Результаты поиска по запросу "Разная политота"
![ВЧК-ОГПУ
ЧВК Вагнер заявила, что ее бойцы сейчас присутствуют только в Африке и в Беларуси. "Подразделений Компании нет ни в Росгвардии, ни в рядах Министерства Обороны России, ни где-либо еще. ЧВК «Вагнер» на данном этапе не принимает участия в проведении Специальной Военной Операции",- сказано в](https://img2.safereactor.cc/pics/post/full/разная-политота-ЧВК-"Вагнер"-8571156.png "разная политота,ЧВК \"Вагнер\"")
А что там случилось с кормилицей всех и вся - Вайкулихой?
Хамская месть за Селидово
Киевский горсовет рассматривает вопрос о сносе памятников Михаилу Булгакову и Анне Ахматовой (Горенко). Оба - уроженцы Малороссии. Оба перед бандеровцами ничем не провинились.
Булгаков вообще умер раньше, чем бандеровщина стала актуальной для СССР. При его жизни ОУН* донимала враждебную СССР Польшу, в составе которой тогда находились примерно 7 современных областей (не только будущий бандеровский заповедник в Галиции но вообще вся Западная Украина).
Михаил Афанасьевич, правда не любил петлюровцев, а те были предшественниками бандеровцев (бандеровщина из петлюровщины выросла). Но он и советскую власть не жаловал (с которой бандеровцы воевали вместе с вермахтом и даже после вермахта, уже на деньги США). Это не мешало Сталину ценить его талант и обеспечивать постановку его пьес в театрах. Орденами Булгакова в СССР не награждали, но и в ГУЛАГ не отправляли. Идейно он власти был чужд, но художественно велик.
Главное же, до сих пор памятник Булгакову современных бандеровцев не беспокоил. Не сказать, чтобы они его любили, но музей в доме Булгакова на Андреевском спуске работал, сотрудники его поддерживали майдан и поддерживались публикой с майдана. Периодически его пытались закрыть (в том числе и вспоминая, что Булгаков не любил петлюровцев), но в реальности это были не идеологические разногласия, а попытки под благовидным предлогом отжать двухэтажный особняк в историческом центре Киева. Думаю, что если бы это удалось, то вместо музея какой-нибудь галицийский вуйко открыл бы в особнячке ресторан или гостиницу "Булгаков" и радостно зарабатывал бы деньги на "украинофобе".
Ахматову украинско-бандеровская тема не интересовала в принципе, а с советской властью у неё были личные разногласия похлеще чем у Булгакова: муж расстрелян, а сын за два захода между 1938 и 1956 годами отсидел 12 лет, с перерывом в 1944-45 годах на войну.
Так что, с учётом полёта бандеровской фантазии, вполне допускающей, что это древние укры, помимо изобретения огня, плуга и колеса, упорядочили первобытный хаос, отделили небо от земли, а сушу от моря, создали зверей и растения, а уж потом Бог увидел, что это хорошо и под их чутким руководством сотворил Адама и Еву, Ахматову вполне можно было подавать необандеровцам, как украинку, пострадавшую от злых советских "москалей" только за то, что по ночам, надев вышиванку и укрывшись с головой одеялом, шёпотом пела песни своей родины.
Бандеровская публика невзыскательная, академиев не кончала, Ахматову не читала – поверила бы безоговорочно, а что там по этому поводу думают "москали" и прочие американцы бандеровцев не интересует. Заявляют же они на голубом глазу, что уже двести тысяч лет назад укры создали великую цивилизацию, построили пирамиды, Эрмитаж и Биг Бен и летали по звёздам, открывая иные миры, пока коварные "москали" всё не испоганили (откуда только взялись?). Сейчас по интернету бегал бы миллион свидетелей "великой украинской поэтессы Ганны Гахматовой", дальней родственницы не менее великого древнеукраинского императора Гатиллы, разрушившего "москальскую" Римскую империю с окрестностями.
Очень такая миленькая история получилась бы, вполне в бандеровском "древнеукраинском" духе. Заодно можно пару-тройку докторских диссертаций защитить (по истории, литературе и по физике). Почему по физике сам не знаю, наверное потому, что украинцы не догадываются о существовании квантовой механики, а химию считают руководством по самогоноварению. Но диссертацию на тему "роль Ахматовой в расщеплении ядра украинского атома" они бы точно защитили. А что? Новое слово в науке, не нравится – опровергайте.
И тем не менее, горсовет, под чутким руководством мэра Киева Виталия Кличко (того самого, родившегося в Киргизии и до 1985 года жившего в Чехословакии, потомка репрессированных, что уже пятнадцать лет готовится избраться президентом Украины, да всё никак не соберётся), планирует снести памятники двум писателям, каждый из которых способен прославить десять украин. Украины приходят и уходят, а великая литература остаётся.
Более того, великая литература – наследие всего человечества. Так что киевские власти, в полном согласии с бандой нацифицированных грабителей и убийц с Банковой, собирается плюнуть в душу не русским, а всему человечеству. Но прежде всего тем своим согражданам, которые, как монахи в тёмные века, наступившие в Европе после падения Западной Римской империи, ещё хранят остатки научных знаний и общей культуры, окружённые торжествующими варварами.
Происходящее сегодня на Украине можно было бы выпукло показать, написав картину в стиле Иеронима Босха "Торжествующий хам, топчущий умирающую цивилизацию". При этом хама надо было бы изобразить в виде огромной, грязной, безобразной свиньи с оселедцем.
Украинские нацисты и примкнувшие к ним идиоты вроде Кличко, которому в детстве, судя по всему, провели ампутацию мозга, чтобы на ринге он не получил сотрясения, думают, что уничтожая остатки всего, что хоть как-то напоминает о России, они укрепляют украинскую идею, заставляя оболваненные массы забыть о том, что когда-то (до своего обукраинивания) они были богатыми и успешными, но русскими. Они считают, что уничтожая памятники, а с ними и народную память, они заставляют забыть о потерявших "стратегическое значение" Селидово, Горняке, о готовящемся потерять его Курахово, о стремительно приближающейся очереди Покровска и Купянска.
Они думают, что так мстят "москалям", делают им больно.
Также они думали, когда под гром фанфар выступали на войну с Россией, грозясь принести её голову своему американскому хозяину, который за это даст полную миску корма. Результат известен. Как говорил булгаковский профессор Преображенский "этим баритонам", в любой непонятной ситуации поющим "Щэ нэ вмэрла", надо себя по затылку лупить (если они, конечно, хотят хоть что-то в своей стране улучшить).
Впрочем, что это я? Они не хотят.
Им и так хорошо. Каждый украинский труп, каждый разрушенный дом, каждая сломанная жизнь, имеют цену в долларах, поступающих на их счета в британских и американских банках. Этими счетами они рассчитывают воспользоваться, когда Украина будет уничтожена в ноль, когда пыль от рухнувших памятников Бандере, смешавшись с пылью от разрушенных городов, покроет поля, заброшенные ибо хлеборобы полегли в этих самых полях во славу банковских счетов Зеленского, Кличко и компании.
Их ждёт разочарование: заботливо сохранённые ими деньги вернутся к своим настоящим хозяевам. Сделавший своё дело клоун может брать свой колпак с бубенчиками и идти выступать перед клошарами у моста Александра III. Будет глубоко символично. Боксёра же, если клоун заработает на прокорм его могучей тушки, пусть возьмёт к себе носильщиком реквизита.
