Уже 11 лет я ношу в себе память об одной странной встрече. Когда мне было 17 лет, я вела довольно бестолковую жизнь с бесконечными пьянками и гулянками. Окончив школу, мы болтались, нигде не учились и не работали, поджидая, пока правительство наладит для таких оболтусов, как мы, «жизнь, как в Америке».
Однажды взяли мы ящик пива, пять килограммов мяса и пошли в одно заветное местечко пировать — я (Майя), Ольга, Оксанка, Валерка, Илюха и Игорек. Сидим хорошо, отдыхаем. Вдруг замечаем — выходит из близлежащих зарослей потрепанный дедок лет 70. Голову опустил, старая, грязная одежонка на плечах болтается — в общем, бродяга, бомж. Тут я почувствовала какое-то беспокойство. А Валера у нас, когда выпьет, очень душевным пареньком становится:
— Иди, — говорит, — отец, сюда, мы тебя сейчас угостим.
Дед с охотой подошел, пива попил, покивал, посмеялся сдержанно, стараясь не смотреть на полуголую Оксанку, и вроде бы как разморило старичка: не слышно, не видно стало. Мы про него и забыли почти. Тут мне опять стало как-то беспокойно, замутило, голова закружилась. Вдобавок, взглянув на Оксанку, я увидела ее как будто в кровоподтеках, с выбитыми зубами. Перевела взгляд на Илюху — его лицо показалось синим, распухшим. Я испугалась, и видение сразу исчезло. Я объяснила себе это жарой и количеством выпитого и постаралась отвлечься. Дед тем временем поднялся неторопливо и стал вокруг костра похаживать и как будто руки греть. Это в жару-то! Валера усмехнулся:
— Что, отец, не греют старые кости? Помирать тебе, небось, пора.
Мы все засмеялись. А дед вздохнул грустно и одновременно с досадой, и сказал:
— Пора — не пора, а только ты намного раньше меня умрешь.
— Отчего же я умру? — спросил Валерка.
— От наркоты, — произнес дедуля. Тут Валера опять заулыбался, но видно было, что ему это неприятно. Игорек, парень резкий, подскочил к деду:
— Ты чего, папаша, выступаешь? Тебя угостили, а ты баллоны катишь?
А дед головой покачал и говорит:
— Не повезло вам, ребята. Не вовремя вас мама родила. Для чего живете? Вы дети еще, а пьете, курите, землю гадите (он кивнул на бумажно-стеклянно-целлофановые последствия нашего веселья). Если людьми не станете, все умрете. Тебе вот (ткнул он пальцем в Игорька) — дороги бояться надо, тебе (показал на Илюху) — воды, тебе (показал на Ольгу) — ножа, тебе (Оксанке) — мужчины. А ты (мне) хорошую судьбу обретешь, если станешь учиться и бросишь гулять…
От этой встречи у меня остался очень неприятный осадок на душе. Никогда до этого не внимавшая поучениям, я вдруг ясно поняла, что должна изменить свою жизнь. Через несколько месяцев родители не могли нарадоваться, глядя, как я меняюсь: бросила курить и выпивать, устроилась на работу, стала учиться. С прежней компанией отношения почти не поддерживала — не было общих интересов. Через два года я поступила в МГУ на факультет психологии. А потом…
Три года спустя после встречи в лесу с интервалом в два месяца погибли Валерка и Игорек. Первый — от передозировки героина, второй пьяным сел за руль и разбился. Об этом мне доложила Ольга, занявшаяся к тому времени бизнесом.
Говорила она об их смертях как о случайности, но меня все-таки спросила:
— А ты все учишься? Умереть боишься?
Я отшутилась. Но еще через три года, встретив ее мать, я узнала, что Ольгу зарезали наемные рабочие ее же фирмы.
Еще через три года одноклассник сообщил мне об Оксанке: ревнивый муж избил ее до полусмерти, когда они вместе возвращались с какой-то вечеринки, и через неделю Оксанка умерла от травм. Прошедшим летом (в 2001 году) погиб Илюха — его распухший труп выловили из Оки. По мнению следствия (это рассказали мне родители Илюхи), он поехал в деревню к знакомым, там выпил с местными ребятами, повздорил с ними, а они убили его и бросили в реку.
