Дон Монстр


      Есть актеры, которые играют как дышат. Есть такие, про которых говорят, что они продали душу дьяволу, потому что человек так играть не может. Есть легендарные, великие, всенародно любимые, культовые. А есть Марлон Брандо. Он никому ничего не продавал, он сам — бог и дьявол актерского мастерства, красавец и чудовище в одном лице, монстр, которого все любили. Он восседает на самой вершине могучей актерской кучки, на высоте в сто тысяч Брэдов Питтов, десять тысяч Майклов Фассбендеров, тысячу Дэниелов Дэй-Льюисов. Он недосягаем и непостижим, и сегодня, в день его 90-летия, мы должны принести в жертву этому идолищу пару часов своего времени, вспомнив его лучшие работы. Иначе он разгневается и нашлет на нас страшное проклятие в виде вечного перезапуска «сумеречной» франшизы...

      Мать Брандо была актрисой, а вот отец считал эту профессию слишком гейской и был категорически против того, чтобы его единственный сын красился и вертел задницей перед публикой. Учитывая отношение детей к Брандо-старшему, мягко говоря, не склонному к проявлению отцовских чувств, Марлону стоило бы пойти в лицедеи назло папаше. Впрочем, и назло маме тоже: она крепко выпивала, и зачастую привлечь ее внимание к своей персоне, вывести из состояния алкогольного анабиоза, можно было только разыграв какую-нибудь сцену. Так и оттачивал юный Бад свое мастерство.


      «Я восхищаюсь талантом Брандо, — говорила позже его первая жена, — Но я не завидую той боли, которая создала этот талант».

      Наблюдая за «этим талантом» буквально уже во втором фильме Брандо, можно сделать вывод, что создавшей его боли было чересчур много. Магнетизм Стэнли Ковальски — этакая смесь секса, спеси и неприкрытого мужланства — просто сочится с экрана. Каждое движение Марлона, каждый поворот, взгляд, ухмылка, заставляли (и заставляют до сих пор) трепетать сердца даже самых непробиваемых на эмоции зрительниц и сгорать от лютой зависти всех без исключения актеров.



      Роль в фильме «Трамвай "Желание"» великого Элиа Казана сделала Брандо культурной иконой и принесла ему первую (из восьми) номинацию на «Оскар»...

      ...За которой последовали еще несколько отмеченных Американской киноакадемией работ. В исторической драме «Вива, Сапата!» смуглый усач-революционер поднимает крестьян на бунт. Подкрепленный четкой идеей внутренний бунтарь самого актера перестал выглядеть так соблазнительно и вызывающе по сравнению с его внутренним бунтарем по жизни и против всего на свете. Но Брандо после этого фильма закрепился в статусе мегазвезды и получил вторую номинацию на «Оскар». После была еще одна — за роль древнеримского военачальника Марка Антония в пеплуме «Юлий Цезарь» («Как будто в темной комнате открыли печную дверцу», — скажет об этой работе Брандо режиссер Джон Хьюстон), а следом за ней случился зенит карьеры Марлона — фильм «В порту».


      Сцена в автомобиле, когда Терри Маллой обличает своего брата, впоследствии будет бессчетное число раз интерпретирована во многих фильмах. Просматривая этот маленький шедевр актерского мастерства, можно физически ощутить боль Терри, с которым совесть творит ужасные вещи. Брандо феноменально сыграл превращение недалекого и мнящего себя крутым парня в нежно любящего брата. Ласковое движение руки, отодвигающей наставленный на него пистолет, произнесенное с горьким упреком «О, Чарли! Это был ты!», — эта сцена по праву считается эталоном актерской игры и даже сегодня смотрится на одном дыхании. Из одиннадцати номинаций на «Оскар» фильм выиграл восемь. Одна из статуэток, разумеется, ушла Марлону Брандо, который с этого момента перешел из статуса мегазвезды в статус официально признанного гения. 

      И этот гений моментально отодвинул на второй план всех, кому поклонялись зрители на тот момент, а для следующих поколений актеров задрал планку так, что до сих пор эту высоту никто не взял. Каждую новую звезду мужского пола, которая начинала блистать на большом экране, журналисты тут же нарекали «новым Брандо». Вообще, середина 50-х ознаменовалась для мира кино целым выводком его подражателей (Джеймс Дин, молодой Пол Ньюман и другие), а его манеру одеваться и подавать себя переняли миллионы юношей по всему миру. 30-летний нахал стал некоронованным Крестным отцом американской актерской школы кино. «Мы все — дети Брандо», — скажет через 20 лет его друг Джек Николсон.


      Во второй половине 50-х вышла «Сайонара» (пятая номинация на «Оскар»), где Брандо щеголял военной выправкой, немного неловко ухаживая за звездой японского театра. Пожалуй, комедия стала единственной областью актерства, где он не блистал, но иногда в драматических ролях Марлона все же проскальзывали нотки иронии, и ямочка на щеке на краткие мгновения превращала монстра в озорного чертенка. «Сайонара» — как раз один из таких случаев, и особенно это заметно в сцене официального знакомства майора с его возлюбленной в доме друга.


      В 1961 году Марлон Брандо первый и единственный раз в жизни попробовал себя в качестве режиссера. И сегодня, наверно, все, кто с ним тогда работал, вспоминают об этих временах с болью: идолище умудрилось достать и студию, и актеров, и Стэнли Кубрика (сначала предполагалось, что режиссером будет он). У вестерна «Одноглазые валеты» довольно интересная история, достойная отдельной статьи. Однако если оценивать его с позиции «Брандо-режиссер», следует знать вот что: фильм должен был длиться восемь часов, но и после укорачивания оного до приличных размеров осталось заметно, как скрупулезно работал Брандо над своими персонажами. Он будто собрал всех актеров и сказал им: «А сейчас вы возьмете себя в руки и начнете играть так же гениально, как я. И пока у вас не получится, домой никто не уйдет». Не то чтобы у них получилось, но видно, что все старались. Правда, впоследствии одна из актрис покончит с собой, не совладав с депрессией: не всем дано сохранить здравый рассудок после прямого контакта с божеством.