Но они ещё не знают о своих истинных перспективах, верят в "солнце Аустерлица" и рассчитывают, в отличие от уничтожаемых ими подданных, жить долго и хорошо (а будут плохо, но недолго). Поэтому пока и куражатся.
Истинная причина их нелюбви к Булгакову и Ахматовой, к Пушкину и Екатерине Великой, ко всему, что испокон веков до наших дней составляет гордость Земли Русской, заключается в том, что они являются квинтэссенцией торжествующего хама. Хаму не просто противны, но смертельно опасны цивилизация и культура. Чтобы превратить народ в толпу покорных зомби, исправно умирающих ради прибылей хозяина, прежде всего надо лишить его исторической памяти, оторвать от культурных корней. Тогда народ легко превращается в жвачное животное, мечтающее о тёплом стойле, вкусном сене и не способном задуматься о том куда регулярно исчезают "коллеги" из соседних стойл.
Хам ненавидит Ахматову и Булгакова потому, что Ахматова и Булгаков ненавидели хама. Любого: советского, антисоветского, петлюровского, бандеровского, европейского. Идеологический окрас их не интересовал. Хам является антитезой цивилизации в любом идейном убранстве. Хам несёт смерть и разрушения потому, что иначе не способен удовлетворить свои постоянно растущие жрачные потребности выбегалловского кадавра. Хам не умеет создавать, зато любит потреблять. Поскольку же созданное другими, попав под власть хама быстро заканчивается, для продолжения банкета хаму необходимо сокращать количество претендентов на потребление. Что и происходит на Украине.
Поэтому я уже тридцать лет говорю, что Украину не спасти, не ликвидировав захватившего её хама, а теперь уж и вовсе спасать поздно – слишком долго хам там властвовал, слишком много уничтожил, слишком проредил народец, слишком надёжно вложил в голову временно уцелевшим, что культура и цивилизация – "москальские" забавы.
В истории не раз случалось, что торжествующий хам превращал цветущую цивилизацию в вонючий пустырь, в кладбище. Хам на этом пустыре умирал последним. А потом всё равно приходила цивилизация и всё начиналось сначала.
Украина давно стала государством торжествующего хама. Поэтому меня совсем не удивляет желание хамской власти избавиться от памяти об Ахматовой и Булгакове. Удивляет, что так поздно. Видно раньше "важным делом" были заняты – доходы делили, а теперь, перед уходом решили окончательную зачистку произвести, чтобы у возвращающейся цивилизации не осталось сомнений: "Здесь был хам!" - вот и след оставил.
Нацизм, как идеологическое предостережение
Вульгарные марксисты (а иных практически не осталось) приписывают своему отцу-основателю фразу «практика — критерий истины», являющуюся вульгарным упрощением куда более глубокой мысли, высказанной Марксом в «Тезисах о Фейербахе» следующим образом: «Вопрос о том, обладает ли человеческое мышление предметной истинностью, — вовсе не вопрос теории, а практический вопрос. В практике должен доказать человек истинность, то есть действительность и мощь своего мышления, посюсторонность своего мышления. Спор о действительности или недействительности мышления, изолирующегося от практики, есть чисто схоластический вопрос».
Маркс говорит своим последователям: не спорьте об идеях — попытайтесь воплотить их в жизнь и судите об их действенности (и, соответственно, о силе своего мышления) по результатам. Последователи же классика, как любые эпигоны, упрощая сложную для них мысль до уровня, доступного собственному восприятию, пришли к выводу, что есть идеи, изначально правильные («научные») и неправильные («ненаучные»). «Научные» идеи своим умишком они свели к мысли о всеобщем благоденствии, которое будет выражаться в абсолютном равенстве потребления, каковое равенство будет достигнуто при помощи ликвидации (моментальной, при помощи убийства, или постепенной, через ограничение прав и изоляцию) всех несогласных.
При этом победившая банда ликвидаторов-уравнителей должна по какой-то неведомой причине достичь в процессе движения к уравнительному распределению невиданных духовных высот и высочайшей производительности труда.
Если бы Маркс слышал, как трактуют его неомарксисты, он вертелся бы в гробу со скоростью, позволяющей заменить им крупную атомную электростанцию. К тому же он бы проклял их за впадение в ересь идеализма, так как они утверждают, что именно идея (единственно верная идеология) и многократно осуждённое Марксом схоластическое следование ей должна сама собой создать «нового человека» и «новое общество», после чего навсегда наступит «золотой век», то есть ими же многократно осуждённый «конец истории».
Неомарксисты по причине глубокой интеллектуальной ущербности, не позволяющей им не то что понять, а хотя бы прочитать Маркса, даже не замечают, как на основе когнитивного искажения впадают в логическое противоречие. С одной стороны, они считают, что в результате их религиозной приверженности некоему идеологическому ритуалу общество достигнет идеального состояния, в рамках которого будут преодолены все внутренние противоречия, с другой, утверждают, что в этот-то момент и начнётся бурное развитие невиданными ранее темпами.
Но развитие (как духовное, так и материальное) возможно только в рамках движения, каковое движение обеспечивается борьбой противоречий, пребывающих в системном единстве, в рамках которого их борьба не разрушает систему, но развивает её. Достижение же абсолютного идеала, нирваны, преодоление всех противоречий означает для общества состояние абсолютной энтропии и быстрой деградации. По этому пути на наших глазах движется западное общество, инфицированное левацкими идеями современных «последователей» Маркса, его не читавших, но мнение имеющих.
Неомарксисты, разумеется, скажут, что на Западе извратили идею, отсюда и их проблемы, а вот если идее догматически следовать, то проблем не будет, а всеобщее счастье наступит немедленно. То есть вновь попытаются увести нас от чистого материализма своего основоположника в дебри вульгарного идеализма.
Но действительно, как же нам определить их правоту или неправоту, если мы не имеем одной чистой сертифицированной марксистской идеологии? Их десятки. Ленинизм, троцкизм, сталинизм, маоизм лишь наиболее известные. И каждая из них претендует на единственную верность и творческое развитие идей Маркса. Получается, что любую очередную политическую катастрофу неомарксистов можно будет объяснить тем, что просто был избран еретический вариант вероучения и просто надо найти верный вариант идеи, чтобы человечество наконец-то погрязло в высотах духа, обеспечивающих суперпотребление.
Это, кстати, ещё одна проблема неомарксистов. Они рассуждают о каком-то самопроизвольном духовном росте, но упор постоянно делают на потреблении (дешёвая колбаса, «бесплатные» квартиры, профсоюзные путёвки и т. д.). В общем, ни крестик не снимают, ни трусы не надевают, так и обещают идейно потреблять на высотах духа.
Однако, к нашему счастью, мир богат не только левыми идеологиями, которых становится тем больше, чем дальше в историю уходят Маркс и его труды. Если голая идея может двигать человечество к счастью, то суть этой идеи не имеет значения, главное, чтобы её адепты были согласны в определении цели (что такое счастье) и средств её достижения.
Таким образом, проверить действенность рецепта, выписанного леваками, мы можем за счёт их правых сиамских близнецов — нацистов.
