Пожарный рассказывает о своей профессии
День сурка
В пожарной охране я уже больше десяти лет. До этого работал на производстве, и было ощущение, что у меня вечный День сурка. Всё одно и то же, и непонятно, ради чего ты всё это делаешь, в чём твоя польза и смысл жизни. В общем, искал чего-то другого. Позже понял, что в пожарной части все немного «тёпленькие», помешанные на служении обществу и спасении людей. Кому-то нравится стабильная зарплата, кому-то — романтика, кому-то — график, может быть. Но в целом случайные личности у нас долго не задерживаются. Даже молодёжь приходит — все идейники.
Отбор, как в космонавты
В общем, я решил попытать счастье. Съездил в управление МЧС, мне сказали, что вакансий нет и мне позвонят, когда они появятся. Я понял, что они мне никогда не позвонят, плюнул и поехал сам по всем пожарным частям города, разговаривать с начальниками частей.Они же лучше знают, когда и какой сотрудник им может потребоваться, и даже если сейчас свободных мест нет, начальник ПЧ может выдать направление на прохождение военно-врачебной комиссии. Её результаты действуют полгода, и эти полгода ты как бы находишься в резерве: если какое-то место освободится, тебя могут позвать на работу в любой момент.
Только в одной части начальник согласился за меня ходатайствовать и дал направление на ВВК (военно-врачебная комиссия), на которой вскрылось, что к работе пожарного я не годен.
Я тогда сильно удивился: в армии у меня была первая группа здоровья, годен был без всяких ограничений, а тут, понимаешь, на пожарного не подошёл. Дали мне допуск только на работу водителем пожарной машины. Сейчас требования к кандидатам ещё больше ужесточились, и сегодня со своей группой здоровья я в пожарную охрану вообще бы не попал, даже водителем. Комиссию проходят 1-2 человека из восьми. Мне кажется, в космонавты и то не так жёстко отбирают.
Пришёл я в пожарную часть, сначала было две недели учебы. Дали мне всякой литературы специализированной, сидел, изучал технику. На тренировки ездил с дежурными караулами.
Потом начался испытательный срок, но до пожарной автоцистерны меня сразу не допустили, поначалу возил начальство на оперативном автомобиле — обычной легковушке. Но я потихоньку сам всё запоминал, других водителей расспрашивал, помогал им техобслуживание проводить, иногда выезжал на какие-то пожары, наблюдал за происходящим, был там мальчиком на побегушках: где рукав поднести, вентиль какой подкрутить. С этого все пожарные начинают.
Мы не называем пожарный рукав "шлангом"Для работы в дыхательном аппарате, на высоте, в разведке — для всего этого нужен специальный допуск. И для того, чтобы сесть за руль пожарного автомобиля, тоже.
Пересел на автоцистерну я достаточно внезапно. Один водитель ушёл на пенсию, и меня поставили на его место. У меня даже допуска не было. Ко мне просто подошёл начальник части и сказал, что завтра надо выйти на цистерне, потому что работать некому. Говорю:— Ну как, я же ещё на ней не ездил ни разу...— Ничего, как-нибудь потихоньку», — ответил он. Ну и пришлось выйти. И в первый же день меня обкатали: был вызов на пожар, причём на довольно серьёзный - частный дом с двумя трупами. Такие нечасто случаются. Мне тогда начальник караула очень помог. Когда на пожар приехали, все забегали, у каждого же своя работа. А он подошёл и спокойно рассказал: вот там водоём, вот туда потом тихонечко встанешь, пожарного я тебе дам, он тебе поможет. И эта уверенность мне передалась. И всё прошло ровно. Первый блин получился не комом. Чтобы допуск получить, надо было две недели тренироваться: по району поездить, посмотреть и запомнить, где какие гидранты и водоёмы есть, поучиться забирать из них воду. Но на это времени уже не было. Хорошо, что я, пока ещё работал на легковушке, сам все эти моменты немного отработал и изучил. Хотя сейчас молодёжь приходит, их вообще никак не обкатывают. Не предусмотрено. Нет ни бензина лишнего, ни солярки, экономят на всём.
К трупам быстро привыкаешь
Вообще работа у нас такая: можно просидеть в части два месяца, и ни одного вызова не будет. А потом одного пожара хватит так, что ты на полгода вперёд наработаешься.
