Результаты поиска потегувконтач
Дополнительные фильтры
Теги:
вконтачновый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100150200300400+
Найдено: 1000+
Сортировка:
Майор британской армии нервно расшагивал перед кучкой расхлябанных, потасканных стычкой солдат, и указывая тростью на горящий за ним бордель, проревел:
– Ну и кто вы после этого, сукины дети!?
Ответ оказался слишком очевиден:
– АНЗАК! АНЗАК! АНЗАК!
Могучей империи, что повелевает миром, империи, где никогда не заходит солнце, истинной владычице морей, бросили смертельный вызов. Великая война, равной которой не было и не будет в будущем, началась и стремительно покрывает тьмой все народы этого несчастного мира. В последний раз Великобритании нужен каждый верноподданный, что сможет с оружием в руках защитить свою отчизну. И австралийцы не останутся в стороне. Именно с такими умонастроениями 4-го августа 1914-го г. Австралийский Союз вступает в первую мировую войну.
– Ну и кто вы после этого, сукины дети!?
Ответ оказался слишком очевиден:
– АНЗАК! АНЗАК! АНЗАК!
Могучей империи, что повелевает миром, империи, где никогда не заходит солнце, истинной владычице морей, бросили смертельный вызов. Великая война, равной которой не было и не будет в будущем, началась и стремительно покрывает тьмой все народы этого несчастного мира. В последний раз Великобритании нужен каждый верноподданный, что сможет с оружием в руках защитить свою отчизну. И австралийцы не останутся в стороне. Именно с такими умонастроениями 4-го августа 1914-го г. Австралийский Союз вступает в первую мировую войну.
Начало бойни вызвал в обществе доминиона эффект разорвавшейся бомбы. Молодое и слабое государство, образованное в 1901-м г. объединением 6 различных колоний, остро ощутило не только лишения маленьких Сербии и Бельгии, раздавленных амбициями мировых гегемонов, но и единение со своей метрополией и Королём, втянувшими Союз в это опасное противостояние. Самосознание всех австралийцев было тесно связано с империей, они являлись её важной частью и слабо ощущали себя чем-то отдельным и уникальным. Мысль отсидеться, заготовив попкорн оставаться в стороне, даже не высказывалась тру пацифистами, поэтому не удивительно, что призыв, начавшийся 10-го августа по запросу министерства колоний, вызвал огромный энтузиазм, фактически военную лихорадку.
Десятки тысяч людей стекались на призывные пункты. Возраст рекрутов ограничили от 18 до 38 лет, важны были и физические параметры, но это мало кого останавливало. Седые старики и юнцы, зажиточные бюргеры и рудокопы, профсоюзные лидеры и глухие крестьяне стремились попасть в стремительно увеличившуюся австралийскую армию, выдерживая многодневные очереди или путешествуя к новому вербовочному пункту после каждого отказа. И если на начало войны Австралийские имперские силы (АИС) состояли из 3 тысяч регуляров и 43 тысяч резервистов, то уже к сентябрю было набрано 45 тысяч, а концу года было под ружьё встало более 55 тысяч человек. И всё это сугубо на добровольной основе!
Работу по формированию экспедиционных сил возглавил австралийский генерал-майор Уильям Тросби Бриджес, одновременно занимавший несколько высших военных должностей доминиона, в том числе высшую из них – пост генерал-инспектора. Именно благодаря ему корпус не разбили на отдельно действующие обособленные бригады, и последующие испытания австралийцы и присоединившиеся к ним новозеландцы прошли плечом к плечу, как единое целое, в одном «легионе». Всего на первом этапе АИС было создано: 4 пехотных и 3 кавалерийских лёгких бригады, 4-х батальонного и 3-х полкового состава соответственно, новозеландцы предоставили пехотную и кавалерийскую бригаду сходной структуры.
Бриджес потратил значительные силы на выстраивание тыла корпуса: снабжение, медицинская помощь, связь, инженерные, артиллерийские и многочисленные вспомогательные службы под чутким руководством талантливого администратора приобретали чётко выверенную организацию.
По итогу мобилизации были сформированы: 1-я австралийская дивизия из 1-й, 2-й и 3-й пехотных бригад с приданными подразделениями, насчитывающая около 18 тысяч человек. В декабре 1914 г., уже в Египте (спойлер), 4-я пехотная и 1-я кавалерийская австралийские бригады совместно с частями новозеландцев комплектуют дивизию Новой Зеландии и Австралии числом приблизительно в 12 тысяч человек. 2-я и 3-я кавалерийские бригады, каждая в 1,5 тысячи бойцов, пока что останутся вне состава дивизий. Именно эти части стали сердцем знаменитого и печально известного Австралийского и Новозеландского армейского корпуса, или просто говоря АНЗАК.
Но мы забегаем несколько вперёд. Что же качается обучения австралийских волонтёров? Ну… Бриджес пытался. Небоевой генерал, чьё понимание выучки сводилось к руководству горсткой юнцов в артиллерийской школе, мало представлял как из тысяч зелёных бойцов сделать регулярную армию. Подготовка рядового состава, мягко говоря, была посредственна, даже при отсутствии недостатка времени. Всё это усугублялось хронической нехваткой опытных офицеров и старшин.
На всю 1-ю австралийскую дивизию насчитывался всего 631 офицер, из которых лишь 115 были кадровыми служаками, включая 23 свежих выпускника Дантрунского колледжа, фактически мальчишек. У остальных «вояк» в лучшем случае – участие в Бурской войне (естественно на стороне метрополии). 24 офицера до этого к армии не имели никакого отношения. 568 сержантов действительной службы пришлось размазать тонким слоем по всем строевым и учебным подразделениям, и подобное донорство сказалось буквально на всём. Поэтому при избытке боевого духа боевая выучка у всего корпуса хромала на обе ноги, что, впрочем, ситуация не редкая.
