Жила-была богатая молодая данмерка Фридевесса, она была очень жестока: охотилась на рабов для развлечения, запускала даэдротов в комнаты к гостям во время оргий и топила новорожденных никс-гончих. Но никто не смел ей перечить, так как ее дом был очень влиятелен. Никто... кроме ее дальнего родственника эшлендера Вилилама, еще более дальнего по нравственным своим качествам, чем по крови. Он не боялся открыто выступать против действий кузины и всегда резко и прямо отзывался о ее дурных делах. Однажды Фридевесса не выдержала и решила отомстить Вилиламу. Главным увлечением молодого эшлендера были гуары. Он держал множество великолепных животных в большом крытом хитиновом стойле в пепельных землях. И вот как-то ночью Фридевесса подослала своих людей, чтобы поджеч стойло. Заметив пламя эшлендеры бросились отвязывать гуаров и выпускать их наружу, но пламя уже полностью захватило дальний угол загона. Бесстрашный Вилилам бросился туда - он не мог смотреть, как бьются и умирают в огне его гуары.
и что, это конец истории, проклятый бард?
24.01.2014, 11:06
что дальше то было?
Благодарю вас.
Всё текст ест, обрезать не стал в конце название книги
Жила-была богатая молодая данмерка Фридевесса, она была очень жестока: охотилась на рабов для развлечения, запускала даэдротов в комнаты к гостям во время оргий и топила новорожденных никс-гончих. Все потакали ее капризам: не только ее порочные друзья, но и те многие, кто боялся ее. Все, кроме ее дальнего родственника эшлендера Вилилама, еще более дальнего по нравственным своим качествам, чем по крови. Лагерь племени Вилилама располагался в Грейзленде на берегах Моря призраков. Фридевесса изредка встречала Вилилама на охоте, а иной раз подходила совсем близко к границам его лагеря. Она рассказывала ему о своих злодеяниях с выражением непринужденной простоты, скрывая тем самым досаду от того, что ей приходилось начинать разговор первой, а он так же непринужденно, хотя и с эшлендским акцентом, осуждал ее поступки. Если же с ней были друзья, она просто высмеивала дикарский образ жизни родича и его племени, иногда они вихрем проносились по лагерю, сбивая юрты и очаги. Но не открытое и бесстрашное порицание со стороны эшлендеров больше всего раздражало Фридевессу и заставляло ее без конца посещать кузена, а то, что не смотря на все усилия, она не могла проникнуться к Вилиламу беспросветной ненавистью. Обычно это давалось ей очень легко.
Однажды Фридевесса не выдержала и решила отомстить Вилиламу. Главным увлечением молодого эшлендера были гуары. Он держал множество великолепных животных в большом крытом хитиновом стойле. И вот как-то ночью Фридевесса подослала своих людей, чтобы поджечь стойло. Заметив пламя эшлендеры бросились отвязывать гуаров и выпускать их наружу, но пожар уже полностью захватил дальний угол загона. Бесстрашный Вилилам бросился туда - он не мог смотреть, как бьются и умирают в огне его гуары. Через несколько часов магический огонь утих: потрескивали обугленные искореженные панцири стен загона; те гуары, что были спасены, понемногу приходили в себя и зализывали раны; кости их менее удачливых собратьев медленно тлели в руинах. Храбрый Вилилам так и не вышел из огня, другие эшлендеры его племени мрачно и безмолвно взирали на пепелище, их последние надежды таяли - гулахан погиб.
Фридевесса стояла на балконе башни своего замка близ Воса и вглядывалась в рассеивающийся над землями эшлендеров дым. С предвкушением она представляла убитое горем лицо кузена. Вдали прорычал дикий кагути и показались два всадника, подул ветер, неся с собой хитиновый пепел. Фридевесса уже собиралась спуститься вниз и обсудить победу с друзьями, но ее взгляд привлек старый гобелен, на нем был изображен воин-чимер верхом на гуаре со странным красноватым оттенком кожи, как говорили в Доме этот воин - давний предок их рода, через мгновение она уже легко сбегала по лестнице во двор.
Во дворе замка собралась толпа: слуги, друзья Дома и даже кажется несколько эшлендеров, все они о чем то переговаривались, окружив арку главных ворот. Оттолкнув в сторону пару старых аргониан, данмерка увидела огромного пропахшего дымом гуара. Жуткая черная шкура животного была покрыта сажей и пеплом, ноздри раздувались, а глаза горели красным огнем. Гуар метался в толпе и никого к себе не подпускал, показывая тупые длинные зубы. Эшлендеры объясняли жителям замка, что это не их гуар, и что они вообще никогда таких не видели, хотя ни у кого не было сомнения, что животное побывало в пожаре, если только не вылезло из самой Красной Горы. Многие кричали, что гуар бешеный или сошел с ума от ужаса. Фридевесса никого не слушала - все ее внимание было приковано к темно-серой, почти черной чешуе, мощным подвижным лапам и необыкновенно длинному хвосту статного, хотя и измученного ящера. Вдруг края ее серых ушей, украшенных пятнадцатью рубиновыми серьгами, в честь особого злодеяния, донеслась весть о том, что Вилилам погиб на пожаре. Данмерка чуть пошатнувшись, сделала три огромных шага, и вот уже в следующее мгновение, она сидела верхом на покорно вставшем гуаре. Все взоры обернулись к ней. Фридевесса гордо вскинула руки, демонстрируя свою власть над животным.