Когда вызовов нет, мы в части или повторяем теорию, или сдаём зачёты — кросс, подтягивания, отжимания — или тренируем навыки, чтобы они не забывались.
Раньше начальство приезжало, устраивало проверки, например, на скорость надо было набрать воды из водоёма. А сейчас оно больше бумажки проверяет.
У каждого, кто работает в дежурном карауле, свои обязанности. С меня как с водителя пожарной машины требуется доскональное знание прикреплённого к пожарной части района: адреса домов, расположение водоёмов и пожарных гидрантов, какие из них исправны, а какие нет. Я должен знать все пожароопасные объекты и социальные учреждения с массовым пребыванием людей — школы, детские сады, дома культуры — как к ним подъехать, где у них можно забрать воду.
Если что-то загорелось в нашем районе, непосредственно ликвидацией пожара руководит начальник караула. Он решает, кто из караула чем во время пожара занимается.
У нас коллектив устоявшийся, поэтому никто никому уже приказы не раздаёт. Приехали на пожар, двери у машины открылись и все разбежались. Каждый занимается своей работой. Самое первое звено уходит в разведку в горящий дом, потому что первоочередная наша цель не потушить пламя, а спасти людей и животных, находящихся внутри. Остальные пожарные расчёты вырубают электричество, подают воду, подгоняют спецтехнику, если это необходимо.Моя задача как водителя — сначала привезти спасателей на пожар, а потом я иду в свою разведку: узнаю, где поблизости есть пожарный гидрант или водоём. Бежишь к людям — на каждом пожаре бывает столпотворение — спрашиваешь, где водоём есть. Как правило, мужики в возрасте, старожилы, знают. От молодёжи особой помощи не бывает — только телефоны достанут и стоят, на камеру снимают.
Конечно, на пожаре быстро вся романтика пропадает. Как правило, всё представляется немного по-другому, более героически, что ли. А когда ты побываешь на пепелище, посмотришь на огарки, которые остаются от людей…
После пожара люди даже на трупы не похожи. Когда человек сгорает, от него остается только тазовая — самая толстая — кость и часть позвоночника. То есть такая чурка обугленная. Раньше, когда в сельских поселениях ещё не было добровольных пожарных дружин — ДПД, таких трупов на пожарищах много приходилось видеть. Сейчас ДПД есть практически в каждом отдалённом населённом пункте, и это здорово выручает. Обычно это пара мужиков и какая-нибудь старая машина с бочкой и слабым насосом наподобие поливальника. На серьёзный пожар этого не хватит, но баньку потушить или продержаться, пока настоящие пожарные не приедут, можно. Но таких людей в поселениях найти сложно. Таких, которые, если случится пожар, действительно приедут, а не будут кверху воронкой лежать в стельку пьяными. Им же денег за работу не положено, они добровольцы. Так, может администрация дровишек подкинет или ещё какую льготу сделает. За это только некоторые и соглашаются.
Пожарные — придурки?
Некоторые жалуются: мол, приехали пожарные, а воды нет. Это не значит, что мы придурки. Просто люди не совсем понимают, как всё устроено.
В обычном пожарном 130-м ЗИЛе чуть больше двух тонн воды. Если на два ствола эту воду дать, такая машина отработает три минуты. А потом надо её заправлять. Поэтому, когда какой-то серьёзный пожар, дом большой горит или что-то ещё, сразу же вызываются дополнительные расчёты из других частей, и одна машина приезжает на тушение, а другая встаёт на ближайший водоём и протягивает магистральную линию — толстый рукав, который на пожаре будет работать без перерыва, и от него все другие расчёты будут запитываться. Вот как это устроено.
В дополнении ко всему этому на каждой улице есть пожарные гидранты, к которым можно подключиться в случае нехватки воды. Очень злит, когда не можешь подвести воду, потому что гидрант заставлен машинами. Я видел, как в США пожарные просто отталкивают машины, чтобы к нему пробраться. У нас так нельзя.