Нацистская идея также заявляет о намерении обеспечить всеобщее счастье всему человечеству. Нацисты, как и современные левые тоталитаристы, считают наиболее действенными для реализации своих идей методы подавления и принуждения. Расхождение у левых и правых принципиальное, но несущественное с точки зрения осчастливливания человечества. Не случайно нацисты часто именуют себя национал-социалистами или социал-националистами, а противники нацизма часто называют его последователей право-левыми.
Леваки считают «всем человечеством» только представителей «правильных» классов или (в современном мире с размытыми классовыми границами) социальных групп. Нацисты же считают «всем человечеством» представителей «правильной» нации. Что интересно, у каждых нацистов «правильная» нация своя, при этом их идеология (не путать с философией) проработана значительно глубже, чем у леваков.
Все нацисты как были согласны с основными тезисами Гитлера в первой половине ХХ века, так согласны и сейчас. Тогда американские нацисты выступали под флагами Германского рейха, а бандеровцы публично подчёркивали своё идейное единство с Гитлером, и сейчас демонстрации американских неонацистов проходят под теми же флагами, а украинские бандеровцы всё так же всеми силами демонстрируют своё родство с гитлеровцами.
Элементы формы, лозунги, нашивки татуировки, методы ведения боевых действий и отношение к собственному народу — абсолютно всё является жалкой галицийской пародией на рейх. Провинция по мере сил копирует метрополию, но, что важно для нашего исследования, неонацисты не пытаются «творчески развить» или «переосмыслить» Гитлера, они буквально ему следуют, и «Майн кампф» всё так же является библией каждого истинного нациста.
Итак, мы имеем существующую более столетия проработанную идеологию, не вызывающую разночтений среди своих адептов, на основе которой несколько раз создавались предельно идеологизированные государственные образования. В своих основах идеология эта была изначально проста и без дополнительных упрощений и вульгаризации доступна пониманию широких масс. В отличие от слишком образованного Маркса, Гитлера его последователи читали и понимали буквально, без дополнительных трактовок и упрощений.
Ради этой идеологии немцы пожертвовали своим государством (после войны Германия могла и не возродиться, англичане и французы предлагали ликвидировать её окончательно и бесповоротно) и полутора десятками миллионов человек своей «нации господ». В это число входят не только убитые на войне, но и погибшие в концлагерях «не вписавшиеся» в режим «чистокровные арийцы». Погибших неарийцев в данном случае в расчёт не принимаем, так как идеология нацизма изначально обрекала их на гибель, не считая людьми.
За эту идеологию немцы пять с половиной лет воевали против большей части мира, отказываясь капитулировать даже тогда, когда проигрыш в войне стал очевиден и на кону оказалось само дальнейшее существование немецкого народа. В общем, полное идейное единство нации было достигнуто и детей воспитывали в верности «национальной идее».
Идеология обещала реванш, лебенсраум и персональный (национальный) социализм для немцев как «народа господ», который этой идеологией провозглашался лучшей частью человечества, единственно достойной продолжить в веках человеческий род. В методах не церемонились: «Не умеешь — научим, не хочешь — заставим», — вполне могло быть их девизом.
Результат — горы трупов (своих и чужих) и дымящиеся руины Германии, которая возродилась лишь благодаря чуду — геополитическому противостоянию победителей, которого не дождался Гитлер, но которое обеспечило «экономическое чудо» моментального возрождения Германии Аденауэра.
При этом формально мировая война для Германии была не обязательна. Англичане и французы воевать с Гитлером не планировали, больше никто в Европе начиная с 1938 года не мог представлять для Германии военную угрозу. Польша являлась союзным государством, до мая 1939 года полностью поддерживавшим Германию и планировавшим совместную агрессию против СССР. К тому же режим санации в Польше по сути своей мало чем отличался от гитлеровского режима в Германии.
Теоретически немцы могли реализовывать свои планы по захвату мирового господства медленно, не вступая в безнадёжную конфронтацию с большей частью мира сразу. Но только теоретически. На деле идеология (любая идеология) убеждает своих адептов в их превосходстве над окружающими (лишёнными идеологического «света») и обещает им новый «справедливый» мир, за который требует бороться. Причём борьба должна быть чисто физическая: те, кто не желает принять «единственно верное учение», добровольно должны быть к этому принуждены.
Идеология не может не бороться за своё максимальное (желательно на весь мир) в кратчайшие сроки распространение. В этом её суть. Поэтому все идеологии провозглашают свою «революционность». Революция отменяет правила и освящает насилие «революционной необходимостью», обеспечивая идеологии «право» на насилие, без которого невозможно установление всемирного «царства справедливости».
Неважно, что идеология считает правильным: установление всемирной власти пролетариата как самого «прогрессивного» класса, установление мирового господства «нации господ» или всемирную «инклюзивную глобализацию» извращенцев. Важно, что она провозглашает свой взгляд на мироустройство единственно правильным, а всех, кто придерживается других ценностей, считает врагами человечества, из вредности не желающих наступления «золотого века».
Отсюда даже не шаг, не полшага — лишь мимолётное движение до осознания необходимости уничтожить всех, кто «не с нами», иначе «золотой век» никогда не наступит. Тем более что с точки зрения идеологии «буржуи», «унтерменши» или «ретрограды», не поддерживающие «инклюзивность», не люди или не совсем люди, так что правила человеческого общежития на них не распространяются. А называете вы свою практику «перевоспитанием» в концлагерях или «культурой отмены», неважно — суть одна и та же.
Проблема идеологии в том, что, обещая «золотой век» для большинства, на деле она апеллирует к меньшинству: ни «арийцы», ни извращенцы, ни даже пролетариат никогда не составляли большинство человечества. Это и понятно, заигрывая с маргинальным сознанием и обещая ему подъём до невиданных высот духа, идеология в реальности подкупает своих последователей возможностью улучшить материальное положение здесь и сейчас. Эта возможность не всегда реализуется, но она всегда находится на первом плане.
Под разговоры о духовных ценностях «пролетариев» переселяли в «буржуйские квартиры», «арийцы» завладевали еврейским бизнесом, а извращенцы получили на современном Западе кучу льгот и фактическую возможность процветать, не работая. Конечно, блага всегда обрушивались лишь на малую часть избранной нации, класса или социальной группы, но остальные надеялись, что придёт и их черёд.
Именно для обеспечения насильственного перераспределения благ в заметном количестве идеология и должна была апеллировать к меньшинству и опираться на силу. Те же большевики без тотального насилия никогда не загнали бы составлявшее большую часть населения России крестьянство в колхозы, обеспечившие им контроль над продовольствием, а через него и контроль над страной.
Идеологизация любого общества, инфицирование его любой «единственно верной» идеологией неизбежно ведёт к гражданской войне, а затем и к внешнему конфликту. Если идеология не расширяет пространство своего господства, она загнивает и умирает. Именно это и произошло с идеологией в СССР, а затем и с самим СССР (как идеологизированным государством), когда ВКП(б) вынужденно (из-за нехватки сил) отказалась от идеи мировой революционной войны. Замкнутая на ограниченном пространстве одной страны, лишённая необходимого ей стремления к экспансии, идеология была обречена.
И «высоты духа» не помогли. Выяснилось, что идеология воспринимается как «единственно верная» только там, где может обеспечить своё силовое господство. У кого в руках оружие, у того и «единственно верное учение». Как верно заметил Мао, «винтовка рождает власть». Этот тезис применим не к каждому государству, но к любой форме идеологизированного государства применим абсолютно.