В общем, все предсказанное сбылось. Объяснить себе случившееся я не могу… В одном я уверена: мне удалось избежать смерти, лишь круто изменив собственную жизнь. Но кто был тот обшарпанный дед, что приходил к нашему костру? На этот вопрос я до сих пор не знаю ответа…
ну блин((
Два месяца назад я сидел на крыше с твёрдым намерением свести счёты с жизнью. Девушка, с которой мы были вместе три года, ушла от меня. Последние полгода она мне изменяла. Хуже того, я мог от неё заразиться чем-нибудь нехорошим. Я сидел без работы, а того, что я откладывал, едва хватило бы на следующую неделю. Чтобы стало совсем хорошо, почти все друзья разъехались, а моя родня до сих пор злилась, что я решил работать, а не получать высшее образование.
Так что особенных причин дёргаться дальше я не видел. Сидел на краю крыши, болтал ногами на высоте четырнадцати этажей, а в ногах был этот задорный самоубийственный зуд, который можно ощутить, стоя на краю обрыва. Было холодно, по улице внизу время от времени катались машины… На секунду я занервничал, не грохнусь ли на чью-то машину, превратив при этом трагическое самоубийство в поступок мудака. Я посмеялся над тем, как глупо было об этом думать, и тут услышал за спиной мужской голос.
— Ты что тут делаешь?
Я обернулся, едва удержав равновесие. За мной стоял здоровяк в голубом костюме и курил сигарету. Брюнет, лицо очень бледное… Когда поднимался, я его не видел, и не помню, чтобы дверь открывалась или закрывалась… но, опять же, я тогда не об этом думал. Он вытянул в мою сторону руку и спросил:
— Прыгать собираешься?
— Ну… я это… да, наверное. А вы… вы милиционер? — спрашивать было глупо, но у него был такой властный вид, который у меня вечно ассоциируется со стражами правопорядка. Только загреметь за решетку и не хватало.
Он усмехнулся и сделал глубокую затяжку:
— Не-а, просто видом любуюсь. Тебе что, жить незачем? Нет человека, ради кого можно постараться?
Я вздохнул и вкратце обрисовал ему ситуацию. От того, что я поделился своей бедой, стало полегче, но самооценка упала ещё ниже.
Он посмеялся в ответ. Скорее даже кашлянул, но для ситуации это совсем не подходило. Он подкурил новую сигарету от окурка и кивнул мне.
— Парень, дела и вправду плохи… но давай так договоримся. Ты прыгаешь, избавляешься от всех этих бед. А я сейчас докурю и пойду вниз, подожду, пока ты не шмякнешься. Буду на месте первым, вытащу твой бумажник и в паспорте гляну, кто ты у нас есть. Потом найду всех, кто тебя любит или раньше любил, сначала их помучаю, а потом убью.
Я просто смотрел на него, думая, не привиделось ли мне всё это.
— Выкраду кого-нибудь из дома и буду пытать его или её в лесу, потом суну нож в брюхо, а тело достанется волкам. Ещё кого-нибудь застрелю в автомобиле, пусть катится в кювет и соображает, что это у него лёгкие вдруг перестали работать. Зарублю твоих близких, одноклассников и всех друзей, бывших и нынешних.
Он даже голос не повысил, говорил спокойным голосом, словно сообщал, который сейчас час.
— Д-да ты вообще чего? Так же… так нельзя, псих чёртов! — Меня трясло, и холод был совершенно ни при чём. Я смотрел на него, и у меня даже мысли не было, что он мог соврать.
— Тебе-то что за дело? Ты сдохнешь. На остальной мир тебе официально наплевать, так что не ной о том, что будет после. — Он так и смотрел на меня, без каких-либо эмоций.
Я слетел с катушек. Запрыгнул на крышу и со всех ног помчался к себе в квартиру. Вызвал милицию, сказал, что какой-то мужчина на крыше угрожал мне убийством. Когда они приехали, его уже не было. В доме его никто не знал, я его раньше не видел, и после того случая тоже не видел. В итоге умудрился ничего не подцепить и устроиться на работу (пусть и паршивую). Квартиру пришлось снять сильно поскромнее. Насчёт девушки пока не успокоился, но всё пройдёт со временем.