Ещё года три назад ситуация с пожарными гидрантами и водоёмами была очень плачевная. Они остались с советских времён — сломанные, сухие, дырявые. И поэтому мы приезжали на пожар, а тушить было нечем. Но в последнее время за эту проблему власти взялись, заставляют собственников за своими пожарными водоисточниками следить. И стало ощутимо лучше. Рассказы о том, что пожарные приехали без воды — это чушь. Возвращаясь в часть, мы первым делом наполняем использованную машину и только потом звоним диспетчеру и сообщаем, что готовы к следующему выезду. Если машина будет пустой, нас не пустят тушить даже соседний дом. Приедут люди из другой части.
Технику безопасности соблюдать нереально
Если пожар сложный, с серьёзной угрозой для жизни людей, то руководить его ликвидацией выезжает уже городской оперативный штаб — это самые опытные офицеры, которые дежурят в управлении. Как правило, самыми сложными являются пожары в многоквартирных домах, когда идёт быстрое распространение огня и требуется эвакуация людей. Плюс там куча начальников, людей, спецтехники и поначалу царит неразбериха.
Но лично для меня, конечно, самым жутким был пожар в Нововятске, когда в феврале 2014-го там сошли с рельсов несколько цистерн с газовым конденсатом. Туда согнали пожарных со всего города. Я, как обычно, подвозил воду. Целые сутки. У нас там одна машина стояла возле путей постоянно, а все остальные подъезжали цепочкой и в неё воду сливали. И вот когда я стоял в этой очереди, как раз начали цистерны с железнодорожной насыпи убирать. Дело было ночью, всё горело, бочки расцепляли и сталкивали в канаву. Вот она горящая катится с таким гулом, а потом клапан срабатывает, и она взрывается. Жутковато было. На таком пожаре может случиться всё что угодно. Рвани какая-нибудь цистерна, можно было 50 чёрных мешков сразу везти, застёгивать всех. И то, что в итоге не было человеческих жертв, что огонь дальше не перекинулся — на хлебозавод, на жилые дома — это всё грамотная работа и руководства, и обычных спасателей-работяг. Грамотно всё сделали, все молодцы. Ну и, конечно, повезло, что всё это случилось зимой, когда был снег. Случись это летом в жару, было бы всё гораздо хуже.
У нас люди к рискам спокойно относятся. Все понимают, что работа такая — можно в любой момент погибнуть. Какой-нибудь провод ЛЭП во время пожара на тебя упадёт, как это было в прошлом году в Малой Субботихе. Чистая случайность. И на месте этих двух пожарных мог оказаться кто угодно.
Был случай несколько лет назад, когда в одной из пожарных частей спасатель погиб на пожарище, упав в бетонный колодец. Его даже нашли не сразу. И никакая техника безопасности тут не поможет. На самом деле, если нашу технику безопасности дословно соблюдать, то на место пожара можно вообще не приезжать. Встать в сторонке и гори оно там всё синим пламенем. Там столько пунктов абсурдных, что просто диву даёшься: зачем это пишут, для какой цели? Видимо, чтобы когда на пожаре что-то случится, тебя же ещё и крайним сделать, мол, ты не соблюдал технику безопасности, и чтобы начальству за это с работы не вылететь. Я так понимаю это.
Золотые руки
Когда я пришёл в эту сферу, она ещё называлась пожарной охраной, и мы занимались только тушением пожаров. Потом нас передали в структуру МЧС, и теперь мы ездим и на ДТП, и на разбор каких-нибудь завалов и обрушившихся зданий.
Сейчас за каждой пожарной частью в городе закреплён определённый сектор, но в случае серьёзных пожаров пригоняют расчёты из соседних частей или вообще со всего города, когда что-то совсем глобальное.
Когда где-нибудь в России или за её пределами происходит чрезвычайная ситуация, например, падает самолёт, со всех городов, в том числе из моего города, собирают аэромобильные спасательные группировки. Как говорится, с миру по нитке. Могут вообще всю спецчасть вывезти, а их район будут прикрывать резервные группы, которые скомплектуют на базе других пожарных частей. У нас обычная часть. Из техники — только старенькие ЗИЛы-автоцистерны 80-х годов, которые привозят на пожар людей, воду и пожарное оборудование: рукава, ломы, бензорезы, бензопилы и всё прочее. Новенькие КАМазы в городе есть только в единичных частях, их в основном для показухи используют, когда какая комиссия приезжает или журналисты. Ну это понятно, не будут же им старые дырявые ЗИЛы показывать.