После долгих приготовлений 1-го ноября 1914 г. конвой из 48 транспортов, сопровождаемый 4 боевыми судами, так как в ближайших водах разбойничал германский рейдер «Эмден», покинул порты доминиона. На судах разместились 21500 австралийцев, 8500 новозеландцев, 12 тысяч лошадей, многочисленное медицинское оборудование и военные грузы. Путешествие конвоя прошло достаточно тихо, долго и монотонно. Месячный вояж разбавляли постоянные нарушения дисциплины и победа сопровождающего крейсера «Сидней» над «Эмденом». 28-го ноября стало известно, что конечная цель сменилась: вместо военных лагерей южной Англии, испытывающих в данный момент недостаток во всём, бойцов ожидал более благоприятный для них Египет, где они должны были пройти дополнительное обучение.
И наконец 3-го декабря конвой бросил якорь в 250 км от Александрии. Войска после схода на берег погрузили на открытые платформы и отправили в Каир, вокруг которого и были разбросаны учебные лагеря. В конце декабря тот же путь пройдет второй конвой с 10 500 австралийцами и 2000 новозеландцев. Экспедиционные силы собрались практически в полном составе.
Хороший климат, отсутствие противника и 700 тысячный город с пирамидами под боком, что ещё нужно? Хотя бы палаток, ибо интендантская служба, мягко говоря, показала свою полную некомпетентность. Склады оказались полностью пусты. Лагеря представляли из себя пустынные места. И рядовым бойцам неделю пришлось спасть на голом песке под открытым небом, даже умудрившись попасть под редкий в этих краях дождь.
До нового 1915 г. корпус занимался лишь обустройством и походами в увольнительные, при мудром попустительстве назначенного командующего всего АНЗАК – генерал-лейтенанта Уильяма Ридделла Бёрдвуда. Дворянин, примерный блистательный служака и «человек Горация Китченера», пользовавшийся протекцией главнокомандующего, удивительным образом разбил ожидания антиподов, рассчитывающих на высокомерного ханжу, но получивших оптимистичного, спокойного, вечно улыбавшегося и смотревшего сквозь пальцы на дисциплину старшего товарища, получившего от подчинённых прозвище «пташка». Вторым человеком в корпусе стал начальник штаба старый служака – Гарольд Бриджвуд Уолкер или просто «крюк», тот самый карикатурный английский джентльмен, но пользовавшийся большим уважением своих подчинённых за храбрость и строгость.
Новый год австралийцы встретили достойно – отожгли по полной, в лучших традициях новогодних корпоративов в масштабах целой армии. Подполковник Саттон так описывал встречу нового года: «Повсюду в лагере царит дьяволиада. Пьяные оркестры аккомпанируют своим крикам, стуча железом по банкам и жестяным бочкам, свистят, дуют в трубы, солдаты поют серенады офицерам и тут же орут похабные песенки». Достаточно сказать, что был угнан личный автомобиль Бёрдвуда, обнаруженный на следующий день в центре одного из лагерей, полный песка. За такие шалости 120 человек отправили домой, исключив позором из армии.
После январских праздников пришло учебное снаряжение и началось 2 месяца постоянной муштры. Расслабившихся антиподов натаскивали уже британские инструкторы. Марши, учения, тренировки постепенно вылепливали из всё ещё гражданских, современные военные силы. Не без эксцессов, но военную выучку постепенно подтянули до стандартов имперской армии, нужен был лишь опыт, который они скоро получат.
Новогоднее наказание мало чему их научило, уже 2 апреля, в Страстную пятницу, после торжественной проповеди и подстрекательства нескольких заводил, пустивших слух о преднамеренном заражении венерическими заболеваниями солдат в одном из кварталов красных фонарей, 2-3 сотни солдат его разгромило, несколько борделей и кабаков сожгли, сутенёры и прочие работники сферы получили травмы и незабываемые впечатления, бойцов успокаивали солдаты Великобритании с примкнутыми штыками, а убытки пришлось возмещать правительству доминионов.
4-го апреля остававшиеся пехотные бригады «дикого Колониального корпуса» покинули Каир, транспортные суда отправлялись на север к острову Лемнос. До одной из крупнейших десантных операций в истории оставались считанные недели.
_________________________________________________
Автор: Алексей Копылов
https://cloud.mail.ru/public/JEaS/C5ga1XQE8/%D0%9E%D1%80%D0%B5%D0%BD%D0%B1%D1%83%D1%80%D0%B3%D0%B5%202000.m4v
Держи
Однако, осторожно, NFSW, уберите от экрана начальника, беременных детей, женщин и особо впечатлительных животных.
Держи
Однако, осторожно, NFSW, уберите от экрана начальника, беременных детей, женщин и особо впечатлительных животных.
Листая старые страницы или ведьмы против Георга фон Фрундсберга.
Мы имеем Францию — одна штука; в ней есть регион с названием Эльзас, тоже вроде как один, столицей этого самого Эльзаса с незапамятных времён служит город Страсбург, а к северу от него был, да и сейчас есть, городок поменьше — Эрлисайм. И в разгар одной очень большой Войны ему повезло стать местом не менее интересного боя.
Итак, январь 1945 года, западный фронт. Град бомб и снарядов уже заставил немцев поупырить мел в деле наступления через Арденны, а потому им остаётся наносить только отвлекающий удар, да и вообще в другом месте — том самом Эльзасе.
Непосредственно Эрлисайм атаковали части 10-й танковой дивизии СС «Фрундсберг». Первоначально наступление шло достаточно рутинно: ландскнехты перевалили через Рейн, окружили находившуюся там американскую пехоту, отбили попытки её деблокировать, после чего зачистили.