Шли дни, Фридевесса предпочла черного гуара всем другим ездовым животным своего владения. Рано утром она шла в загон, брала упряжь, накладывала на нее заклятие скорости и мчалась в пепельные земли. Все реже она участвовала в пирах и извращенных играх своих друзей. Приказы слугам стали более краткими и сухими, в ее тоне уже не было той издевки, от которой не раз покрывалось мурашками тело старого одноногого аргонианина, когда его заставляли лезть на крышу левитационной башни, потому что там, якобы поселилась моль. Иногда по вечерам Фридевисса, развалившись на сене, играла гуару на варллапввршыне. Сама кормила и пасла его, мыла в Море призраков, после чего, проезжая мимо лагеря эшлендеров, останавливалась вдали и подолгу смотрела на юрты, слушала звон колокольчиков. Слуги занялись дрессировкой существенно увеличившегося поголовья никс-гончих и еще пары данмерских детишек. Друзья постепенно разъезжались, потеряв своего лидера.
Фридевессу необъяснимо влекло к гуару, к быстрой езде верхом, во время остановок ей становилось очень тоскливо.
И вот в очередной раз уже по привычному обычаю Фридевесса уехала в горы на черном гуаре. Неожиданно в обыкновенно тихом Грейзленде разыгралась страшная буря, пепел застилал все вокруг, стало совсем темно. Рабыня-хаджитка обходила комнаты замка и зажигала свечи. Застигнутая ненастьем Фридевесса стала вглядываться в пепельный дождь, пытаясь разглядеть очертания замка. Вдруг она увидела слабый свет, и повернула гуара к нему. Под действием заклинания и без того быстроногий гуар быстро понесся в указанную сторону. Свет становился ярче, Фридевисса щурила глаза, потому что в них попадал пепел, еще пара пригорков и свет стал нестерпимо ярким. Это был не просто свет, но огонь! Замок был объят пламенем. Данмерка не успела и крикнуть, а может быть и не стала бы кричать, как гуар внес ее в раскаленную арку, пламя поглотило обоих. Как потом говорили между собой оставшиеся в живых рабы, хаджитка зажигала свечи в комнате хозяйки, когда вопреки здравому смыслу, язык пламени коснулся старого гобелена, не без вмешательства магии, как утверждала она. Скоро занялись занавеси, книги, стебли... Долго еще возле Воса стоял приятный запах жареных грибов.
По фильму "Три шага в бреду" (Histoires extraordinaires, 1968), который в свою очередь по рассказу Эдгара По "Метценгерштейн" ("Metzengerstein").
Жила-была богатая молодая данмерка Фридевесса, она была очень жестока: охотилась на рабов для развлечения, запускала даэдротов в комнаты к гостям во время оргий и топила новорожденных никс-гончих. Все потакали ее капризам: не только ее порочные друзья, но и те многие, кто боялся ее. Все, кроме ее дальнего родственника эшлендера Вилилама, еще более дальнего по нравственным своим качествам, чем по крови. Лагерь племени Вилилама располагался в Грейзленде на берегах Моря призраков. Фридевесса изредка встречала Вилилама на охоте, а иной раз подходила совсем близко к границам его лагеря. Она рассказывала ему о своих злодеяниях с выражением непринужденной простоты, скрывая тем самым досаду от того, что ей приходилось начинать разговор первой, а он так же непринужденно, хотя и с эшлендским акцентом, осуждал ее поступки. Если же с ней были друзья, она просто высмеивала дикарский образ жизни родича и его племени, иногда они вихрем проносились по лагерю, сбивая юрты и очаги. Но не открытое и бесстрашное порицание со стороны эшлендеров больше всего раздражало Фридевессу и заставляло ее без конца посещать кузена, а то, что не смотря на все усилия, она не могла проникнуться к Вилиламу беспросветной ненавистью. Обычно это давалось ей очень легко.
Однажды Фридевесса не выдержала и решила отомстить Вилиламу. Главным увлечением молодого эшлендера были гуары. Он держал множество великолепных животных в большом крытом хитиновом стойле. И вот как-то ночью Фридевесса подослала своих людей, чтобы поджечь стойло. Заметив пламя эшлендеры бросились отвязывать гуаров и выпускать их наружу, но пожар уже полностью захватил дальний угол загона. Бесстрашный Вилилам бросился туда - он не мог смотреть, как бьются и умирают в огне его гуары. Через несколько часов магический огонь утих: потрескивали обугленные искореженные панцири стен загона; те гуары, что были спасены, понемногу приходили в себя и зализывали раны; кости их менее удачливых собратьев медленно тлели в руинах. Храбрый Вилилам так и не вышел из огня, другие эшлендеры его племени мрачно и безмолвно взирали на пепелище, их последние надежды таяли - гулахан погиб.