Временами я мысленно возвращаюсь к той ночи. Это было так странно — даже не знаю, удастся ли когда-нибудь забыть. Не знаю, врал ли он, но что-то говорит мне, что не врал. В письменном виде это выглядит так глупо, но вы бы его видели… вы бы его слышали… и у вас бы не возникло вопросов. Каким же психом надо быть, чтобы спасти человека от самоубийства таким образом? Каждый раз, когда я читаю в новостях про нераскрытое убийство, то вспоминаю тот случай.
Так что особенных причин дёргаться дальше я не видел. Сидел на краю крыши, болтал ногами на высоте четырнадцати этажей, а в ногах был этот задорный самоубийственный зуд, который можно ощутить, стоя на краю обрыва. Было холодно, по улице внизу время от времени катались машины… На секунду я занервничал, не грохнусь ли на чью-то машину, превратив при этом трагическое самоубийство в поступок мудака. Я посмеялся над тем, как глупо было об этом думать, и тут услышал за спиной мужской голос.
— Ты что тут делаешь?
Я обернулся, едва удержав равновесие. За мной стоял здоровяк в голубом костюме и курил сигарету. Брюнет, лицо очень бледное… Когда поднимался, я его не видел, и не помню, чтобы дверь открывалась или закрывалась… но, опять же, я тогда не об этом думал. Он вытянул в мою сторону руку и спросил:
— Прыгать собираешься?
— Ну… я это… да, наверное. А вы… вы милиционер? — спрашивать было глупо, но у него был такой властный вид, который у меня вечно ассоциируется со стражами правопорядка. Только загреметь за решетку и не хватало.
Он усмехнулся и сделал глубокую затяжку:
— Не-а, просто видом любуюсь. Тебе что, жить незачем? Нет человека, ради кого можно постараться?
Я вздохнул и вкратце обрисовал ему ситуацию. От того, что я поделился своей бедой, стало полегче, но самооценка упала ещё ниже.
Он посмеялся в ответ. Скорее даже кашлянул, но для ситуации это совсем не подходило. Он подкурил новую сигарету от окурка и кивнул мне.
— Парень, дела и вправду плохи… но давай так договоримся. Ты прыгаешь, избавляешься от всех этих бед. А я сейчас докурю и пойду вниз, подожду, пока ты не шмякнешься. Буду на месте первым, вытащу твой бумажник и в паспорте гляну, кто ты у нас есть. Потом найду всех, кто тебя любит или раньше любил, сначала их помучаю, а потом убью.
Я просто смотрел на него, думая, не привиделось ли мне всё это.
— Выкраду кого-нибудь из дома и буду пытать его или её в лесу, потом суну нож в брюхо, а тело достанется волкам. Ещё кого-нибудь застрелю в автомобиле, пусть катится в кювет и соображает, что это у него лёгкие вдруг перестали работать. Зарублю твоих близких, одноклассников и всех друзей, бывших и нынешних.
Он даже голос не повысил, говорил спокойным голосом, словно сообщал, который сейчас час.
— Д-да ты вообще чего? Так же… так нельзя, псих чёртов! — Меня трясло, и холод был совершенно ни при чём. Я смотрел на него, и у меня даже мысли не было, что он мог соврать.
— Тебе-то что за дело? Ты сдохнешь. На остальной мир тебе официально наплевать, так что не ной о том, что будет после. — Он так и смотрел на меня, без каких-либо эмоций.
Я слетел с катушек. Запрыгнул на крышу и со всех ног помчался к себе в квартиру. Вызвал милицию, сказал, что какой-то мужчина на крыше угрожал мне убийством. Когда они приехали, его уже не было. В доме его никто не знал, я его раньше не видел, и после того случая тоже не видел. В итоге умудрился ничего не подцепить и устроиться на работу (пусть и паршивую). Квартиру пришлось снять сильно поскромнее. Насчёт девушки пока не успокоился, но всё пройдёт со временем.
Временами я мысленно возвращаюсь к той ночи. Это было так странно — даже не знаю, удастся ли когда-нибудь забыть. Не знаю, врал ли он, но что-то говорит мне, что не врал. В письменном виде это выглядит так глупо, но вы бы его видели… вы бы его слышали… и у вас бы не возникло вопросов. Каким же психом надо быть, чтобы спасти человека от самоубийства таким образом? Каждый раз, когда я читаю в новостях про нераскрытое убийство, то вспоминаю тот случай.