Где-то на предпоследнем этапе на полях появились другие участники будущей трагикомедии – это были подразделения 12-я танковой дивизии США (также известна как «Hellcats», или «Аццкие коты», или просто «Ведьмы»), они же попытались отбить свежепотерянный населённый пункт. Но предприятие сие вылилось в историю уровня «танки дивизии к назначенному сроку не успели, а вот пехота вполне себе, поэтому в атаку пошла одна». Ну а захват в плен штаба наступающего батальона – итог более чем красноречивый.
На радостях от такого успеха двинуться вперёд решили немцы, а точнее рота «Пантер». Однако подтянувшаяся противотанковая артиллерия янки очень быстро объяснила атакующим, что они не правы, и для убедительности сократила их поголовье до взвода минимальной комплекции (т.е. где-то двух боеспособных танков). После этого загрустили уже эсэсовцы, да так, что сдали город трём десяткам таки приехавших под Эрлисайм «Шерманов», которые въехали на улицы, даже не дождавшись пехоты.
Стерпеть такого унижения панцер-комбат не смог, а потому отправил на выручку побитой роте цельный один мотоцикл без пулемёта, но зато с адъютантом на борту, звали его Эрвин Бахманн.
Как настоящий гусар, он тут же двинулся вперёд. В первый раз, правда, только на разведку (впрочем, наткнуться на пару американских танков и сжечь один из них метким выстрелом «панцерфауста» ему это не помешало). Затем события разворачиваются стремительно: две оставшиеся «Пантеры» под началом Бахманна врываются в Эрлисайм, после чего начинают стрелять во всё, что движется, а что не движется, двигать и стрелять. Не ожидавшие такой прыти американцы теряют шесть «Шерманов», а затем сдают без боя ещё двенадцать. Что случилось с остальным, вряд ли известно кому-то, кроме Всевышнего, по крайней мере, даже сам факт пропажи целого танкового батальона на светлой стороне фронта обнаружили не сразу.
Так «Фрундсберг» получил в актив ещё одного кавалера Рыцарского креста и новую (трофейную) танковую роту – 13-ю. Поговаривают, последние из захваченных «Шерманов» успели провоевать аж до самой Берлинской операции, пока под городком Шпремберг паровой каток безымянной красной пехоты не поставил точку в истории ещё одной танковой дивизии СС…
_________________________________
Автор: Никита Шмик
Времена Меровингов — образцовый «тёмный век», именно то, чего ожидаешь от эпохи. Бесконечные междоусобицы, осады городов, жестокие правители и порядки им под стать, а ещё вспышки чумы, оспы, дизентерии — жизнь в то время не назовёшь лёгкой. Но одно обстоятельство делало хуже каждый новый день во франкских землях.
Спустя пару веков за спиною каждого франка будет стоять Карл, но в VI веке это место занимал Голод. Он обитал под крышей каждого дома, в каждом городе; с ним приходилось жить и терпеть его, не зная, что готовит завтрашний день — плошку топлёного сала, дикие ягоды с обочины или же попросту ничего.
Пища добывалась тяжёлым трудом. Несчастный Жакуй-навозник, ведущий хозяйство при Меровингах, слабо владел агротехникой, у него не получалось глубоко вспахивать землю, потому что, скорее всего, ни он, ни его соседи даже не думали об этом — и от того стихийным бедствием становился даже сильный ливень или обычные заморозки. А ведь хроники того времени повествуют и о подлинных катаклизмах, которые стали бы проблемой даже для настоящего агрария.
Спустя пару веков за спиною каждого франка будет стоять Карл, но в VI веке это место занимал Голод. Он обитал под крышей каждого дома, в каждом городе; с ним приходилось жить и терпеть его, не зная, что готовит завтрашний день — плошку топлёного сала, дикие ягоды с обочины или же попросту ничего.
Пища добывалась тяжёлым трудом. Несчастный Жакуй-навозник, ведущий хозяйство при Меровингах, слабо владел агротехникой, у него не получалось глубоко вспахивать землю, потому что, скорее всего, ни он, ни его соседи даже не думали об этом — и от того стихийным бедствием становился даже сильный ливень или обычные заморозки. А ведь хроники того времени повествуют и о подлинных катаклизмах, которые стали бы проблемой даже для настоящего агрария.
Карта франкских земель - было где развернуться полям, но даже если отбросить внутреннюю неспокойную обстановку (одна война королев заняла не один десяток лет), то по границам голодных ртов хватало тоже - и те, в отличие от бедолаги-Жакуя, могли отбирать чужое силой, потому что всегда так жили.
Например, 584 год запомнился не только нашествием саранчи и сильным морозом, который повредил виноградники, — но и последовавшей затем бурей, погубившей во многих местах посевы; «то, что осталось после града, выжгла страшная засуха». Ещё более безрадостным выдался следующий год: в Галлии разразился голод такого масштаба, что люди пекли хлеб из косточек винограда и корней папоротника.
К сожалению для Жакуя, его проблемой и противником в битве за урожай была не только природа. Кроме стихии существовала не менее пугающая и такая же непредсказуемая сила, которая могла быть безжалостнее любого катаклизма. Люди.
К сожалению для Жакуя, его проблемой и противником в битве за урожай была не только природа. Кроме стихии существовала не менее пугающая и такая же непредсказуемая сила, которая могла быть безжалостнее любого катаклизма. Люди.
