Многим известно, что космическая гонка двух держав - СССР и США в 50-60-х годах по масштабу и изобретательности не уступала гонке вооружений. Каждый хотел быть первым, а когда в чем-то первыми быть не успевали, обходил конкурент - выдумывали новые цели, где можно ими стать.
Первое животное, человек в космосе, первый выход в космос, полет на Луну... так настало время и для первой женщины в космосе. Надо сказать, что после полета Гагарина эту идею активно продвигали Штаты, где набирали обороты феминистки. Ее и притащили оттуда наши космонавты и успели "заразить" и медиков, мечтавших изучить влияние полетов на женский организм, и даже самого Хрущева.
По слухам, Сергей Королев всегда был против женщин в космосе - очень уж специфичная профессия. Здесь, помимо желания и здоровья, надо и инженерными знаниями обладать, и навыками ручного управления в космосе, да и выдержку иметь, эмоциями управлять. В общем, много всего, где женщина может растеряться в критической ситуации.
Молодая парашютистка Валя Терешкова из всего перечисленного обладала, пожалуй, лишь здоровьем и желанием, а также неплохим пропартийным ораторским искусством.
Желающих попасть в отряд космонавток было очень много. Из 800 конкурсанток отобрали 30, а из них в процессе подготовки – всего пять кандидатур: Жанну Ёркину, Татьяну Кузнецову, Валентину Пономареву, Ирину Соловьеву и Валентину Терешкову. Всем им пришлось преодолеть нелегкие испытания. Их подготовка включала занятия на тренажерах, в условиях экстремальных температур, повышенной влажности, невесомости. Они должны были приземляться с парашютом на воду и проходить психологические тесты.
Валентина, хоть и попала в пятерку «первых», но среди них по медицинским показателям оказалась на последнем месте. И все-таки именно ее выбрал на роль первой женщины-космонавта лидер государства Никита Хрущев. Он решил, что лететь должна «девушка из народа». Подруги Терешковой по отряду космонавтов — Пономарева и Соловьева — были из служащих. Нашлись «минусы» и у остальных кандидаток.
У Валентины происхождение было самое что ни на есть народное: родилась под Ярославлем в крестьянской семье, отец был трактористом, погиб в Финскую; мать работала на текстильной фабрике. Окончив семилетку, Валя устроилась браслетчицей на Ярославский шинный завод, одновременно училась в школе рабочей молодежи.
Во время набора высоты проблевалась, распсиховалась и вырубила связь, на запросы не отвечала.
Когда нужно было выходить на связь с ЦУП, Валентина пропала. На Земле переполошились, уже подумали самое плохое, но по данным телеметрии поняли, что Терешкова... спит. Будили всем миром, но удалось это только Быковскому из соседнего корабля по внутренней связи.
Когда у корабля возникло неуправляемое вращение, Валюша впала в истерику, забила на ЦУП и орала на весь космос "КораПь не слушается! КораПь не слушается!" Валечку кое-как успокоили, уговорили ввести другие данные в бортовой комп, после чего "кораПь" всё-таки направился к Земле.
После приземления эта колхонавтка в нарушение всех инструкций нахуярилась кумыса с картошкой, заботливо поднесённой подбежавшими селянами, чем похерила всю медицинскую часть программы экспериментов.
После полёта Терешковой, С. П. Королёв сказал:
пока я жив, ни одной пизды больше в космосе не будет. 20 лет после этого женщин к ракетам не подпускали.
Первое животное, человек в космосе, первый выход в космос, полет на Луну... так настало время и для первой женщины в космосе. Надо сказать, что после полета Гагарина эту идею активно продвигали Штаты, где набирали обороты феминистки. Ее и притащили оттуда наши космонавты и успели "заразить" и медиков, мечтавших изучить влияние полетов на женский организм, и даже самого Хрущева.
По слухам, Сергей Королев всегда был против женщин в космосе - очень уж специфичная профессия. Здесь, помимо желания и здоровья, надо и инженерными знаниями обладать, и навыками ручного управления в космосе, да и выдержку иметь, эмоциями управлять. В общем, много всего, где женщина может растеряться в критической ситуации.
Молодая парашютистка Валя Терешкова из всего перечисленного обладала, пожалуй, лишь здоровьем и желанием, а также неплохим пропартийным ораторским искусством.
Желающих попасть в отряд космонавток было очень много. Из 800 конкурсанток отобрали 30, а из них в процессе подготовки – всего пять кандидатур: Жанну Ёркину, Татьяну Кузнецову, Валентину Пономареву, Ирину Соловьеву и Валентину Терешкову. Всем им пришлось преодолеть нелегкие испытания. Их подготовка включала занятия на тренажерах, в условиях экстремальных температур, повышенной влажности, невесомости. Они должны были приземляться с парашютом на воду и проходить психологические тесты.