Последняя трагедия идеологизированного государства (до определённого момента бывшая трагикомедией) развивается у нас на глазах. Украине совсем не обязательно было погибать. Стартовые возможности были близки к идеальным.
Территория достаточно большая, но достаточно компактная. Внутренних противоречий на момент провозглашения независимости практически нет. Большинство голосовало за независимость, а те, кто был против, не собирались активно сопротивляться, так как после Беловежской пущи отсутствовал альтернативный проект. Развитая транспортная система, вполне современная промышленность с гарантированным рынками сбыта (в России и СНГ), профессиональные подготовленные кадры рабочих и управленцев, обкатанная бюрократическая система. Прекрасное географическое положение, обеспечивающее мощный транзитный потенциал, дополненный крупнейшей в мире газотранспортной системой, монопольно контролировавшей поставки российских энергоносителей в Европу. Миллионная армия, мощный ВПК и бесконечные запасы оружия.
Ничего не надо было даже выдумывать — знай себе пользуйся тем, что на тебя с неба упало. Надо только с Россией дружить, так как она — главный рынок сбыта, единственный транзитёр энергоносителей и главный поставщик сырья. Кроме того, практически каждая украинская семья (как минимум на Юго-Востоке и в Центре Украины, да и на Западной Украине многие, если не большинство) связана с Россией родственными узами, а для почти 90 проц. населения русский язык и культура родные.
Казалось бы, что могло пойти не так?
Постсоветская власть на Украине была воспитана в идеологизированном государстве и считала наличие единственно верной государственной идеологии естественным. Поскольку коммунистическая идеология была скомпрометирована советским кризисом и катастрофой СССР, украинская власть подобрала единственно доступную ей националистическую идеологию и стала строить государство на её базе.
В этом заключалось существенное отличие Украины от ельцинской России, установившей запрет на государственную идеологию, что и не позволило прозападным либералам закрепиться у власти навечно, провозгласив себя носителями единственно верной идеи. Вернее, провозгласить-то они провозгласили, но к тому времени «революционное право», обеспечившее им победу в 1991-м и 1993 годах, действовать перестало, а конституционный запрет на «единственно верное учение» лишил их возможности легально запретить своих политических оппонентов, которые, вооружившись патриотическими лозунгами, постепенно либералов от власти оттеснили.
Украинские националисты, призванные властью в качестве носителей «единственно верной идеи», почувствовали себя крайне неуютно в русском по своей сути государстве. Будучи людьми ограниченными, они верили в собственные фобии, в частности, в то, что родной для большинства населения русский язык и приверженность русской культуре приведут Украину к интеграции с Россией.
Они не поняли и не заметили то, что прекрасно осознали якобы пророссийские донецкие бизнесмены и политики, не пустившие в Донбасс (как сами хвастались) ни одного российского бизнеса. Интересы молодого криминального украинского бизнеса, как огня боявшегося свободной конкуренции с российским, надёжно охраняли русскоязычную Украину от любого сближения с Россией. Деловые люди не меньше националистов хотели политически «прочь от Москвы», но без разрыва экономических связей (и русский язык им не мешал).
Но идейные основы новой Украины всё же закладывали националисты, и бизнес не стал вмешиваться в их борьбу со всем русским, тем более что в первые годы их потуги были почти незаметны. Поскольку население совершенно не собиралось добровольно переходить на украинский язык и отказываться от русской культуры ради местных сельских обрядов, националисты начали быстро радикализироваться и требовать от государства насильственной украинизации «несознательных». И Россия самим фактом своего существования становилась для украинских националистов всё большим врагом.
Итог нам всем известен. Украина быстро докатилась до нацистского режима, развязавшего вначале гражданскую войну против русских граждан Украины, а затем и внешнюю войну с Россией в интересах Запада. Этот режим угробил Украину даже более надёжно, чем гитлеровский угробил Германию.
Не случайно националисты в Минобороны Украины уже в 1991 году (ещё до окончательного распада СССР) интересовались у готовых поступить на украинскую службу офицеров, будут ли те воевать с Россией. У Украины не было никаких ни исторических, ни территориальных, ни экономических причин для конфронтации с Россией. Наоборот, абсолютно все интересы украинского государства диктовали теснейшую дружбу с Россией. На это украинцам поначалу (где-то до конца 1994 года) указывали и западные политики. У них тогда был «медовый месяц» с Ельциным, и они ещё не рассматривали Украину как таран против России.
Но идеология диктовала действия, ведь «идеологи» знают, что «высокая идея» выше «презренной прагматики». Мы же в этот мир «не для мещанского счастья пришли», а «для великих духовных свершений», которые только идеология обеспечит, причём государственная и общеобязательная.
Она и обеспечила немцам в 1945 году, и украинцам прямо сейчас обеспечивает, и полякам в 1939 году обеспечила, и прибалтам, от которых почти всё население без всякой войны сбежало, тоже идеология всё обеспечила: сплошной дух, правда, не очень ароматный.
Те, кто без идеологического окормления не умеет детей рожать, могут не волноваться, идеологии в нашем обществе являются органической и на сегодня неустранимой частью. Могут выбирать себе любую и молиться на неё сколько хотят (может, хоть изучат предмет глубже, чем три цитаты перевранных классиков). Пока разные взгляды, разные идейные системы находятся в обществе в равном положении и ведут друг с другом чисто идейную борьбу без окончательного победителя, идеологии даже пользу приносят, стимулируя общественную дискуссию.
Проблема в том, что желающие идейно воспарить и подняться к высотам духа совершено в духе украинских националистов требуют от государства установить и начать силой насаждать «единственно верное учение». Когда же им предлагают взглянуть на пример гитлеровской Германии или современной Украины, они лишь хитро усмехаются и намекают, что у тех-то идеология была некошерная, а вот у них-то совершенно халяльная. И ссылку на СССР легко «отбивают»: говорят, что СССР, мол, потому рухнул, что враги идеологию извратили, а вот если бы расстреливали побольше, то врагов бы всех убили и жили бы уже в «золотом веке».
Слушаю я их, читаю и иногда думаю: «Ну зачем тебе им что-то объяснять? Ну хотят бараны пастуха и овчарку. Ну рассказывай ты им про “светлое будущее”, и они тебе добровольно и с песней и шерсть свою принесут, и мясо, и приплод, ещё и памятник воздвигнут нерукотворный (потому что откуда у баранов руки?)»
Но я прагматик, и я точно знаю, что, хоть сейчас общество устойчиво, идеологий «хороших и разных» много и никакая не признана «единственно верной», стремление к окончательному решению (к достижению полной идеологической чистоты) можно сдерживать, но искоренить нельзя. Если с идеологами не бороться постоянно, они очень быстро доведут общество до идейного единства по пути в «золотой век». А дальше, как случалось всегда с установлением идеологической стерильности, — гражданская война и распад государства (внешний конфликт тоже возможен, хоть и не обязателен).
Я не хочу рисковать распадом России. Я-то до идеологической стерильности скорее всего не доживу (для победы «единственно верного учения» всегда требуется какое-то время), но Россия — Родина моих предков и потомков. Другой у них не будет. Надо эту сберечь.
Россию дважды губили собственные идеологи, её приходили захватывать немецкие идеологи, сейчас издыхающие уже украинские идеологи всё никак не уймутся и мечтают, даже умирая, удушить Россию руками Запада.