Половина машин в части должна быть в постоянной боевой готовности, вторая половина — в резерве. Резерв обязателен, так как машины часто ломаются. Плюс когда какая-то крупная чрезвычайная ситуация, людей вызывают с выходного, садят на резервную технику и отправляют на вызов. К счастью, пока эта техника ещё ремонтопригодна, её при наличии запчастей можно на коленке починить. Но половину из этих машин объективно уже давно надо поменять на новые. И все это прекрасно понимают. Но если нет ничего другого, то кто её спишет.
Материально-техническое обеспечение в последние годы стало просто безобразным. Раньше у нас была целая техническая часть, которая занималась ремонтом машин. Там были свои слесари, механики, токари, сварщики, свои подъёмники и ремонтное оборудование. Год назад её расформировали, там осталось 2-3 человека, которые занимаются чисто тем, что проводят ежегодное плановое техобслуживание пожарных машин. Ежемесячное ТО мы делаем сами в своих частях. А кто теперь должен ремонтировать автомобили в случае какой-то серьёзной поломки, вообще непонятно.
Мы бы и сами могли что-то подремонтировать, но опять же запчастей нет. Как бакс пять лет назад скакнул, так и началась вся эта карусель. Первые года полтора ещё на старых запасах держались, а сейчас вообще плохо. У нас техника без какой-нибудь запчасти может простоять месяц и больше, пока кого-нибудь из начальников не вздрючат. Как правило, это начальник части. Хотя он-то как виноват в том, что ему запчастей не дали.
Если раньше в пожарные части брали в основном бывших спортсменов, то сейчас начальники, которые поумнее, стараются брать мужиков с золотыми руками, которые что-то умеют делать, например, ремонтировать машины на коленке и тем, чем придётся. Отказа техники во время пожара у нас, слава богу, пока ещё не было. Было один раз, когда машина сломалась, не доехав до места вызова. Ну железяка и железяка, что с неё возьмёшь. А так пока крутимся. В каких-то частях могут скидываться на запчасти, или сам начальник эти запчасти покупает. Потому что такая политика пошла: у тебя машина сломалась, и это твоя головная боль, как ты её починишь.
Обходя запреты
Я бы не сказал, что у нас зарплата большая. На руки чистыми выходит около 30 тысяч. Это оклад, доплата за звание и выслугу лет. Молодёжь чуть поменьше получает, тысяч 27-28.
Официально мы, как и любые госслужащие, не можем совмещать свою службу с работой где-то ещё или коммерцией. Исключение составляет только преподавательская и творческая деятельность, стихи нам писать разрешается. Ну вроде как чтобы не было конфликта интересов. Хотя в чём он может быть на этой работе, я не совсем представляю. Неофициально, конечно, почти все из нас работают где-то ещё. Кого только у нас в пожарке нет. Есть мебельщики, перекупщики, строители, сварщики, слесари, кто-то услуги спецтехники оказывает, кто-то даже кабак держит, записав его на родственников. Начальники, конечно, трясутся, не дай бог ты вне службы где-то накосячишь. Но они же не бестолковые, всё прекрасно понимают, что эта же самая зарплата в 30 тысяч рублей на руки — на неё особо не разгуляешься. Приходится подрабатывать. Благо, график — сутки через трое — позволяет.
Ещё у нас есть льготы на отпуск. Каждый год я с одним членом семьи могу съездить на отдых по России и мне вернут стоимость билетов. Оплачивается и поезд, и самолёт. Раньше можно было за бюджетный счёт и за границу слетать.
Некоторые на фоне возврата стоимости билетов борзеть начали. Летали отдыхать на Кубу, в Мексику, в Доминикану. Когда самый дорогой отель стоит 20 тысяч рублей, а перелёт — 80 тысяч, отчего бы не слетать, правда же? Но с 2014 года «заграницу» нам закрыли. Приказ пришёл из министерства, не рекомендуются такие-то страны: там был целый список, куда можно ехать, а куда нельзя. Вроде бы Египет там был, Европа. И ты должен был подписать, что ознакомился. Но «не рекомендуется» на самом деле означает самый настоящий запрет.
