Они и настоящее у меня уничтожили
10.04.2022, 02:20
Танос тут и рядом не стоял.
Нагаш
Нагаш, вставай
Уже шестой день первой недели, Нагаш
Вставай, Капитолий до сих пор не построен
Вообще не построен, даже Муниципалитет
Уже шестой день первой недели, Нагаш
Вставай, Капитолий до сих пор не построен
Вообще не построен, даже Муниципалитет
Уронили. Уронили, уронили горизонт,
Кое как домой вернулись и торчит из попы зонт.
Кое как домой вернулись и торчит из попы зонт.
Зонт мы вытащим, промоем, но вонизм...
Не исчезнет никогда. Евангелизм.
Не исчезнет никогда. Евангелизм.
Вокруг было темно, но что-то говорило о том, что на пасмурном небе, за тучами, скрываются звезды. Ветра не было, однако слышался слабый звук, похожий на шелест сухой листвы.
Он немного выждал — вдруг что-то произойдет? — а потом крикнул:
— Здесь, ять, есть кто-нибудь?
— ТОЛЬКО Я, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН.
Часть темноты открыла похожие на синие угольки глаза и посмотрела на него.
— Прикинь, ять, этот подонок украл мою картофелину. А ты, ять, Смерть?
— ПРОСТО СМЕРТЬ, ЕСЛИ НЕ ВОЗРАЖАЕШЬ. А ТЫ КОГО ЖДАЛ?
— Ждал? Зачем?
— ЧТОБЫ ПРИЗНАТЬ ТЕБЯ СВОИМ.
— Честно говоря, не знаю. Никогда, ять, не думал…
— И ДАЖЕ НИКОГДА НЕ ПЫТАЛСЯ ПРЕДПОЛОЖИТЬ?
— Я одно, ять, всегда знал: должна быть картофелина, тогда все будет в порядке, — повторил господин Тюльпан некогда услышанное.
Эта фраза пришла в голову вместе с четкими воспоминаниями о мертвых, увиденных с высоты двух футов и трех лет от роду. Старики что-то бубнили, старухи плакали. Лучи света пробивались сквозь высокие святые окна. Ветер завывал под дверью, а уши пытались расслышать шаги солдат. Своих, чужих — уже неважно, когда война длится так долго…
Смерть смерил тень господина Тюльпана долгим, холодным взглядом.
— ЧТО, И ВСЁ?
— Ну да.
— ПРОСТО КАРТОФЕЛИНА? А МОЖЕТ, ЧТО-ТО ЕЩЕ ДОЛЖНО БЫТЬ?
…Ветер завывал под дверью, запах масляных ламп, немного кисловатый запах свежего снега, проникающего в…
— Ну… там сожаления всякие… — пробормотал господин Тюльпан.
Он чувствовал себя потерянным в этом темном мире. И не было картофелины, за которую можно было бы ухватиться.
…Подсвечники… Они были сделаны из золота сотни лет назад… А из еды только картошка, выкопанная из-под снега, зато подсвечники из золота, а еще какая-то старуха, она сказала: «Главное — чтоб картошка была, тогда все будет хорошо…»
Он немного выждал — вдруг что-то произойдет? — а потом крикнул:
— Здесь, ять, есть кто-нибудь?
— ТОЛЬКО Я, ГОСПОДИН ТЮЛЬПАН.
Часть темноты открыла похожие на синие угольки глаза и посмотрела на него.
— Прикинь, ять, этот подонок украл мою картофелину. А ты, ять, Смерть?
— ПРОСТО СМЕРТЬ, ЕСЛИ НЕ ВОЗРАЖАЕШЬ. А ТЫ КОГО ЖДАЛ?
— Ждал? Зачем?
— ЧТОБЫ ПРИЗНАТЬ ТЕБЯ СВОИМ.
— Честно говоря, не знаю. Никогда, ять, не думал…
— И ДАЖЕ НИКОГДА НЕ ПЫТАЛСЯ ПРЕДПОЛОЖИТЬ?
— Я одно, ять, всегда знал: должна быть картофелина, тогда все будет в порядке, — повторил господин Тюльпан некогда услышанное.
Эта фраза пришла в голову вместе с четкими воспоминаниями о мертвых, увиденных с высоты двух футов и трех лет от роду. Старики что-то бубнили, старухи плакали. Лучи света пробивались сквозь высокие святые окна. Ветер завывал под дверью, а уши пытались расслышать шаги солдат. Своих, чужих — уже неважно, когда война длится так долго…
Смерть смерил тень господина Тюльпана долгим, холодным взглядом.
— ЧТО, И ВСЁ?
— Ну да.
— ПРОСТО КАРТОФЕЛИНА? А МОЖЕТ, ЧТО-ТО ЕЩЕ ДОЛЖНО БЫТЬ?
…Ветер завывал под дверью, запах масляных ламп, немного кисловатый запах свежего снега, проникающего в…
— Ну… там сожаления всякие… — пробормотал господин Тюльпан.
Он чувствовал себя потерянным в этом темном мире. И не было картофелины, за которую можно было бы ухватиться.
…Подсвечники… Они были сделаны из золота сотни лет назад… А из еды только картошка, выкопанная из-под снега, зато подсвечники из золота, а еще какая-то старуха, она сказала: «Главное — чтоб картошка была, тогда все будет хорошо…»
И ещё в Пространстве Минковского ароматных шоколадок наложили
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