Неважно, войско из другого королевства или мятежники, — голодали все, и от того целью номер один были отнюдь не имущество или драгоценности. Григорий Турский описывал случаи, когда проходящее маршем войско собирало урожай на чужой земле и даже молотило хлеб, обирало виноградники, а после уходило в закат — всё, что мог обычный селянин, это стоять и смотреть. Но проблем стоило ждать не только от иноземцев, а ещё и от крысы-соседа, который только и ждал, чтобы присвоить чужую свинью, телепортироваться через плетень и скрыться в неизвестном направлении. В «Салической правде», судебнике того времени, мы можем обнаружить более 10 параграфов, посвящённых наказаниям и штрафам за кражу свиней — больше, чем за другую домашнюю скотину вместе взятую. Учитывая низкий уровень сельского хозяйства и общий климатический пессимум того времени, свиньи были важны. Они давали мясо, давали сало — последнее в солёном виде ценилось не только как пища, но и как лекарство от всех болезней и, в особенности, от паразитов.
Грабили, конечно, не только соседей и присваивали отнюдь не только свиней: всё тот же Григорий Турский писал и о лихих грабежах торговых кораблей, прибывающих в Марсель. В один из таких эпизодов с корабля вынесли целых 70 бочек с маслом и топлёным салом — отличный улов по тем временам. И если где-то на горизонте маячила возможность поживиться чужими запасами, то её ни в коем случае не упускали. Например, кто-то знатный мог попасть в опалу или умереть и тогда на его дом накидывались, выносили из кладовых хлеб, сало, вино, а потом и всё остальное. Времена Меровингов — эпоха, в которой Голод диктовал свои правила игры, и главным призом в ней было съестное.
Литография, изображающая королей и позволяющая понять, что знать выглядела красиво и жила роскошно - могли позволить себе съесть целое блюдо цыплят.
Еда — фетиш, роскошь, то, что сегодня есть, а завтра уже может не быть. Такой фон способствовал не только воровству и набегам на соседские дома или земли, но и приводили к злоупотреблению яствами и питием среди слоёв, которые могли себе это позволить.
Пока наш бедный Жакуй утирал слёзы, глядя как его поле опустошают, подобно саранче, ненавидимые навсегда иноземцы, в богатых домах, за столами со скатертями и множеством блюд, короли, их придворные и служители церкви набивали животы до отказа — порой в буквальном смысле. В хрониках есть свидетельства того, как епископы задыхались во сне от выпитого или впадали в белую горячку.
Отдельного упоминания заслуживает история, описанная Григорием Турским, главный герой которой — епископ, построивший на городской стене террасу, на которой периодически трапезничал. После очередного обильного ужина и возлияний он спускался вниз по лестнице и оперся рукой на диакона, который был так пьян, что с трудом переставлял ноги. Это обстоятельство, впрочем, не помешало ему толкнуть слугу, идущего впереди, окончательно потерять равновесие, полететь вниз по лестнице следом — и схватиться при этом за епископский пояс. Франкская земля в тот вечер могла потерять один из столпов своей веры, но, к счастью для всех, за спиной епископа стоял резвый аббат, спасший того от беды. Насколько трезв был сам аббат история умалчивает и, можно предположить, что хронист счел его состояние приемлемым для верного божьего слуги.
Разнообразие рациона, обилие пищи и пития — вот, к чему стремились все живущие при Меровингах. Еда была таким же показателем статуса и богатства, как доброе оружие, золотые украшения или пурпурная мантия, и доставалась далеко не каждому и не в равных долях.
_________________________________________
Автор: Яна Петрова
При переводе делайте пометку "С Реактора от ...", чтобы мы понимали, на что перевод. Спасибо!
Бич Государей, или как стать занозой в заднице просвещённой Европы.
Представьте, читатель, себе журналиста. Не мелкого жёлтого писаку, а настоящего прожжённого журналюгу, способного движением пера подчеркнуть или вычеркнуть что угодно в масштабе общества. Неутомимый, скользкий, пронырливый и всеми буквально ненавидимый - да, именно о таком человеке сегодня поговорим. Что в этом особенного, спросите вы? О, просто он был первым.
Перенесёмся в жаркую Италию образца 1500 года. Рим, Вечный Город, радует жителей не только папскими буллами и кострами инквизиции, но и реликтами ушедшей цивилизации. Этого добра тут в изобилии - так, например, на углу одной площади веками стоял обдолбыш римской статуи, от которой сохранился лишь торс с культями на постаменте. Жители местного микрорайона прозвали скульптуру Пасквино - по имени учителя, что держал школу напротив. Вечерами школота сиживала у этой статуи и, вдохновляясь, лепила на постамент стихи, шпоры и записки. Шёл последний год славной традиции: в 1501 году один ушлый кардинал углядел в мраморном Пасквино ценность и аккуратно поставил себе перед дворцом.
Перенесёмся в жаркую Италию образца 1500 года. Рим, Вечный Город, радует жителей не только папскими буллами и кострами инквизиции, но и реликтами ушедшей цивилизации. Этого добра тут в изобилии - так, например, на углу одной площади веками стоял обдолбыш римской статуи, от которой сохранился лишь торс с культями на постаменте. Жители местного микрорайона прозвали скульптуру Пасквино - по имени учителя, что держал школу напротив. Вечерами школота сиживала у этой статуи и, вдохновляясь, лепила на постамент стихи, шпоры и записки. Шёл последний год славной традиции: в 1501 году один ушлый кардинал углядел в мраморном Пасквино ценность и аккуратно поставил себе перед дворцом.