Фридевесса стояла на балконе башни своего замка близ Воса и вглядывалась в рассеивающийся над землями эшлендеров дым. С предвкушением она представляла убитое горем лицо кузена. Вдали прорычал дикий кагути и показались два всадника, подул ветер, неся с собой хитиновый пепел. Фридевесса уже собиралась спуститься вниз и обсудить победу с друзьями, но ее взгляд привлек старый гобелен, на нем был изображен воин-чимер верхом на гуаре со странным красноватым оттенком кожи, как говорили в Доме этот воин - давний предок их рода, через мгновение она уже легко сбегала по лестнице во двор.
Во дворе замка собралась толпа: слуги, друзья Дома и даже кажется несколько эшлендеров, все они о чем то переговаривались, окружив арку главных ворот. Оттолкнув в сторону пару старых аргониан, данмерка увидела огромного пропахшего дымом гуара. Жуткая черная шкура животного была покрыта сажей и пеплом, ноздри раздувались, а глаза горели красным огнем. Гуар метался в толпе и никого к себе не подпускал, показывая тупые длинные зубы. Эшлендеры объясняли жителям замка, что это не их гуар, и что они вообще никогда таких не видели, хотя ни у кого не было сомнения, что животное побывало в пожаре, если только не вылезло из самой Красной Горы. Многие кричали, что гуар бешеный или сошел с ума от ужаса. Фридевесса никого не слушала - все ее внимание было приковано к темно-серой, почти черной чешуе, мощным подвижным лапам и необыкновенно длинному хвосту статного, хотя и измученного ящера. Вдруг края ее серых ушей, украшенных пятнадцатью рубиновыми серьгами, в честь особого злодеяния, донеслась весть о том, что Вилилам погиб на пожаре. Данмерка чуть пошатнувшись, сделала три огромных шага, и вот уже в следующее мгновение, она сидела верхом на покорно вставшем гуаре. Все взоры обернулись к ней. Фридевесса гордо вскинула руки, демонстрируя свою власть над животным.
Шли дни, Фридевесса предпочла черного гуара всем другим ездовым животным своего владения. Рано утром она шла в загон, брала упряжь, накладывала на нее заклятие скорости и мчалась в пепельные земли. Все реже она участвовала в пирах и извращенных играх своих друзей. Приказы слугам стали более краткими и сухими, в ее тоне уже не было той издевки, от которой не раз покрывалось мурашками тело старого одноногого аргонианина, когда его заставляли лезть на крышу левитационной башни, потому что там, якобы поселилась моль. Иногда по вечерам Фридевисса, развалившись на сене, играла гуару на варллапввршыне. Сама кормила и пасла его, мыла в Море призраков, после чего, проезжая мимо лагеря эшлендеров, останавливалась вдали и подолгу смотрела на юрты, слушала звон колокольчиков. Слуги занялись дрессировкой существенно увеличившегося поголовья никс-гончих и еще пары данмерских детишек. Друзья постепенно разъезжались, потеряв своего лидера.
Фридевессу необъяснимо влекло к гуару, к быстрой езде верхом, во время остановок ей становилось очень тоскливо.
И вот в очередной раз уже по привычному обычаю Фридевесса уехала в горы на черном гуаре. Неожиданно в обыкновенно тихом Грейзленде разыгралась страшная буря, пепел застилал все вокруг, стало совсем темно. Рабыня-хаджитка обходила комнаты замка и зажигала свечи. Застигнутая ненастьем Фридевесса стала вглядываться в пепельный дождь, пытаясь разглядеть очертания замка. Вдруг она увидела слабый свет, и повернула гуара к нему. Под действием заклинания и без того быстроногий гуар быстро понесся в указанную сторону. Свет становился ярче, Фридевисса щурила глаза, потому что в них попадал пепел, еще пара пригорков и свет стал нестерпимо ярким. Это был не просто свет, но огонь! Замок был объят пламенем. Данмерка не успела и крикнуть, а может быть и не стала бы кричать, как гуар внес ее в раскаленную арку, пламя поглотило обоих. Как потом говорили между собой оставшиеся в живых рабы, хаджитка зажигала свечи в комнате хозяйки, когда вопреки здравому смыслу, язык пламени коснулся старого гобелена, не без вмешательства магии, как утверждала она. Скоро занялись занавеси, книги, стебли... Долго еще возле Воса стоял приятный запах жареных грибов.
По фильму "Три шага в бреду" (Histoires extraordinaires, 1968), который в свою очередь по рассказу Эдгара По "Метценгерштейн" ("Metzengerstein").
норм. спасибо.