Я работаю психологом в одном средней паршивости городе. Народа в нем не много, но и не мало, у каждого свои проблемы, свои неразрешенные вопросы. Многие из них обращаются ко мне за помощью, рассказывая свои истории, раскрывая свою душу. Так ко мне пришел и он. Раскрывать его имя было бы неправильным с точки зрения этики.
Впервые он пришел ко мне погожим летним днем. Изможденный мужчина лет пятидесяти. Седые волосы, сеточка морщин и тяжелые мешки под глазами. Усевшись в удобное кожаное кресло, он долго смотрел на меня, а затем начал свой рассказ:
— Прошу вас, выслушайте меня. Я знаю, вы мне не поможете, но вы сможете написать об этом, что уже немало. С детства меня мучают кошмары. Родители водили меня к психиатрам, знахарям, гадалкам — ничего не помогало. Я продолжал видеть их, жить их жизнями и... умирать их смертями. Каждую ночь, засыпая, я проживал жизнь неизвестных мне людей. Я не знаю, как объяснить, но я не был сторонним наблюдателем. Я был ими, а они — мной. И каждую ночь я умирал. Доктор, я умер тысячей разных смертей. Это очень неприятно. Однажды, когда мне было пятнадцать, я увидел во сне своего соседа. Нет, я БЫЛ своим соседом. Я подстригал лужайку возле своего дачного домика, когда дикая боль в груди заставила меня в судорогах рухнуть на землю. В глазах потемнело, и я проснулся. На следующий день я узнал, что мой сосед скончался от сердечного приступа. И так каждую ночь. Сначала я искал этих людей — они все умерли. Все. Я вижу сон — и человек умирает. Самое позднее — через неделю. Я так больше не могу, доктор, — он с мольбой в глазах посмотрел на меня.
— Я прожил тысячу жизней, — он горько усмехнулся. — Но сегодня особенный день. Я увидел во сне себя. Сегодня меня собьет машина. Грузовик. На углу, за вашим офисом. Напишите об этом, доктор. Прощайте, — с этими словами он вышел из кабинета.
Признаюсь вам, за время своей практики я слышал и более невероятные истории. Однако на этот раз меня что-то задело.
Я выскочил из кабинета, роняя ключи от машины и путаясь в стеклянных дверях. Выбежав на улицу, я увидел его. Он шел к пешеходному переходу.
— Постойте! Подождите! — выкрикнул я.
Он обернулся, приоткрыл рот, желая что-то мне ответить, когда показавшийся из-за угла фургон сбил его с ног и поволок по асфальту, оставляя позади ярко-алый след.
Я не знаю, был ли это несчастный случай, или всё было действительно предопределено, как он мне и сказал. Этот человек просил меня написать об этом, и я пишу. Я скорблю о человеке, которого видел один раз в жизни, как о лучшем друге. Не знаю, так ли это... но я видел что-то в его глазах. Что-то, кроме отчаяния загнанного зверя. Я думаю, это была жалость. Может быть, я тоже был в одном из его снов?
Впервые он пришел ко мне погожим летним днем. Изможденный мужчина лет пятидесяти. Седые волосы, сеточка морщин и тяжелые мешки под глазами. Усевшись в удобное кожаное кресло, он долго смотрел на меня, а затем начал свой рассказ:
— Прошу вас, выслушайте меня. Я знаю, вы мне не поможете, но вы сможете написать об этом, что уже немало. С детства меня мучают кошмары. Родители водили меня к психиатрам, знахарям, гадалкам — ничего не помогало. Я продолжал видеть их, жить их жизнями и... умирать их смертями. Каждую ночь, засыпая, я проживал жизнь неизвестных мне людей. Я не знаю, как объяснить, но я не был сторонним наблюдателем. Я был ими, а они — мной. И каждую ночь я умирал. Доктор, я умер тысячей разных смертей. Это очень неприятно. Однажды, когда мне было пятнадцать, я увидел во сне своего соседа. Нет, я БЫЛ своим соседом. Я подстригал лужайку возле своего дачного домика, когда дикая боль в груди заставила меня в судорогах рухнуть на землю. В глазах потемнело, и я проснулся. На следующий день я узнал, что мой сосед скончался от сердечного приступа. И так каждую ночь. Сначала я искал этих людей — они все умерли. Все. Я вижу сон — и человек умирает. Самое позднее — через неделю. Я так больше не могу, доктор, — он с мольбой в глазах посмотрел на меня.
