Я расскажу тебе историю, произошедшую со мной одним весенним вечером. Было около полуночи, я сидел за компьютером и листал чаны; и уже собирался идти спать, как за окном раздался омерзительно громкий скрип. Угадай, что это? Это...детская качеля через дорогу. Вот, опять. Уже две недели как. Я иногда задумываюсь, кто же в такую пору там качается? Я видел эту площадку, там качели для совсем маленьких, взрослый человек в такую и не сядет, ноги девать некуда. Неужели кто-то в полночь водит ребенка поиграть? Ну хорошо, может быть человек занятой и хочет уделить внимание своему отроку. Ну на пять минут, ну на десять. Но это ведь по полночи продолжается иногда.
Вдруг я услышал, как этажом выше хлопнуло окно, и грубый голос бывшего спецназовца Алексеича в весьма нелестных выражениях поинтересовался у неизвестного папаши, что, собственно, нужно его ребенку в такую пору на качелях, и где он видел эти ночные прогулки. Скрип прекратился, но через несколько минут возобновился, и стал каким-то совсем мерзким и назойливым. Мне даже послышалось, что я слышу в нём истерический смех. Сверху раздалось какое-то бормотанье, затем хлопнула входная дверь и я услышал громкие шаги на лестнице. Видимо, Алексеичу не понравилось такое отношение. «Милицию может вызвать – промелькнула мысль – ребенок всё-таки». Однако, поколебавшись минуты две-три, я решил не вмешиваться, и всё же идти спать. Да и скрип к тому моменту уже прекратился.
Ну и что? - спросишь ты. Я тебе вот что скажу...никогда не пытайся узнать, кто качается на детских площадках, когда наступает ночь. Честно. Потому что утром Алексеича нашли на тех самых качелях. Мёртвого и совершенно седого. Врач сказал - остановка сердца.
интересно было бы услышать историю от лица алексеича)
29.04.2012, 14:39
давай)))
Я работала техником в коллекторе. В задачи техника входит впускать и выпускать бригады, отмечать их прибытие в журнале, ну и обходить сам коллектор и проверять его на предмет «а не продырявили ли случайно эти полудурки-рабочие здесь теплосеть». Работа показалась мне непыльной, я считала себя девушкой храброй, да и клаустрафобией не страдала. «Ну подумаешь, пару раз в неделю спуститься в коллектор, не так страшно, как сидеть на кассе в Ашане», — примерно так мыслила я.
Однако мне вскоре пришлось изменить свое мнение на полностью противоположное. Несколько первых спусков в коллектор прошли нормально — тем более, спускаться одной мне еще не доверяли. Поэтому меня пристроили тетке-диспетчерше, которая до этого числилась и техником, и диспетчером, и еще черт знает кем. Следовательно, это у нее я отобрала одну из должностей вместе с зарплатой. С Ларисой Ивановной у меня сложились не самые теплые отношения именно из-за этого, поэтому я стала спускаться в коллектор немного раньше разрешенного срока, а Лариса сидела в диспетчерской и пила чай. И, конечно, во время очередного одиночного спуска заблудилась.
Для справки: коллектор — это такая длинная кирпичная или бетонная труба, от которой в разные стороны расходятся другие трубы. Чем старше коллектор, тем больше боковых труб: их врезают и закладывают по мере надобности. Тот, в котором мне посчастливилось работать, был построен в далеком 50-м году по поводу какого-то величайшего достижения партии, и изрезан боковыми ветвлениями, как сыр дырами. Когда спускаешься один в старинный коллектор, становится не по себе не только из-за того, что над тобой ездят метрополитеновские электропоезда, но и представляя, сколько событий и сколько поколений техников пережил этот коллектор.
Во время моего злополучного спуска сначала мне казалось, что я хорошо представляю обратную дорогу, но в какой-то момент я просто запуталась. Налево, направо, потом еще раз направо, потом не сворачивать и идти в среднее жерло, потом, вроде, направо. Или налево? Да, невесело подумала я, надо было серьезней отнестись к наставлениям Ларисы и все-таки запоминать маршрут. Я остановилась и огляделась. Лампочки помигивали, будто вот-вот перегорят и потухнут все разом. Отгоняя панику, я постаралась напрячь память. Налево, направо, снова направо, прямо, и… нет, все же налево. Куда-нибудь, да выйду.
