданный...
А Илья берет подарки, не кобенится.
Не кобенится, стоит да улыбается!
А и к брату он теперь не пустой придет
Принесет Ефиму злата-серебра,
А детишкам его даст он да наркотиков,
А и сядут они с братом за кошерный пир,
За кошерный пир во праздник Песаха!
А и нам на том пиру да делать нечего,
А и не пустят нас, а по усам дадут!
(с) 1997 «Красная бурда»
Крипота
Чтоб не играли, блядь, колокола
И сказка о попе и о работнике его Балде, тоже не в почете нонче. Гос идеология, что поделать... Лучше посмотри как Пу на Афон слетал, да благодати причастился.
Янукович незадолго до изгнания тоже ездил.