У кого есть желание и возможности, ездят и в Европу. Просто никому об этом не говорят. Берут билеты до Москвы, а дальше летят за границу. Никто же из начальников за тобой слежку вести не будет. Зачем ему себе геморрой искать, к нему же потом прикопаются, почему он до людей приказ не довёл. Ну то есть на это все смотрят сквозь пальцы. Все всё понимают, такая ситуация, и все немного не понимают, какой смысл в этом запрете. Не страдаем ли мы из-за того, что наши права на передвижение ограничены? Мне кажется, мы всё равно немного военнослужащие, мы проще к этому относимся. Когда ты не можешь изменить ситуацию, посмотри на неё с другой стороны. Я ещё много где в России не был. Мне здесь больше нравится отдыхать, чем в какой-нибудь Турции или Египте. Душевнее как-то.
Про суеверия и мифы
У пожарных есть свои фразы, суеверия. Когда я учился, нам старший всегда говорил: «На дежурство пришло семнадцать — семнадцать должно и уйти». Если сдаем смену, желаем «сухих рукавов».
После пожара, когда разъезжаемся на места дислокации, мы никогда не прощаемся с ребятами из другой части.
Новички проходят обряд посвящения — на первом пожаре их хорошенько обливают водой.
Вот еще: если одеть новую форму, боёвку или сапоги, то будет очень сложное дежурство. Ребята ее специально топчут ногами или переезжают автомобилем, чтобы она не была такой новой. Вроде бы помогает.
А так у каждого свой ритуал: этот сапоги с левой ноги надевает, тот машину как-то по-особенному заводит. Но я считаю, что на пожаре важнее подумать, с какой стороны зайти, чем поцеловать крестик.
Касательно вопроса о спуске по трубе. Нет, ни по какой трубе мы не спускаемся. В нашей части планировка помещения построена иначе, не так как это показывают в фильмах. Спуск предусмотрен только в тех случаях, когда комната для отдыха располагается на втором этаже. Данное заблуждение пришло к нам с запада, где строили 2-х этажные пожарные части в связи с плотной застройкой.
Работа за отгулы
Если честно, напрягает вовсе не запрет на выезд за границу. С этим все уже свыклись. А вот что я искренне не понимаю, так это почему раздувают офицерские штаты и при этом не дают укомплектовывать работягами пожарные части. Не то чтобы людей специально сокращают. Просто кто-то уходит на пенсию, а на его место никого не берут. Не дают брать. Ушло три человека, пришёл один. Раньше у нас на одной машине работало по 5 человек, как и положено, а сейчас по 3-4.
Людей не хватает, пытаются дыры затыкать, караулы дербанят. С одного караула, где побольше людей, переводят в другой, где поменьше. В твой выходной тебя постоянно вызывают.
За лишние смены не доплачивают, только отгулы записывают. А толку? У каждого из нас по 500 часов этих отгулов записано, а куда их девать? Солить разве что только. Может быть когда-нибудь ты их и отгуляешь: в следующем году или в следующей жизни. Система отгулов была всегда, но раньше народу было больше, и была возможность этими отгулами пользоваться. А сейчас сложно даже в отпуск уйти, не то что в отгул. Это рабочие моменты, к ним уже давно все спокойно относятся. При этом офицерский штат раздувают непомерно. Когда я только пришёл работать, у нас в управление можно было зайти и крикнуть: «Эй!» — и тебе эхо по углам отзывалось. А сейчас открываешь дверь в какой-нибудь кабинетик, там всё заставлено столами и стульями, и все друг у друга на головах сидят.
Я не знаю, чем они все там занимаются. Столько приказов издаётся, в которых мы расписываемся. Есть приказы, где исправлено всего три слова, и это уже новый приказ. Это какая-то фикция работы, а не работа. Нет чтобы запчасти закупали, технику обслуживали вовремя, но нет. У нас начальство погрязло в бумажках, им не до ерунды. Я ничего плохого не хочу сказать, но здравый же смысл какой-то должен быть.
Лет пять назад, когда пошли все эти запреты и проблемы с запчастями, я подумывал увольняться. Но сейчас уже привык. Сейчас по-другому, проще, на эту ситуацию смотрю. Не пропускаю через себя. Есть люди, у кого в обязанностях прописано думать, как сделать нашу службу лучше. Пусть они этим и занимаются. А моя забота — приехать на пожар и воду подать.
Отличный комментарий!