Следует признать, я знатно испугалась. Сердце, конечно, в пятки не ушло, но стучало знатно. Я постаралась успокоиться, но эти мигающие лампы просто выводили из себя. Минут через десять я по-настоящему запаниковала и сорвалась со всех ног. Пробежав метров тридцать, я одернула себя — мол, с чего бы мне истерить: фонарик со мной, рация на месте, если уж совсем припечет, можно и диспетчера потревожить, она, конечно, будет недовольна, что я так глупо заблудилась, но это будет потом, на поверхности, когда я уже выберусь и буду спокойно сидеть в кресле.
Я прошла ещё два поворота, потом третий (при этом у меня возникли сомнения, был ли он вообще тут раньше), потом прямо. Мне опять стало жутко: казалось, кто-то наблюдает за мной сверху, сбоку и еще там, за поворотом. Я старалась не думать о том, НАСКОЛЬКО огромен коллектор, чтобы снова не удариться в панику. Потеряла счет времени — забыла, что оно вообще существует. Я просто шла и шла вперёд.
За очередным поворотом я увидела целую бригаду рабочих. Вот повезло! Интересно, как я не слышала их? Акустика в коллекторах ого-го какая, да и всякие сварочные аппараты и прочие инструменты я бы услышала издали… Однако тогда я совершенно не удивилась этому: из-за своей истерики я еще и не такое не заметить могла.
Их было семь человек, и вели себя они как-то странно. Нет, это определенно были рабочие, а не кто-то другие, но обычно голоса рабочих слышно далеко за несколько метров. Всякие фразы, вроде: «Сергеич, сваливай эту штуку сюда, и пошли уже отсюда», или родное: «Ну что, перекур?» — успокоили бы меня окончательно, а так было в них что-то настораживающее. Я подошла ближе и тут поняла, что обрадовалась им абсолютно зря. Я же подошла к ним почти вплотную: вот я, вот они — почему они меня не замечают? Один из рабочих спокойно посмотрел сквозь меня и стал дальше делать свою работу. Наверное, я в тот миг поседела от ужаса. Я сорвалась и побежала прочь от продолжающих деловито суетиться рабочих. Никогда в жизни я не верила в призраков...
Пробежав неизвестно сколько времени, я закашлялась и остановилась. И тут в голове мелькнула спасительная идея — ну конечно, рация! Сейчас свяжусь с диспетчером, пусть спускается в коллектор сама, спускает поисковых собак — да кого угодно!— лишь бы поскорее, пока не кончился заряд моего фонаря...
Но я так и не связалась с Ларисой Ивановной, потому что в этот момент наткнулась на страшную находку.
Между теплосетевыми трубами я нашла свое тело — застывшее и закоченевшее. Я не знаю, из-за чего умерла — и никогда, наверное, не узнаю. То, что я видела только что, не было бригадой умерших рабочих. Они не видели меня, потому что это я была призраком.
Теперь я знала, что из этого коллектора я никогда не смогу найти выход. Моя рация захрипела, фонарь на прощание замигал, и оба они отключились навсегда.
Однако мне вскоре пришлось изменить свое мнение на полностью противоположное. Несколько первых спусков в коллектор прошли нормально — тем более, спускаться одной мне еще не доверяли. Поэтому меня пристроили тетке-диспетчерше, которая до этого числилась и техником, и диспетчером, и еще черт знает кем. Следовательно, это у нее я отобрала одну из должностей вместе с зарплатой. С Ларисой Ивановной у меня сложились не самые теплые отношения именно из-за этого, поэтому я стала спускаться в коллектор немного раньше разрешенного срока, а Лариса сидела в диспетчерской и пила чай. И, конечно, во время очередного одиночного спуска заблудилась.
Для справки: коллектор — это такая длинная кирпичная или бетонная труба, от которой в разные стороны расходятся другие трубы. Чем старше коллектор, тем больше боковых труб: их врезают и закладывают по мере надобности. Тот, в котором мне посчастливилось работать, был построен в далеком 50-м году по поводу какого-то величайшего достижения партии, и изрезан боковыми ветвлениями, как сыр дырами. Когда спускаешься один в старинный коллектор, становится не по себе не только из-за того, что над тобой ездят метрополитеновские электропоезда, но и представляя, сколько событий и сколько поколений техников пережил этот коллектор.