![
::
.. у •* ' „V * f+fcV*.“ Í3*
да - W ■: V .. •* - К , ,v".* *‘ •’.* ^,*л УяЖ л ' . ■ ■ • 'V f**l. » 1 &
* Í *.‘ •'* .r“ / -•
< Ш] j •-*'■'s&,xjÍ'_’•fj/M . тйт*/Л •* * * ■ ' ,/ ÆKr i- * T •У Jrr * *3 vî r W. >>Ад
r >¿’ J ,<Mf,Y jfl г •шШШ
ê я 1 ,Л "V ■¿ TV r. ! шишу,журналистика](https://img2.safereactor.cc/pics/post/журналистика-Венеция-средневековье-7172649.jpeg "журналистика,Венеция,средневековье,длиннопост,Cat_Cat,Реактор познавательный,vk,интернет")
То ли великовозрастные римляне не забыли школьных приколов, то ли их шитпост при установке забыли отлепить - но с тех пор уже взрослые дяди стали ходить к статуе и клеить на постамент свою писанину. Вместе с возрастом юзеров Пасквино изменился и характер их публикаций: стихи, памфлеты и дискуссии становились всё более злободневные и обличающие, а участники ввиду крамольности и похабности публикуемого отказались от личной подписи. Так Пасквино по сути и содержанию скатился в Двач, а литература обогатилась жанром “пасквиль”. Для начала XVI века платформа была уже довольно передовая - а затем она и вовсе пережила второе рождение.
Речь идёт о периоде конца 1510-х, когда мерное угасание стихотворных холиваров было прервано мощным потоком пасквилей. Дерзкие, но от того не менее талантливые нападки водопадом обрушились на высших папских придворных. Пасквино вдруг заплевался как верблюд и заругался как сапожник, на радость читателям - многие знали имя автора и открыто восхищались его смелостью. Как, вы не знаете? Это же Аретино!
Пьетро родился в семье сапожника (что многое объясняет) городка Ареццо, весной 1492 года. К 14 годам смышлёный паренёк выучился читать и, главное, писать. Он решил стать инфлюенсером - листать трендовый контент, добавлять в друзья знаменитостей и жить на донаты последователей. Куда надо с такими заявками? В ТикТок, Ютуб и Твиттер. А если их ещё не придумали? Это всё усложняет. Придётся, для начала, ехать в другой город - там ты будешь не сын сапожника/горшочника/прядильщика, а загадочный анонимус с туманным прошлым и будущим.
Далее, введите никнейм. Пьетро в Италии как Петров в Московии, с таким именем максимум вино подносить. Из Ареццо? Будешь Аретино, aka аретинец. Ещё подпись поразмашистей, пару латинских паст на вооружение… Надо быть наблюдательным, адаптивным, остроумным… Этого хватит, чтобы делать ламповый контент - теперь главное найти аудиторию.
Понаехав после долгих скитаний в Рим, в 1516 году Аретино стал жить у банкира Агостино Киджи. Тот сразу приметил у паренька острый ум и ещё более острый язык, а также полное отсутствие тормозов. Юный Пьетро безошибочно нащупывал самые болезненные места чужого самомнения, после чего с азартом бил по ним шутками, памфлетами и сатирой. Могучая крыша Киджи лишь подстёгивала его нахальство - в результате он и в глаза, и в публикациях беспощадно троллил даже очень, очень солидных персон. Слава о молодом наглеце дошла до Папы Льва X, последнего не-священника на Святом Престоле. Он послушал что говорят, почитал что пишут, от души поржал и взял парня под своё покровительство. Аретино стал сближаться с кардиналами, дипломатами, полководцами…
В 1521 году Лев X внезапно умер. Разгорелась предвыборная гонка, в топ-3 вышли кандидаты Мантуи, Утрехта и дома Медичи. Киджи поддерживал последних, а значит их поддерживал и Аретино - и устами Пасквино ядовито топил двух остальных лидеров. Кандидат от Мантуи был успешно смешан с грязью и выбыл, а вот второй пробился и стал Папой. Тут же скончался банкир Киджи - Аретино поспешил скрыться из Рима, пока новый Папа не предъявил ему за хейтспич. Подождав годик пока и этот Папа отдал концы, сатирик вернулся. Новым Папой стал тот самый Медичи, которого он поддерживал, под именем Климента VII. В Риме Пьетро продолжил едко охаивать всех подряд, ухитряясь при этом заводить полезные знакомства. Помимо прочих он познакомился с Джулио Романо, любимым учеником Рафаэля. Это знакомство вошло в историю благодаря эпичному мему, который эти двое откололи. Просьба убрать детей от экранов, рассказываю.
Однажды Папа Климент заказал Джулио расписать зал фресками. Джулио был именитым живописцем, и рассчитывал на честную плату. Однако после окончания работ Папа развёл руками, рассеянно спросил “какие деньги?” и укатил в важную поездку. Тогда обиженный художник решил устроить перформанс на грани акционизма: придя в зал с красками и учеником под предлогом завершения фресок, он разрисовал весь зал… нет, не граффити, но отменной порнографией. 16 совокупляющихся пар многометровой высоты - опыт не пропьёшь, замысловатость поз затмевалась только мимикой лиц. Разумеется, никакой цензуры. Всю кропотливую работу выполнил лично Романо, в то время как ученик делал зарисовки... Зачем зарисовки? Романо хотел обрадовать не только Папу, а кнопки “поделиться” под рукой не нашлось - поэтому ехидные художники издали “Позы” серией гравюр. А Аретино? А Аретино откомментил каждую из гравюр сонетом, юмористически описывающим происходящее. В русском языке такие “сонеты” проходят по разряду похабных частушек. Мем быстро завирусился - отдельные позы и их комбинации стали украшать заборы, фасады домов, резную мебель, посуду и ювелирные украшения…
И тут вернулся Папа. Помянул Богоматерь, кинул под язык виноградину и стал ожесточённо чистить кэш, повелев сжигать репосты гравюр и сажая за их распространение. Аретино, недавно подрезанный кинжалом одного из своих врагов, решил что Папа будет добивать выживших и бежал из Рима в Венецию. Утащив с собой заветные гравюры и переиздав их там. Книжка разошлась запретной классикой - ещё более 300 лет “позы Аретино” в виде пиратских изданий заменяли европейцам Камасутру. Туда периодически добавляли новые позы, их общее число к концу XIX века достигло 50. Книга очень ценилась элитариями обоего пола вплоть до королей, епископов, Казановы и Александра Пушкина (не шутка).