Валентина, хоть и попала в пятерку «первых», но среди них по медицинским показателям оказалась на последнем месте. И все-таки именно ее выбрал на роль первой женщины-космонавта лидер государства Никита Хрущев. Он решил, что лететь должна «девушка из народа». Подруги Терешковой по отряду космонавтов — Пономарева и Соловьева — были из служащих. Нашлись «минусы» и у остальных кандидаток.
У Валентины происхождение было самое что ни на есть народное: родилась под Ярославлем в крестьянской семье, отец был трактористом, погиб в Финскую; мать работала на текстильной фабрике. Окончив семилетку, Валя устроилась браслетчицей на Ярославский шинный завод, одновременно училась в школе рабочей молодежи.
Во время набора высоты проблевалась, распсиховалась и вырубила связь, на запросы не отвечала.
Когда нужно было выходить на связь с ЦУП, Валентина пропала. На Земле переполошились, уже подумали самое плохое, но по данным телеметрии поняли, что Терешкова... спит. Будили всем миром, но удалось это только Быковскому из соседнего корабля по внутренней связи.
Когда у корабля возникло неуправляемое вращение, Валюша впала в истерику, забила на ЦУП и орала на весь космос "КораПь не слушается! КораПь не слушается!" Валечку кое-как успокоили, уговорили ввести другие данные в бортовой комп, после чего "кораПь" всё-таки направился к Земле.
После приземления эта колхонавтка в нарушение всех инструкций нахуярилась кумыса с картошкой, заботливо поднесённой подбежавшими селянами, чем похерила всю медицинскую часть программы экспериментов.
После полёта Терешковой, С. П. Королёв сказал:
пока я жив, ни одной пизды больше в космосе не будет. 20 лет после этого женщин к ракетам не подпускали.
корапь не с лушается... фак мой мозг...
P.S. здесь могла быть ссылка на одну песню, но В России запретили песню «Убивай космонавтов», высмеивающую религиозный фанатизм
P.S. здесь могла быть ссылка на одну песню, но В России запретили песню «Убивай космонавтов», высмеивающую религиозный фанатизм
Нет никакого космоса.
Ну, например, Ратушинская Ирина, что еще ты тут забавного увидел?
>почти гарантированный
Это как, объясни пожалуйста?
Ирина Ратушинская подписывается своим именем под этими словами.
От автора
Законный вопрос: что в этой книге - правда, а что - художественный вымысел? Отвечаю сразу: вымыслу в этой книге места нет. У меня бы просто не хватило фантазии. Изменены только некоторые имена - не моих соузниц и не наших палачей, но тех людей, что нам сочувствовали и потихоньку помогали.
Можешь ли ты хотя бы подписаться своим именем под заявлением о "почти гарантированном пиздеже"?
На вопросы ответь.
ну чё, нада панать и прастить.
и отправить на марс. без робота.
и отправить на марс. без робота.
И без ракеты.
Надо было не оставлять вариантов и сразу на Марс.
мечта лехи сбылась
поэтому и беспокойства доставляла больше
Валентине Терешковой за отсос комический
Отключили наконец-то хуй автоматический.
Отключили наконец-то хуй автоматический.
Не надо раскачивать лодку)
картина - "родина-йобтвоюмать"
6 июня 77. Мне 20 лет, я младший сержант медслужбы и в качестве подарка доктор выписывает мне командировку в Москву на трое суток. Сажусь ночью в проходящий поезд в Бологом, утром выхожу на перрон Ленинградского вокзала и нос к носу сталкиваюсь с патрулем. Патруль проверяет документы, и начальник патруля, комендантский капитан с сизым носом требует- штанины подними. Поднимаю. Почему носки синие? Такие выдали товарищ капитан. В машину. Трое суток за нарушение формы одежды. Часа через два меня привозят в Алешкинские казармы, отбирают ремень и часы и выводной впихивает меня в камеру. В камере жутко воняет хлоркой. Глаза ест. Через маленькое зарешеченное грязное окно еле пробивается свет. Еще через час дверь скрежещет и в камеру втаскивают ефрейтора с окровавленным лицом. Выводной выходит, я помогаю парнишке сесть на скамью и осматриваю его. Зубы слева выбиты, осколки торчат из десен, рассечена бровь и сломана нижняя челюсть. Кто тебя, губари? Нет, Чайка мычит он. Какая? Терешкова. Как? Я в Звездном городке на КПП стоял. Убирал территорию. Та подошла, привязалась что сапоги в пыли. Я почистить не успел. Завела на КПП. Там ножка стула стояла. Она меня ей и начала херачить. Ее еле оттащил прапор. Так она мне пять суток впаяла и прапору трое. На гарнизонной губе не приняли, меня сюда свезли. Ефрейтор бледный и еле держится на ногах.