Во время моего злополучного спуска сначала мне казалось, что я хорошо представляю обратную дорогу, но в какой-то момент я просто запуталась. Налево, направо, потом еще раз направо, потом не сворачивать и идти в среднее жерло, потом, вроде, направо. Или налево? Да, невесело подумала я, надо было серьезней отнестись к наставлениям Ларисы и все-таки запоминать маршрут. Я остановилась и огляделась. Лампочки помигивали, будто вот-вот перегорят и потухнут все разом. Отгоняя панику, я постаралась напрячь память. Налево, направо, снова направо, прямо, и… нет, все же налево. Куда-нибудь, да выйду.
Следует признать, я знатно испугалась. Сердце, конечно, в пятки не ушло, но стучало знатно. Я постаралась успокоиться, но эти мигающие лампы просто выводили из себя. Минут через десять я по-настоящему запаниковала и сорвалась со всех ног. Пробежав метров тридцать, я одернула себя — мол, с чего бы мне истерить: фонарик со мной, рация на месте, если уж совсем припечет, можно и диспетчера потревожить, она, конечно, будет недовольна, что я так глупо заблудилась, но это будет потом, на поверхности, когда я уже выберусь и буду спокойно сидеть в кресле.
Я прошла ещё два поворота, потом третий (при этом у меня возникли сомнения, был ли он вообще тут раньше), потом прямо. Мне опять стало жутко: казалось, кто-то наблюдает за мной сверху, сбоку и еще там, за поворотом. Я старалась не думать о том, НАСКОЛЬКО огромен коллектор, чтобы снова не удариться в панику. Потеряла счет времени — забыла, что оно вообще существует. Я просто шла и шла вперёд.
За очередным поворотом я увидела целую бригаду рабочих. Вот повезло! Интересно, как я не слышала их? Акустика в коллекторах ого-го какая, да и всякие сварочные аппараты и прочие инструменты я бы услышала издали… Однако тогда я совершенно не удивилась этому: из-за своей истерики я еще и не такое не заметить могла.
Их было семь человек, и вели себя они как-то странно. Нет, это определенно были рабочие, а не кто-то другие, но обычно голоса рабочих слышно далеко за несколько метров. Всякие фразы, вроде: «Сергеич, сваливай эту штуку сюда, и пошли уже отсюда», или родное: «Ну что, перекур?» — успокоили бы меня окончательно, а так было в них что-то настораживающее. Я подошла ближе и тут поняла, что обрадовалась им абсолютно зря. Я же подошла к ним почти вплотную: вот я, вот они — почему они меня не замечают? Один из рабочих спокойно посмотрел сквозь меня и стал дальше делать свою работу. Наверное, я в тот миг поседела от ужаса. Я сорвалась и побежала прочь от продолжающих деловито суетиться рабочих. Никогда в жизни я не верила в призраков...
Пробежав неизвестно сколько времени, я закашлялась и остановилась. И тут в голове мелькнула спасительная идея — ну конечно, рация! Сейчас свяжусь с диспетчером, пусть спускается в коллектор сама, спускает поисковых собак — да кого угодно!— лишь бы поскорее, пока не кончился заряд моего фонаря...
Но я так и не связалась с Ларисой Ивановной, потому что в этот момент наткнулась на страшную находку.
Между теплосетевыми трубами я нашла свое тело — застывшее и закоченевшее. Я не знаю, из-за чего умерла — и никогда, наверное, не узнаю. То, что я видела только что, не было бригадой умерших рабочих. Они не видели меня, потому что это я была призраком.
Теперь я знала, что из этого коллектора я никогда не смогу найти выход. Моя рация захрипела, фонарь на прощание замигал, и оба они отключились навсегда.
ну блин, так не интересно)) вот из-за чего она умерла??)))
гордость...
ну ты мужик честно читал все твои истории молодцо прям реальные только некоторым продолжения нехватает напремер той с больницей которая сгорела
хорошо
давай ещё!
Сам пишешь?
давай ещё!
Сам пишешь?
аге
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