Так или иначе, в Венеции Аретино не собирался задерживаться. Подняв кое-какой гешефт на ранних публикациях, он оглянулся в поисках подходящего правительствующего двора, где обитают уязвимые к злословной критике придворные. И - внезапно - не нашёл. Венеция, куда он прибыл волею судеб, оказалась не только европейским центром книгопечатания и сопротивления Папе, но и республикой. Здесь не было погрязших в лицемерии властителей, а свобода цвела настолько ярко, насколько вообще могла в 1526 году. В пакет входил также постоянный поток денег и широчайший выбор удовольствий. Аретино любил свободу, деньги и удовольствия: в Венеции он проведёт остаток жизни, да так что предшествовавшие приключения покажутся ему и окружающим детскими шалостями.
По-прежнему анонимный и бессовестный, кроме NSFW-контента Аретино привёз с собой связи. Годы в высших эшелонах Рима сделали массу разнокалиберных людей его друзьями и знакомцами - что, вкупе с природной проницательностью, давало ему в руки сеть сбора информации. Пользовался он ею виртуозно - поддерживая множество переписок и филигранно извлекая из них чужое грязное бельё, Аретино заворачивал его в сверкающие рифмы, разрушительные памфлеты и едкий сарказм, после чего сдабривал итальянским матерным и постил на публику. И вскоре обнаружил, что ему это сходит с рук.
Венеция стала для творчества Аретино чем-то на стыке VPN и даркнета: он мог беззаботно наносить колоссальный ущерб чужой репутации, оставаясь недосягаемым в своей сычевальне. Тыкая поначалу окрестных князей и герцогов, Аретино быстро перешёл на следующий уровень и замахнулся на самых августейших особ что были в наличии. Герцог Падуи похож на булочника? Маркиз Д’Эсте брызгает слюной как последняя псина? Император Священной Римской Империи спит со своей кузиной? Английский король упрятал любовницу в монастырь? Король Франции жаден как еврей? Такие вещи впервые в истории становились достоянием общественности, ржали всем Старым Светом.
Аретино крайне редко опускался до унылого таблоида-уведомителя - он обладал творческой жилкой и креативно подходил к форме и стилю изложения. Перипетии чужих интриг подавались общественности в формате эссе, пьес, гороскопов, обращений, диалогов... В целом для его публикаций был характерен “клиповый” формат - кликбейтные передовицы и хлёсткие тексты западали в память и разбирались на цитаты, плотно вводя Аретино в интеллектуальную жизнь итальянцев. Он умел искусно чередовать грубые выпады, тонкие шпильки и меметичные сравнения, вызывая восхищение читателей. Ставьте лайки, рассказывайте друзьям, подписывайтесь на новые выпуски...
Примером оригинальности его стиля может быть, скажем, “Завещание слона” - написанная ещё в Риме работа от лица умершего слона понтифика, о том как престарелое хоботное заколебали придворные интриги. Полноценным жанром стали его ежегодные “предсказания” - рубрика, где Аретино в астрологических выражениях предрекал людям приятные и не очень сюрпризы в грядущем году. Одним он пророчил завоевания и удачные браки, другим - болезни и приключения в чужой постели. Другой пример - вырезки из чата. Аретино сборниками публиковал свои переписки - в них, помимо пикантных подробностей и искромётных пассажей, была даже реклама. Например, известен случай, когда в письмах Аретино расхваливал красоту и изящество ваз из мастерской его приятеля. Фишка удалась - вазы разлетались как пирожки, а в прославленную мастерскую потянулись работать лучшие мастера Италии. Реклама, впрочем, была далеко не основным способом монетизации подписчиков.
Промышлял Пьетро и фейк-ньюс, и подтасовкой фактов, и преувеличениями - и иной граф, вычитав очередной перл о знакомом, сидел в раздумьях - “Панорама или нет?”. Груз общественного мнения теперь мог одним росчерком пера утянуть чью угодно репутацию на самое дно. Духовный авторитет? Дамская невинность? Дворянская честь? Всё в сюжеты, на потеху толпе! Спасение от этой напасти было одно - деньги.
В карман Аретино рекой полились донаты, которыми от него откупалась европейская знать. Он не брезговал просить, клянчить, буквально вымогать золотишко, но чаще всего ему платили сами - на всякий случай. За это в высших кругах его прозвали Бичом Государей. Он стал первым в своём роде независимым писателем - не жил ни при чьём дворе и не воспевал чужие подвиги за хлеб с маслом. Десятки влиятельных лиц платили ему постоянную пенсию - среди них Генрих VIII Английский, Франциск I Французский, Император Карл V, плюс вереница фигур помельче. Ещё пестрее был список донатеров, что слали ему дары нерегулярно - туда кроме означенных входили итальянские просветители, германские промышленники, мавританские пираты и даже султан Сулейман. Аретинец, сын сапожника, жил в особняке в центре Венеции, окружённый произведениями искусства и княжеской роскошью. При нём жили десятки любовниц и любовников, его лицо аки бренд украшало утварь в его доме, в его честь называли каналы, породы лошадей, стили интерьера… Завёрнутый в восточные ткани, увешанный золотыми цепями и окружённый свитой, Аретино очень гордился заработанным чистой силой пера. Он закатывал банкеты, наращивал сети информаторов и писал, писал, писал...
Люди достаточно богатые, чтобы откупаться от него на постоянной основе, были заинтересованы в дружбе с ним - ведь он мог и помочь. Аретино охотно это делал за сверхурочные: словно по волшебству складывались маловероятные альянсы, меняли маршрут многотысячные армии, с грохотом обрушивались чьи-то амбиции… а ушлый аретинец считал дукаты у себя во дворце.