Как только идеология становится «единственно верным учением», вместо «золотого века» приходят война, гниение и распад. Проверено на практике, которая вроде бы критерий истины. Никого ещё не миновала чаша сия.
Лучше стремиться собственным честным трудом обеспечить себе и близким комфортный быт, тогда и время на духовный рост появится (знай используй), чем пытаться силой загнать всё человечество в очередное счастье. Загонялка сломается. Потому как людей много и у каждого своё представление о «золотом веке».
Уж точно совпадают
Украинский план спасения
Понятно, что когда Киев представляет различного рода «планы победы», речь идёт не о военной победе над Россией и уже не о развале её экономики (Западу это оказалось не под силу), даже не о её внутренней дестабилизации, поскольку до неё ещё дожить надо, а она пока даже в отдалённой перспективе не просматривается. «План победы» украинского режима заключается в том, чтобы, несмотря на военно-политическую катастрофу и экономический коллапс, просто выжить и дождаться «лучших времён», когда Запад вновь соберётся с силами для очередного «дранг нахт остен» и ему вновь понадобиться дешёвое украинское пушечное мясо, которое режим может поставлять по демпинговым ценам, так как ему оно достаётся вообще бесплатно.
Разрекламированной «победой» для Киева является банальное спасение, и вот как раз планов спасения у Зеленского, как у мистера Фикса, как минимум три, а может быть и больше.
Рассмотрим основные.
Первый план прост и незамысловат, как оглобля. «Давайте срочно примем Украину в НАТО. Ну что вам стоит?!» Не то, чтобы в Киеве верили в его осуществимость. Там прекрасно знают о сложностях с достижением консенсуса и о нежелании связываться с Россией в этом вопросе даже симпатизирующих Украине членов альянса (не говоря уже о тех, кто её терпеть не может).
Скорее в данном случае работает расчёт на то, что, отказав в приёме в НАТО, Запад должен будет чем-то компенсировать это своему прогибающему союзнику, а значит будет более покладист в других пунктах украинского плана спасения. Ну и надежда на авось «а вдруг прокатит!» тоже работает.
Второй план тоже давно известен. Запад и Киев с завидным упорством пытаются реализовать его больше года. Он также незамысловат, но в отличие от характерного для первого плана дуболомного расчёта: «примем Украину в НАТО, Россия испугается и согласится на мир на условиях США», в данном случае присутствует маленькая хитринка.
Россию всеми силами пытаются склонить к началу мирных переговоров без предварительных условий и к прекращению огня на время переговоров. Задача — протянуть время, сбить наступательный порыв ВС РФ, дать ВСУ возможность опомниться, перегруппироваться, получить новые пакеты военно-технической помощи от Запада, создать новые линии обороны и ждать, когда России надоест «переговорный процесс» переливания из пустого в порожнее и она вновь перейдёт к военным действиям. При этом армия и народ будут спрашивать: «Зачем дали практически добитому врагу время восстановиться, чтобы вновь прилагать героические усилия для достижения победы, которая уже лежала на блюдечке с голубой каёмочкой?»
Всем этот план хорош и для Киева, и для Запада. Поэтому они так за него и держатся уже год. Есть у него лишь одно слабое место — хитрость с затягиванием времени без реального урегулирования украинского кризиса) настолько очевидна, настолько легко читается, что Россия даже не вступает в обсуждение десятков выдвигаемых Западом и Киевом «мирных инициатив». В последнее время упала и поддержка мирных планов Запада со стороны глобального Юга, приходится вариться в собственном соку и искать новые способы обмана России.
Ну, а поскольку планы, связанные с прекращением боевых действий на данном этапе нереализуемы, Украина делает ставку на нежелание Запада признать даже своё тактическое поражение на европейском направлении и поиск им новых средств военно-политического давления на Москву, связывания российских ресурсов кризисами по периметру границ РФ.
Киев не случайно активнейшим образом участвует в попытках разжечь гражданские войны в Грузии и Молдавии. Дестабилизация обстановки в этих странах должна хотя бы частично отвлечь внимание и далеко не резиновые ресурсы России от украинского направления. Кроме того, как в Закавказье, так и в Молдавии присутствуют интересы третьих стран (в Грузии — Турции, в Молдавии — Румынии). Заинтересованные страны являются членами НАТО и, хотя не готовы к военному противостоянию с Россией, вполне могут быть втянуты в острый политический конфликт, что позволит США и ориентированной на них части европейских элит добиваться очередного усиления военной мощи НАТО у российских границ на всём протяжении от Абхазии до Норвегии.
В общем в Киеве рассчитывают на новый виток напряжённости по линии Россия-НАТО, который отвлечёт значительную часть российских ресурсов на прикрытие балтийского и черноморского флангов, чем уменьшит давление на ВСУ и даст им шанс на стабилизацию фронта.
Но до этой благости надо дожить, а удерживать весь фронт ВСУ не в состоянии уже сейчас. Поэтому помимо красивых политических гипотез Ермака у Киева есть ещё приземлённый и кровавый, но более реалистичный военный план Сырского, решающего небанальную задачу — удержать рассыпавшийся фронт недостаточными деморализованными силами без достаточных свежих резервов.
Эту задачу, тем не менее, Сырский намерен решить. О том каким образом он собирается это сделать нам может рассказать карта и история боевых действий последнего полугодия.
В последние месяцы Киев перебрасывает подкрепления с юга на север, в том числе снимая их с таких важных позиций, как угледарская, но обратного движения практически нет несмотря на то, что оперативный кризис, уже переходящий в стратегический прорыв фронта, развивается на юге. ВСУ упорно цепляются за линию реки Жеребец, пытаются не пустить ВС РФ за Оскол на Купянском направлении, пытаются ликвидировать занятый ВС РФ плацдарм под Харьковом (в районе Волчанска), невзирая на потери цепляются за свой плацдарм в Курской области, упорно держатся за выступ в районе Северска, за Торецк, Часов яр и Покровск. Далее на юг фронт разваливается, но это не особенно беспокоит командование ВСУ.
Из данной конфигурации линии фронта и последовательно предпринимаемых попыток командования ВСУ удержать харьковско-покровскую дугу, можем сделать вывод, что стратегический план Сырского по остановке российского осеннего наступления на левом берегу (не уводя ВСУ за Днепр на всём протяжении от Запорожья до Киева) заключается в том, чтобы удержать Черниговскую, Сумскую, Харьковскую и Полтавскую области, имея фронт примерно по текущей линии (с тактическим отходом там, где не удастся удержаться, но не позволяя ВС РФ создать на этом направлении оперативный кризис, подобный южному).
Открытый южный фланг этой дуги, заканчивающийся в Покровске (южнее которого фронт брошен на произвол судьбы), планируется прикрыть за счёт создания сильной группировки в оборонительном районе Запорожье-Днепропетровск. Уже сейчас заявлено о превращении этих городов в «крепости» и начале срочного строительства нескольких укреплённых линий, прикрывающих их с востока, со стороны левобережья.
В сам Покровск также потоком идут пополнения из числа наловленных мобилизованных, а также тех частей, которые удалось выцарапать из тыла или высвободить с других участков фронта.
