Будь день за окном или темная ночь,
Они ждут за дверью всегда.
Вцепятся крепко, чтоб уволочь
В то место, где сырость и тьма.
И будешь обглоданный где-то лежать
На дне полноводной реки...
И будут друзьями твоими с тех пор
Пиявки, бычки, окуньки.
Заброшенный дом, и вот ты сидишь
С зияющей раной в груди,
И сгинуть спокойно тебе не дадут:
Агония ждет впереди.
А может очнешься в дремучем лесу,
К распятью гвоздями прибит,
Заляпаный кровью, подумаешь вдруг:
"Куда же пропал мой язык"...
В болоте окажешься, тихо вокруг,
Лишь песни лягушки поют,
И сломаны ребра твои изнутри,
В трясине останки сгниют.
А может, в пещере средь белых костей
проснешься без рук и без ног.
Помучают, сварят, а после съедят -
Таков будет твой эпилог.
И знай, что куда б ты теперь не пошел,
Зло будет за дверью всегда,
И ловко, неспешно тебя заберет
В то место, где сырость и тьма.
Они ждут за дверью всегда.
Вцепятся крепко, чтоб уволочь
В то место, где сырость и тьма.
И будешь обглоданный где-то лежать
На дне полноводной реки...
И будут друзьями твоими с тех пор
Пиявки, бычки, окуньки.
Заброшенный дом, и вот ты сидишь
С зияющей раной в груди,
И сгинуть спокойно тебе не дадут:
Агония ждет впереди.
А может очнешься в дремучем лесу,
К распятью гвоздями прибит,
Заляпаный кровью, подумаешь вдруг:
"Куда же пропал мой язык"...
В болоте окажешься, тихо вокруг,
Лишь песни лягушки поют,
И сломаны ребра твои изнутри,
В трясине останки сгниют.
А может, в пещере средь белых костей
проснешься без рук и без ног.
Помучают, сварят, а после съедят -
Таков будет твой эпилог.
И знай, что куда б ты теперь не пошел,
Зло будет за дверью всегда,
И ловко, неспешно тебя заберет
В то место, где сырость и тьма.