С сидящим в Венеции Аретино было сложно что-либо поделать. Но возможно. За излишнюю наглость его многократно пытались привлечь к ответу. Случалось, он извинялся. Порой же угрозы воплощали в жизнь - Аретино били и пытались убить, а однажды дело дошло до свалки между парнями английского посла и аретинским секьюрити, с гибелью одного из последних. А ведь Аретино просто намекнул Его Величеству, что тот задерживает пенсию… Впрочем, обычно до насилия не доходило - Республика защищала журналиста, а он взамен “мудро молчал” о венецианских дожах.
Близкое знакомство одновременно с монархами и художниками позволяло ему нажиться и на таргетированной рекламе. Многие художники - даже знаменитый Тициан - пользовались его услугами, чтобы их работы были представлены королям и императорам. Те также были крайне довольны - им устраивали подгон Тициана “по блату”, не надо было искать и перекупать его у вредных итальянских дворян. Все операции Аретино координировал на удалёнке, письмами, и брал комиссию за труды.
Всё это рисует Аретино как беспринципного, вероломного оппортуниста. Но это не так. Он был редким эстетом даже по меркам эпохи - обладал явным литературным талантом и художественным вкусом, из-под его злого пера вышли в свет вполне безобидные комедии, пародии, стихи, монументальные “Рассуждения” и набожные жития… Аретино нежно любил своих детей, был верен слову, не скупился на помощь нуждающимся и меценатство - короче, как мудак он себя вёл только на бумаге, ИРЛ вполне приятный мужик.
Первый журналист творил без малого тридцать лет, проторив за это время дорогу к большинству ныне здравствующих жанров журналистики. Хотя наибольшие дивиденды в виде денег и влияния он получал от пасквилей и прочих срывов покровов, создаваемый им поток контента включал в себя кулинарные обзоры, военную корреспонденцию, пацанские цитаты, художественную критику, политические колонки и советы начинающим писателям. За годы творчества он значимо повлиял на театральную и литературную культуру, отбрасывая зацикленность на античных традициях и разбавляя возвышенные беседы крепким словцом. И почему про него никто не слышал?..
В 1549 году его профиль набирает критическую массу аристократических дизлайков, и Папа Римский выписывает Аретино пермач. Все его творения вносятся в Индекс запрещённых книг, и их оборот в христианских странах начинает подрезать ПапКомНадзор. Сжигая найденные экземпляры и сажая печатников, по традиции. Объём контента его авторства ощутимо пострадал - но Бич Государей продолжал творить, не обращая на это внимания.
В 1556 году на очередном пиру Аретино услышал очень хорошую шутку, расхохотался, упал со стула и умер. Сложно представить более подходящую смерть. После смерти маэстро хейтеры окончательно взяли верх, и почти бесследно потёрли его творения со всех страниц. То немногое, что уцелело, тут же оклеветали - в результате веками многие сведения о Пьетро Аретино были весьма противоречивы. Однако мужик, для своего XVI века, был явно очень продвинутый - или это мы такие отсталые, в наш информационный век...
__________________________________________________
Автор: Даня Годес
Попалась мне тут на глаза статья «уважаемого» журнала Дилетант, где автор сходу прям в лоб кидает фразу, что «Античность и Средневековье не знали, что такое международное право». Я тут немного прихуел, так как до нас дошло немало договоров аж со времён Древнего Египта, но, видимо, это не признак международного права. Далее автор делает ещё один шаг вперёд: «человеческая природа такова, что всё, что лежит за границами социума, воспринимается враждебно. И так было всегда: Древний Египет и Древняя Месопотамия всегда расценивали другие государства как потенциальных соперников, а именно — врагов… Конечно же, подобное положение дел приводит к нескончаемым конфликтам». После чего для подтверждения тезиса кратко описывает как Рим воевал с варварами. Не хочу обижать автора, но его аргументация merde и сейчас объясню почему.
Начать стоит с простого — определения: международное право — система правовых норм, в большинстве своем создаваемых самими государствами и регулирующих отношения с участием государств и иных субъектов права. Т.е. это совокупность неких договоров, которые регулируют взаимоотношения между двумя или более сторонами. Повторюсь, что такие договоры известны уже со времён Древнего Египта, т.е. отказывать в существовании международного права уже в столь древние времена, как минимум, глупо. Более того, международные договоры вообще сопровождают любое государство в любую эпоху.
Опять же проследуем логике автора (да и уж не буду скрывать, мне тоже так будет удобнее) и возьмём Рим. И чуть ли не сразу же обнаружим, что Рим уже в седую древность не только воевал, а ещё и заключал различные международные договоры. Во-первых, он был частью Латинского союза – этакого то ли НАТО, то ли ОДКБ, созданного полисами латинов для коллективной обороны. Союз этот был вполне формальный, его лидеры периодически собирались на сходки для выработки общих решений, были взаимные обязательства и права. Это ли не международное право?!
Во-вторых, это многочисленные торговые договоры. Рим заключал их чуть ли не с самого своего зарождения, нуждаясь в поставках зерна. Часто эти договоры несли в себе элементы взаимных уступок и раздела сфер влияния. Например, ещё в 5 веке до н.э. был заключён торговый договор с Карфагеном, по которому Рим обязался уважать интересы пунов на юге Италии, а те в ответ обещали не вмешиваться в дела римлян в центральной Италии. Подобные же договоры были у Рима и со многими соседними общинами. Защищали ли они их от агрессии Рима? В большинстве своём — да. Тут показателен пример с третьей группой договоров – мирные договоры. Заключённые после войны и фиксировавшие сложившийся миропорядок. В 5 веке римляне, желавшие разделаться с своим давним конкурентом – Вейями, будут долго искать повод для дезавуирования мирного договора. Повод будет найден в формальном невыполнении одного из его пунктов вейянцами, после чего римляне раструбят об этом и объявят Вейям войну.