Сырский рассчитывает на то, что ВС РФ не рискнут наступать на Павлоград в разрыв между покровским и днепропетровско-запорожским укрепрайонами, опасаясь фланговых ударов, опирающихся на эти «крепости» группировок.
При этом в такой конфигурации фронта коммуникационная линия Днепропетровск — Павлоград — Покровск — Константиновка частично теряет своё значение. Главное напряжение по обеспечению украинской группировки на севере правобережья ложится на трассы Киев — Харьков и Киев — Прилуки, но ограниченно может продолжать использоваться для обеспечения покровско — константиновской группировки. Как было отмечено выше, операция по перехвату этой линии снабжения несёт для ВС РФ определённые риски и Сырский рассчитывает, что российское командование изберёт более долги и кровопролитный, но более надёжный вариант с обеспечением флангов.
Сырский пытается заставить ВС РФ вести лобовые штурмы покровского и/или днепропетровско — запорожского укрепрайонов, неся потери и теряя время. Время и является главным фактором, который он пытается таким образом выиграть.
У этого плана, как у всякого вынужденного решения, есть одна существенная слабость. Оборона ВСУ трещит не только на южном (запорожском) направлении. В любой момент может пасть Купянск, после чего выход ВС РФ на ближние подступы к Харькову и в глубокий тыл славянско — краматорской группировки ВСУ (в район Изюм — Барвенково — Лозовая) становится неизбежным. Под угрозой находится Лиман, к которому быстро приближаются российские в войска, уже начавшие штурмовать Терны. С падением Лимана ВС РФ окажутся на фланге Славянка, а северный фланг украинской обороны Северска окажется недопустимо растянутым.
После падения Торецка и Часова яра и выхода ВС РФ к Константиновке угроза нависнет и над южным флангом славянско — краматорской группировки ВСУ. Купировать эту опасность контрударом из района Покровска невозможно, так как все силы покровской группировки будут скованы попыткой удержать «крепость Покровск», проводить же одной группировкой одновременно оборонительную и наступательную операции против численно и качественно превосходящего противника — авантюра, на которую, после разгрома в 1945 вермахта, не решаются даже лучшие армии мира, так как это верный путь к быстрой катастрофе.
Помимо прочего у России есть бонус в виде возможности провести повтор киевской наступательной операции февраля—марта 2022 года, а также провести крупную наступательную операцию на юге, форсировав Днепр в районе Херсона. Вряд ли ВС РФ решатся на такие сложные глубокие операции, но даже эвентуальная угроза их проведения заставит ВСУ держать на обоих направлениях сильные резервы. Если полностью обнажить север и/или юг, то обе или одна из подобных операций моментально станет реальностью и подведёт черту под военными действиями, поставив жирный крест на сопротивлении остатков ВСУ. Удержание Покровска или Славянска будет просто бессмысленным в условиях продвижения крупных группировок ВС РФ на правом берегу в направлении Киева и Винницы.
В общем, план Сырского по стабилизации фронта далеко не безупречен, но это лучшее из худшего — всё, что может себе позволить Украина сегодня. Дальше надежда на чудо и «армию Венка» в виде массированной помощи проснувшегося после инаугурации нового президента США Запада или внезапного возникновения у России серьёзных проблем на других направлениях.
В целом можно отметить коренное изменение украинской стратегии, вызванное нехваткой живой силы. Если раньше, Киев пытался держать всю линию фронта, цепляясь за каждое село, каждую ферму, каждую высотку в поле, каждую лесополосу, то теперь, в виду прогрессирующей нехватки личного состава, командование ВСУ пытается сдерживать продвижение ВС РФ за счёт концентрации сил на обороне крупных агломераций: киевско -черниговской, харьковской, славянско — краматорской с передовыми «фортами» в Северске и Покровске, днепропетровско — запорожской и одесско — николаевской с важнейшим передовым «фортом» в Херсоне, контролирующим дорогу в тыл запорожско — днепропетровской «крепости».
Подобная стратегия является свидетельством агонии ВСУ и ставки политического руководства Украины исключительно на выигрыш времени в надежде на «счастливый случай» полный аналог ситуации марта—апреля 1945 года в Берлине.
Но надо иметь в виду, что если Киеву удастся организовать минимально прочную и продолжительную оборону крупных городских агломераций, то количество жертв и разрушение критической инфраструктуры возрастут кратно. И это тоже, несомненно, часть плана — надежда на то, что Россия не решится принять столь масштабное жертвоприношение украинцев, исходя из неизбежных в этом случае морально-политических и экономических рисков.
Впрочем, эта надежда тоже бессмысленна, Россия уже давно готова на всё, ради завершения украинского кризиса своей победой (так-ка поражение означает для неё гибель и в принципе не рассматривается Кремлём как вариант). Не сработал даже ядерный шантаж Запада, а в этом случае речь шла о судьбах не пары миллионов украинцев, но всей планетарной цивилизации — более, чем восьми миллиардов человек, включая почти 150 миллионов российских граждан.
Так что проблема не в эффективности или неэффективности украинских планов спасения, а в том, что они вообще разрабатываются. Это значит, что ни Киев, ни Запад не собираются ни капитулировать, ни договариваться. «До последнего украинца» — это не подведение общего итога, а лишь конец одного из начальных этапов большого пути.
Современный Запад и невыученные уроки Вестфальского мира
Вестфальский мир завершил Тридцатилетнюю войну, а заодно и менее известную Восьмидесятилетнюю (Голландско-испанскую). Он создал Вестфальскую систему, первую признанную систему международных отношений, основанную на писанном международном праве, формально просуществовавшую с 1648 по 1814 год.
Если быть придирчиво точными, то надо уточнить, что фактически Вестфальская система прекратила своё существование с началом войн европейских коалиций против революционной Франции. Дело в том, что ни французские революционеры, считавшие своей миссией распространение «свободы» на весь мир, ни противостоящие им европейские монархии, также уверенные в своей обязанности подавить бунт и вернуть Франции легитимную власть, не руководствовались в своих действиях основным принципом Вестфальского мира — «национального государственного суверенитета», исключавшего вмешательство во внутренние дела суверенных государств.
Политическую точку в истории Вестфальской системы поставил Бонапарт, разогнавший в 1806 году Священную Римскую империю германской нации. Тем не менее весь период до 1814 года (революционные и наполеоновские войны) рассматривается как период борьбы старой системы и революционной антисистемы. И только в 1814 году по итогам Венского конгресса появляется новая система международного права, главным выразителем и хранителем которой стал Священный союз.
С момента заключения Вестфальского мира изменился главный принцип международных отношений: династическое право и право завоевания сменилось признанием приоритета права национального государства на его суверенной территории. В 1814 году учредители Священного союза провозгласили право «мирового сообщества» (тогда ограниченного пятёркой ведущих европейских держав: Россия, Австрия, Пруссия, Франция и Великобритания) на вмешательство (в том числе вооружённое) в случае, если национальная политика суверенного государства угрожает стабильности системы.
Наша история в её советский период трактовала это право исключительно как борьбу реакционных режимов с надвигавшейся революцией. Такая цель имела место, но это не было исключительной целью провозглашённого нового мирового порядка. По крайней мере противники России в Крымской войне декларировали своё вмешательство в русско-турецкий конфликт борьбой за принципы европейской стабильности, установленные в 1814 году. На эти же принципы ссылались Россия, Франция и Великобритания, вмешиваясь в Греческую войну за независимость (1821–1829 годов) на стороне революционной Греции против традиционной Турции.