      В 1960-х Голливуд устал от Марлона Брандо и его выходок (к врожденному «делаю, что хочу»теперь добавилось «я же звезда»). Несносный характер актера заставлял режиссеров бежать от него сломя голову. Съемки задерживались, бюджеты росли, фильмы проваливались в прокате. При этом актера по-прежнему приглашали в крупные многообещающие проекты, и некоторые из его фильмов того времени все же получили положительные отзывы. 

      И все равно к концу десятилетия ленты с Брандо стали чуть ли не синонимом кассового провала, хоть и работал он с такими маститыми режиссерами, как Джон Хьюстон, Артур Пенн и Чарльз Чаплин, а также с такими звездами, как Софи Лорен, Юл Бриннер и Элизабет Тейлор. А после того, как Брандо с головой погрузился в общественно-политическую деятельность, на фильмы с его участием в отдельных регионах страны фактически было наложено эмбарго. 

      Многие критики полагали, что ему следовало возобновить свои отношения с Казаном, которые к этому времени тоже были испорчены. Но он не возобновил, а потом и вовсе заявил, что не считает приемлемым сниматься в голливудских фильмах после убийства Мартина Лютера Кинга. Брандо отправился на съемочную площадку европейской драмы «Кеймада», которая снова провалилась в прокате, но была благодушно встречена непредвзятыми критиками.


      Бытовало мнение, что Марлон Брандо не сумел справиться с навалившейся на него слишком рано и слишком резко славой. Что из-за своего характера фактически отлученный от элиты, он сам себя разъел, постепенно перешел на темную сторону, окончательно отринув все существующие в обществе условности. В то же время, он был уникальным творцом, угодившим в такую сферу, где деятельность даже самого первостатейного гения так или иначе контролируется — режиссером, продюсером, конъюнктурой рынка. И то ли отсутствие адекватного его личности контроля, то ли присутствие контроля иного рода, привило, в конце концов, этому актеру настоящее отвращение к работе. Кроме того, к этому времени он уже стал выдавать журналистам такие вещи, как: «Не могу ничего делать, когда в Индии голодают люди».


      Марлон Брандо явно был не из тех актеров, что лелеют выданные им при рождении крупицы таланта, добирая остальное трудоспособностью. Его гений был неисчерпаем, даже с учетом того, как щедро этот «красавец-чудовище» транжирил себя. Помните известную байку о пробах в «Крестный отец»? Боссы «Парамаунт» категорически отказывались брать на роль дона Корлеоне этого зазнавшегося невежду, которого и публика уже начала забывать. Что делает Марлон? Записывает свои пробы на пленку и отсылает их продюсерам. Те реагируют весьма бурно: «Браво! Гениально! Настоящий сицилиец!!! Берем. Кстати, а кто это?..». Забытый зрителями и презираемый продюсерами, он все еще оставался лучшим из лучших. 

      Движения дона скудны, голос скрипуч, и всем своим видом он говорит: «У меня столько власти, что нет нужды лишний раз демонстрировать ее». А у самого Брандо, между тем, было столько злости, что не приехал за «Оскаром» в знак протеста против дискриминации индейцев.


      Успех своего «возвращения» (на самом деле, он же никуда не уходил) Марлон подкрепил скандальным фильмом «Последнее танго в Париже» Бернардо Бертолуччи, который снова сделал его самым высокооплачиваемым актером в Голливуде и вернул любовь аудитории. Первый проект, открыто эксплуатирующий сексуальную удаль актера, был построен на эмоциях и импровизациях Брандо, которые уже постфактум переносились в сценарий. 

      Мы смотрим на Пола возле тела жены и видим маленького Бада, который все еще не простил свою маму. Сначала гневным, потом срывающимся голосом он выплевывает: «Господи, сколько же здесь гребаных цветов, дышать нечем... Такой грязной бродячей свиньи, как ты, не сыскать в целом свете! А знаешь почему? Потому что ты врала... Прости, не хочу я видеть всей этой чертовой мазни у тебя на лице. Ты же никогда не красилась всей этой херней [отрывает ей накладные ресницы, стирает грим]...». Одновременно мы видим старого толстого Брандо, который будто и самого себя ненавидит, и от этого неприятия себя начнет много есть, и умрет от осложнений, вызванных ожирением. Но в 1972-м этот монолог выглядел почти как крик о помощи...


      Потом были седые пакли и рыхлые бока в «Излучине Миссури», где культурная икона вдоволь порезвилась над своей же иконностью, представ перед зрителем этаким шутом-маньяком. Сцена, где Брандо, лежа в пенистой ванне, надувает губки, — как издевка над всем, чем он было до этого. 

      И одним из самых громких завершающих аккордов карьеры Марлона стал этот его страшный своим заразительным помешательством «Хоррор, хоррор» в фильме «Апокалипсис сегодня» — вводящий в ступор, заставляющий стынуть в жилах кровь прекрасный и жуткий монолог.


      Ему не было равных не только в кино. Имея довольно специфический вкус на женщин, он так и не смог найти ту единственную, с которой делил бы не одну лишь постель, но и дышал в унисон — чтобы одно сердце на двоих и раствориться, оставив весь «хоррор» за порогом дома. Ему не с кем было тягаться и некому положить голову на колени. Так Марлон Брандо и остался нерасколдованным. Монстр, которого мы не забудем.