Зачем такая морока-то? А тут всё просто. Международный договоры возникли не на пустом месте. С одной стороны, они были продолжением религиозных практик: обе стороны обычно привлекали в качестве свидетелей богов (через жрецов, естественно), последствия нарушения договора также формулировались в виде призыва кары богов на голову того, кто сделает это. Защищало ли это от нарушения? Не всегда. Иногда всё же соблазн был слишком велик, но был нюанс: любое происшествие, катаклизм, военная неудача в таком случае могли быть истолкованы собственными же гражданами как закономерная кара богов и привести к потере власти, теми кто пошёл на такое. С другой стороны, нарушение договора могло подорвать репутацию нарушившего и подтолкнуть к нарушению договоров с ним прочими странами. Для римлян, все завоевания которых носили форму подчинения общин через заключение неравноправного договора, это было особенно важно – если общины «союзники» Рима поймут, что договоры с ним не стоят и ломаного гроша, то может возникнуть мегабугурт. Да чего уж там, он и возникнет в 1 веке до н.э. в виде Союзнической войны, когда от Рима общины союзников потребуют-таки выполнить свою часть договоров и дать равные права.
Тем не менее, как отмечал Клаузевиц, война – это продолжение политики, но другими средствами, она никогда не является самоцелью, но всегда важный инструмент в руках политиков. Иногда договор просто теряет свой смысл для одной из сторон. Иногда, если эта сторона достаточно сильна, то способна продавить новый, более выгодный договор. Если же противная сторона проявляет упрямство, то тогда возникают условия для войны. Опять же, возьмём примеры всё из той же статьи. Так как Рим и Парфия/Персия были игроками равновеликими, то получить значительные уступки дипломатией не выйдет, но тем не менее пласт дипломатических игр там был огромным. Полем для игр были буферные княжества в Месопотамии и Армения, где обе стороны пытались посадить на престол свою креатуру. Иногда неудачный исход такой игры мог привести к войне как ультимативному средству решения проблемы. Но чаще ситуация была несколько сложнее. Римско-парфянские и римско-персидские войны разгорались обычно раз в 20-30 лет, отлично коррелируя с циклами смены правителей – новая метла метёт по-новому, старые договоры заключались с старым правителем, а у нас тут уже другой, поэтому можно попробовать переиграть всё. Естественно, что разрыв договора мотивировали нарушениями противной стороной, потому что политес нужно блюсти. То, что римляне верили, что несут свет цивилизации варварам, ничуть не умаляло того факта, что войны с Персией Рим вёл с холодной головой и ради вполне конкретных целей. Тем более, что и персы тоже считали себя прогрессорами, несущими цивилизацию. Ничто не ново под луной – любая великая нация считает себя носителем великих ценностей.
Другой пример из статьи - это отношения с варварами. Тут тоже всё просто. Римляне, вот это внезапность, уже со 2 века до н.э. имели активные дипломатические отношения с галлами, а с 1 века до н.э. — с германцами. Рим заключал различные договоры, среди которых самым ценным был договор федератов – объявлявший племя союзником Рима и дававший определённые преференции. Статус этот был выгодным, но опасным, так как за него могли бороться другие племена, он мог втянуть в большую войну против своей воли, в конце-концов, римляне могли угрозой его отзыва давить на племя и принимать совсем уж невыгодные решения. В условиях постоянной жабо-гадючьей драки в болотце, где римляне пытались стравить германцев друг с дружкой, только лишь чтобы они не набигали на Рим, нарушение договора варварами было тоже результатом оценки рисков и возможностей. Но, опять же, договоры с варварами были ключевым элементом римской внешней политики, без них длительное удержание границ было бы попросту невозможно. Походы же против германцев носили обычно характер войны на упреждение, когда дипломатия проваливалась и если не ударить первым, то характер войны будет навязывать уже враг.
Но я бы вернулся ещё раньше, к уже упомянутому завоеванию Италии. Основой его, как упоминалось, была система союзных договоров с общинами, устанавливавших набор прав и обязанностей общин по отношению к Риму и Рима по отношению к общинам. Именно на основе исполнения этих договоров всеми сторонами и зиждилось могущество Римской Республики. Именно на разрыв этих договоров в связи с тем, что римляне объективно не могут их выполнять, надеялся Ганнибал в своей войне. Тонкая дипломатическая игра в сочетании с военными угрозами, диверсиями и шантажом были неотъемлимой частью этой войны. Не знаю, как после такого можно отказывать римлянам, да и античке в целом, в международном праве.
Мысль же, к которой очень криво подводил автор, что любая империя расширяется ради самого процесса расширения, так как является носителем комплекса мессии... Ну, это немножко дичь, так как даже римляне "борьбой с варварством" лишь обосновывали свои территориальные захваты перед внутренним же потребителем лапшы для ушей. В то время как реальными причинами завоеваний был целый комплекс взаимосвязанных факторов, одним из которых было самое банальное тщеславие (да, Клавдий, я о твоём захвате Британии). Иронично, что огромная Римская империя после Августа перейдёт к стратегической обороне, лишь изредка пытаясь отхватить какие-то территории у врага. Потому что чем больше съел - тем сложнее съеденное удержать.
В общем, не хочу автора ругать, у него был явно план и он ему следовал, но не получилось, не фартануло. А статья мусор.
_____________________________________
Автор: Владимир Герасименко
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+1000 постов - )
Наши любимые теги
Arcane (LoL)
League of Legends
#S.T.A.L.K.E.R
фэндомы
SwainArt
artist
Hoshimi Miyabi
Zenless Zone Zero
Mouthwashing
Игры
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!
Отличный комментарий!