Я начинаю молотить в дверь камеры. Выводной открывает кормушку-чего тебе? Еще трое суток захотел? У тебя арестованный сейчас помрет, не видишь? Мне то похер, а ты будешь пыхтеть. Дверь захлопывается. Еще через пять минут с топотом влетает карнач, выводной и полковник. Полкан пялится на меня-ты кто? Санинструктор. Задержан патрулем за нарушение формы одежды. Трое суток. Ну и что с ним? Я жму плечами-перелом челюсти наверное, сотрясение мозга, кровопотеря. Полкан карначу-подгоняй мою машину, грузи его туда и в Бурденко повезем. Блядь космическая, удружила. А с ним что? Карнач кивает на меня. Его в 15 камеру и после обеда на работу.
После обеда меня и еще пятерых везут на Угрешку разгружать вагоны. Сигаретку я стреляю у конвоира, который объясняет что если найдут курево или спички при шмоне то срок добавят еще на трое суток. Так что курить только на работе. Вагон оказывается с шоколадом, и поняв службу мы тут же разбиваем ящик и сжираем его угостив и конвойного. Через полчаса все натурально покрываемся сыпью. Конвойный тоже. На вопрос не хочет ли он недельку откосить от службы в райских условиях радостно машет головой. Я говорю беги на станцию, вызывай скорую. Буханка прилетает через полчаса. Я говорю-сыпняк у нас. У меня в части призыв с Памира. Фельдшер подогретый шоколадом докладывает начальству и нас везут в первую инфекцию, где моя мама заведует отделением.
Заведующей приемной, маминой подруге я объясняю ситуацию и нас развозят по боксам. Мамина лаборантка приносит сигареты, мы балдеем и наслаждаемся вольной жизнью и главврачиха увидев благостную картину из семи солдатиков покрытых сыпью беззлобно ругается и велит вколоть нам пипольфен и пожарить нам на дрищеблоке отбивные. В общем день варенья хоть хреново начался, но хорошо кончается. Заодно получил представление что такое губа и чем славна Чайка, она же Терешкова, народная героиня. Но на шоколад я потом лет пять смотреть не мог.
***
Раньше все зэки были в своей одежде, и при Сталине, и при Хрущеве. Хрущев даже отменил было нагрудные знаки. Женщины, к тому же наголо небритые, в хрущевское время совсем были похожи на людей. В зонах даже мануфактура продавалась — шили себе что хотели. Пока Валентина Терешкова не посетила Харьковскую зону. Начальство, конечно, на полусогнутых, зэчек выстроили. И тут наша Валя развернулась:
— Как так, — говорит, — некоторые из них одеты лучше меня!
Нашла, кому позавидовать. И пошла возня — у всех зэчек все свое отобрали и ввели единую форму одежды, а уж какую одежду государство способно изобрести для заключенных — это ясно. Ввели нагрудные знаки, появиться без них — нарушение. Приказали повязываться косынками, без косынки — нарушение. И в строю, и на работе, везде вообще, только на ночь снимаешь. Волосы, конечно, портятся, а что поделаешь? Сапоги эти дурацкие! На Украине еще разрешают женщинам хоть летом в тапочках ходить, а в РСФСР — нет. Теплого ничего не положено, кроме носков и телогрейки. Так и стоишь зимой на проверке в коротенькой хлопчатой юбочке "установленного образца", мерзнешь, как собака. Мужикам — тем легче, у них хоть брюки с кальсонами. Зато теперь эстетические чувства Валентины Терешковой удовлетворены. Она может приезжать в Харьковскую зону (из нее, кстати, с перепугу сделали "показательную" и вконец замордовали там женщин всякими дисциплинарными ухищрениями). Она может приезжать в любую другую зону СССР с уверенностью, что никто не будет одет лучше нее. Все будут одеты одинаково плохо. Да здравствует коммунистическая законность! Примерно эту же историю я слышала потом от разных зэков в разные местах не менее тридцати раз.
Заключенные выражают ей свою благодарность частушками, из которых только одна не содержит впрямую нецензурных слов. Ее я процитирую, остальные придержу при себе, оберегая нравственность читателя.
Валентина Терешкова
Захотела молока,
Не попала под корову,
А попала под быка...