Понятно, что определяющую роль в каждом отдельно взятом случае играли эгоистические интересы великих держав, но в обоснование своего вмешательства (которое раньше вообще не требовалось) они ссылались на высокие принципы общечеловеческого общежития и право народов на выбор своей судьбы.
Эта же идея — право государства на национальный суверенитет, ограниченное правом нации на создание собственного государства, — была впоследствии заложена и в Версальскую систему, завершившую Первую мировую войну, и в Ялтинско-Потсдамскую систему, установившуюся по итогам Второй мировой войны. И только система поздневашингтонского консенсуса, явочным порядком установленная Западом по итогам холодной войны в попытке зафиксировать свою победу, де-факто попыталась вернуться к довестфальскому периоду. Сейчас мы с союзниками, по сути, ведём борьбу за неовестфальскую систему, провозглашая абсолютный приоритет государственного суверенитета над международными нормами.
К концу Средневековья привести Европу к единому знаменателю попытались Габсбурги. Им удалось объединить в своих руках престолы Испании и Священной Римской империи германской нации, добиться определяющего влияния на римский престол, присоединить к своим владениям большую часть бургундского наследства, добиться союза с Англией, который хоть и дал трещину после аннулирования Генрихом VIII Тюдором брака с Екатериной Арагонской, но практически сохранился до смерти его дочери Марии I (в браке с Филиппом II Испанским) и даже в первые годы правления Елизаветы I.
Габсбурги контролировали половину Европы. Речь Посполитая и Венеция были их традиционными союзниками против турок, на скандинавов тогда ещё внимания вообще никто не обращал, а Франция проиграла им борьбу за Италию и после гибели Генриха II стремительно катилась к упадку, раздираемая религиозными войнами. Испания, объединённая (в 1580–1640 годах) с Португалией, к тому же была ведущей колониальной державой, а её флот господствовал на морях.
Даже после раздела Карлом V испанского и имперского престолов обе ветви Габсбургов проводили скоординированную политику и казалось, что ничто не может помешать установлению ими мирового господства. Ничто бы и не помешало, если бы не развязанный ими самими внутренний конфликт.
Дело в том, что Габсбурги, так же как многие наши современники, в том числе и соотечественники, считали, что идеология превыше всего. Соответственно, свою задачу, как католических монархов, они видели в сохранении продвижении и распространении католицизма как идеологии. Именно как идеологии, а не религии, ибо религия у католиков, православных и протестантов (классических, а не современных) общая. Никто из них не отрицает священного характера Библии, а также учения Христа, никто не оспаривает конкретной передачи его слов апостолами.
Главная разница в обрядах и смысловых трактовках, то есть в человеческих идеях (идеологии), в том, как правильно понимать божественные предначертания. Причём различий становится тем больше, чем дольше конфессии находятся в расколе и враждуют друг с другом. В самом же начале споры касались больше обрядовой стороны и борьбы за первенство в церкви. Протестанты же и вовсе считали, что выступают не против католицизма, а за его совершенствование — за реформу церкви.
Таким образом, апеллируя к единым божественным корням, к единым отцам церкви, всегда подчеркивавшим необходимость христианского единства, идейно (идеологически) конфессии разделились, постепенно, за века, превратившись во вполне самостоятельные религиозные учения. Но если к началу XVII века католики и православные уже лет семьсот друг друга проклинали, друг с другом воевали и практически оформились в разные религиозные системы, имеющие общий корень, то протестанты, хоть уже и сталкивались с католиками на поле боя, ещё не исключали религиозно-политического компромисса.
Католическая церковь, отвергая радикальные протестантские учения, также не исключала компромисса с умеренными, тем более что именно в этот период (в XV–XVII веках) она активно работала над унией с православными (вначале с Византией, а затем с киевской митрополией в составе Речи Посполитой). В 1534 году был создан и к началу XVII века добился вершины своего влияния Орден иезуитов (Общество Иисуса), ставивший целью добиться восстановления христианского единства в рамках католицизма при помощи «мягкой силы»: культурного влияния, образования, инфильтрации в разного рода общественные движения и т.д. И орден именно в этот период добивается серьёзных успехов.
В общем и целом союз Габсбургов с папским престолом, устанавливающий мировое господство при помощи политики влияния (династические браки, подкуп и просто покупка территорий, лояльность центра к местным традициям в обмен на политическую лояльность провинций в отношении центра), представлялся непреодолимым. В тех же Англии и Франции весьма серьёзные силы, всерьёз претендовавшие на власть и поддержанные значительной частью народа, выступали с позиции бессмысленности борьбы с Габсбургами и предлагали, пока не поздно и условия щадящие, подчиниться их гегемонии.
Практически один в один американская гегемония в 90-е — начале нулевых. Только вместо иезуитов и католической церкви неотроцкисты из «Лиги плюща» и леволиберальная идеология, уже вырождавшаяся в тотальную «инклюзивность», но ещё не дошедшая до ручки и импонировавшая многим своей концепцией «государства — ночного сторожа», не вмешивающегося в общественную жизнь. Установив свой контроль над западными государствами, либералы об этой концепции «забыли» и активно используют власть для навязывания не только своим обществам, но всему миру своих леволиберальных идей, но на рубеже веков, она была весьма популярна в среде «творческой интеллигенции» самых разных стран.
У Габсбургов и папского престола действительно был шанс создания всемирной (в рамках того мира, христианского, без мусульманской Азии и без Китая) католической монархии. Если бы они продолжали так же, как начали. Но с идеологией всегда сложно: вначале её придумывают, чтобы влиять на массы, а в следующем поколении она начинает диктовать свою волю правящим классам, предшествующее поколение которых (создатели идеологии) были абсолютно свободными от её шор циничными прагматиками.
Эпигоны действуют по принципу «вижу цель, не вижу препятствий» и «нет таких крепостей, которые не могли бы взять…» люди, вооружённые очередной «правильной» идеологией. Эпигоны не понимают, что главное в достижении успеха не провозглашённая «идеологическая чистота», а механизм политического компромисса, работающий по принципу «коготок увяз — всей птичке пропасть».
Главное, чтобы потенциальный оппонент признал единство (в формате ли церковной унии, в виде ли политического признания власти императора — не суть важно). Далее действует принцип поглощения малого большим. Если не спешить и не спугнуть малое, оно даже не заметит, как с течением времени большое его спокойно переварит, а от принципов, за которые малое в прошлых поколениях готово было умереть, новые поколения спокойно откажутся, как от отжившей идейной рухляди.
На смену осторожным «собирателям земель»: императорам Карлу V (он же король Карл I Испанский), Фердинанду I, Максимилиану II, Рудольфу II и Маттиасу, заложившим в XVI — начале XVII века базу всемирной католической империи Габсбургов, — пришли Филиппы II, III и IV (короли Испании и Португалии) и Фердинанд II — император Священной Римской империи германской нации.
Будучи истовыми католиками, они искренне считали, что лучше оставить страну безлюдной, чем управлять еретиками. Аналогично на Украине кричали: «Крым украинский или безлюдный». Поэтому Крым и не украинский, и не безлюдный, Крым — российский, а от Габсбургов вначале ушла богатейшая Голландия. Война за её сохранение в составе владений испанской монархии длилась 80 лет при трёх последовательно сменявших друг друга Филиппах. К концу войны испанские монархи потеряли не только Голландию, но и Португалию, а от самой Испании осталась только тень великой державы. Сын и преемник Филиппа IV, Карл II, оказался последним Габсбургом на испанском престоле, каковой престол перешёл к Бурбонам, а Испания на сто лет стала вторым номером во французской политике.