— Я прожил тысячу жизней, — он горько усмехнулся. — Но сегодня особенный день. Я увидел во сне себя. Сегодня меня собьет машина. Грузовик. На углу, за вашим офисом. Напишите об этом, доктор. Прощайте, — с этими словами он вышел из кабинета.
Признаюсь вам, за время своей практики я слышал и более невероятные истории. Однако на этот раз меня что-то задело.
Я выскочил из кабинета, роняя ключи от машины и путаясь в стеклянных дверях. Выбежав на улицу, я увидел его. Он шел к пешеходному переходу.
— Постойте! Подождите! — выкрикнул я.
Он обернулся, приоткрыл рот, желая что-то мне ответить, когда показавшийся из-за угла фургон сбил его с ног и поволок по асфальту, оставляя позади ярко-алый след.
Я не знаю, был ли это несчастный случай, или всё было действительно предопределено, как он мне и сказал. Этот человек просил меня написать об этом, и я пишу. Я скорблю о человеке, которого видел один раз в жизни, как о лучшем друге. Не знаю, так ли это... но я видел что-то в его глазах. Что-то, кроме отчаяния загнанного зверя. Я думаю, это была жалость. Может быть, я тоже был в одном из его снов?
В мае 1972 года в Осаке (Япония), в районе Сенничимаэ, в одном здании случился пожар. Погибли 117 человек. Про это место до сих пор ходят разные страшные истории.
Однажды один человек вышел из метро в Сенничимаэ. Шел проливной дождь. Он раскрыл зонт и пошел по улице, лавируя среди плотной толпы людей, снующих туда-сюда. Почему-то человеку вдруг стало тревожно. И прохожие были какие-то странные: хотя шел дождь, ни у кого не было зонта, все молчали, лица у них были мрачные, они смотрели в одну точку.
Вдруг неподалеку остановилось такси. Водитель помахал ему рукой и крикнул:
— Иди сюда!
— Но мне не нужно такси... — запротестовал человек.
— Неважно, садись!
Настойчивость водителя и неприятная атмосфера улицы заставили человека сесть в машину — лишь бы уехать из этого места. Они поехали. Отъехав от улицы на приличное расстояние, таксист сказал:
— Я увидел, как ты идешь по пустой улице и от кого-то уворачиваешься, вот и решил, что надо тебя спасать...
Однажды один человек вышел из метро в Сенничимаэ. Шел проливной дождь. Он раскрыл зонт и пошел по улице, лавируя среди плотной толпы людей, снующих туда-сюда. Почему-то человеку вдруг стало тревожно. И прохожие были какие-то странные: хотя шел дождь, ни у кого не было зонта, все молчали, лица у них были мрачные, они смотрели в одну точку.
Вдруг неподалеку остановилось такси. Водитель помахал ему рукой и крикнул:
— Иди сюда!
— Но мне не нужно такси... — запротестовал человек.
— Неважно, садись!
Настойчивость водителя и неприятная атмосфера улицы заставили человека сесть в машину — лишь бы уехать из этого места. Они поехали. Отъехав от улицы на приличное расстояние, таксист сказал:
— Я увидел, как ты идешь по пустой улице и от кого-то уворачиваешься, вот и решил, что надо тебя спасать...
когда будет второй сезон?)))
сейссия должна уже была закончится))
Какая атмосфера .. Какие сюжеты .. Будь же проклят ты анон , за то, что узреть такую годноту , повидать мне удалось лишь дважды ..
Спасибо авторам (и коперайтеров в обиде , не оставим ! )
Море удовольствия , и острых ощущений )
Спасибо авторам (и коперайтеров в обиде , не оставим ! )
Море удовольствия , и острых ощущений )
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
Кстати, сегодня может быть добавлю еще пару историй в комментарии.