Подчеркну, Голландия была не только богатейшей, но и лояльнейшей испанской провинцией. Голландская торговля процветала, обеспечиваемая и защищаемая всемирной габсбургской империей. Но Филипп II решил, что идеология дороже и что он быстро заставит обнаглевших торговцев вернуться в лоно католической церкви. И тем самым, не ведая того, подписал сметный приговор первому европейскому глобалистскому проекту.
Возможно, испанский фокус габсбургский проект и пережил бы, но тут в 1618 году императором Священной Римской империи германской нации стал Фердинанд II, полностью разделявший взгляды умершего за двадцать лет до этого Филиппа Испанского на жизнь, монархию и католицизм. Габсбурги втянулись в Тридцатилетнюю войну, которую могли десять раз завершить компромиссным миром, если бы не упорное стремление подавить протестантизм на всей территории империи.
Как и в голландском варианте, во внутренний конфликт с удовольствием вмешались внешние враги Габсбургов (в том числе католическая Франция, спокойно поддержавшая против Габсбургов протестантов, а до этого заключившая против тех же Габсбургов союз с мусульманской Османской империей). К концу Тридцатилетней и Восьмидесятилетней войн, разгоревшихся из-за того, что Габсбурги слишком рьяно подавляли протестантизм в своих провинциях, проект всемирной габсбургской империи приказал долго жить и в испанской, и в австрийской частях. Обе они стали на путь длительного упадка.
На европейском же горизонте взошли новые великие державы: Англия и Франция, — на сто лет в число великих держав прорвалась Швеция, которая никогда не достигла бы таких успехов, если бы не безумная политика Фердинанда II. Через пятьдесят лет начало свой путь к величию превратившееся в королевство Пруссию курфюршество Бранденбург. Мир, чуть было не ставший габсбургским, принял идею «европейского равновесия», которая двести лет надёжно предохраняла его от посягательств любой державы на гегемонию.
Затем системы, существовавшие после 1814 года и возродившие право на вмешательство во внутренние дела по идеологическим причинам, незаметно для самих себя восстановили ситуацию борьбы за глобальную гегемонию, завершившуюся провозглашённым США «концом истории», который должен был навечно зафиксировать американское глобальное лидерство, продлившееся в общей сложности лет десять и завершившееся так же, как и габсбургский проект всемирной католической монархии.
Принципы инклюзивности, толерантности, экологичности, первоначально придуманные для обеспечения США конкурентными преимуществами, вернувшись бумерангом, стали принципами организации американского общества. Новое поколение американской элиты приняло как идеологическую аксиому то, что предшественники использовали в качестве наживки. Американские филиппы и фердинанды стали насаждать огнём и мечом по всему миру идеологию леворадикального экстремизма с тем же рвением, что фанатичные Габсбурги XVII века насаждали католицизм.
Американский глобальный проект мог сыграть, как мог сыграть и габсбургский. Оба они почти сыграли и рухнули лишь потому, что пришедшее на смену поколению прагматиков поколение фанатиков поставило абстрактный принцип выше конкретного механизма, пожелав получить желаемое здесь и сейчас, немедленно, вместо того чтобы осторожно и не спеша продолжать дело предшествующих поколений, знавших, что, для того чтобы победить в главном (в прагматике), бывает необходимо уступить в несущественных идейных частностях. Притом что, победив в прагматике и получив политический контроль со временем, и идеи будет внедрить гораздо проще (только спешить не надо). Постоянный контроль — компромисс. Меняются только субъекты компромисса. По мере того, как вы окончательно перевариваете предыдущий, приходит время следующего, и так без конца, ибо конец истории — смерть человечества.
И Габсбурги, и американцы, а с последними весь современный коллективный Запад решили, что у них достаточно военной силы и политической власти, чтобы прекратить игру в компромиссы и принудить мир следовать своей идеологической линии. На самом деле желающий продавить свою идейную позицию никогда, ни при каких условиях не должен прибегать к подавлению за пределами обычного уголовного закона. Силовое подавление экстремиста будет поддержано обществом, поскольку он несёт угрозу всем, а силовое подавление идейного противника приведёт к сопротивлению, которое будет тем жестче, чем сильнее будет идеологическое давление.
Сопротивление — это необязательно партизаны, подполье, революционеры-бомбисты и гражданская война, сопротивление может выражаться в равнодушии и цинизме общества, в фактическом саботаже населением государственной идеологии, как это было в позднем СССР. Такое сопротивление, когда нет сопротивляющихся, когда все за, а тело государства расползается, как мартовский снег на солнце, даже опаснее прямого силового противостояния. В такой среде грамотный и прагматичный внешний враг даже скорее найдёт поддержку, чем в среде идейных революционеров (хотя те тоже никогда и ни в одной стране внешней поддержкой не брезговали).
Подчеркну специально для слабовидящих, плохо слышащих и неумело читающих, что недопустимым является не обычное легитимное государственное насилие, а именно силовое подавление альтернативной общественной мысли, не выходящей за пределы законной дискуссии. Причём надо иметь в виду, что каждом обществе эти пределы свои и определяются они не законодательно, а ментально. Общество чувствует, а не осознаёт, что в данный момент можно, а чего нельзя делать (как государству, так и его оппонентам, как власти, так и оппозиции). Эффективная власть интуитивно воспринимает сигналы, идущие от общества, и корректирует свою политику в соответствии с ними (пример такой корректировки — российская внутренняя и внешняя политика начиная с 2000 года, особенно ярко с 2022 года, с начала СВО).
Проблема наша заключается в том, что, сталкивая США с пьедестала, мы с союзниками (а мы с ними очень разные, принадлежим к разным цивилизациям и сейчас объединены только борьбой с американским засильем) вынуждены будем принять на себя от Вашингтона ответственность за судьбы мира. Возможно, мы сумеем эту ответственность разделить, и это будет шагом в правильном направлении, так как позволит выйти из разрушительного состояния борьбы и перейти к конструктивному состоянию созидания.
Но возможно, мы (и даже не по своей вине) договориться с бывшими союзниками не сумеем. В таком случае надо дать им возможность первыми выступить с претензией на всемирно-историческое лидерство. Габсбурги начали свой путь в пропасть с попытки подавить маленьких и слабых: Голландию, Чехию, Пфальц. У них даже поначалу получилось. Но тем самым они так испугали всех остальных, что Ришелье, а затем и не такому талантливому Мазарини не понадобилось прилагать больших усилий, чтобы объединить против габсбургской опасности «весь цивилизованный мир» (каким он был на тот момент в глазах европейцев).
Враг, не выучивший исторические уроки, всегда даёт нам второй шанс не только победить, но и уроки выучить.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме Разная политота (+1000 постов - Разная политота)
Наши любимые теги
SwainArt
artist
Arcane (LoL)
League of Legends
#S.T.A.L.K.E.R
фэндомы
Hoshimi Miyabi
Zenless Zone Zero
Mouthwashing
Игры
kiwwwwwi
Anime Artist
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!