Результаты поиска по запросу
Дополнительные фильтры
Теги:
новый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100150200300400+
Найдено: 31
Сортировка:
"O mistress mine, where are you roaming?", Edwin Austin Abbey (1852-1891)
З. Е. Серебрякова (1884-1967), "Балетная уборная. Снежинки", 1923 г.
Приветствую! Недавно старый шестилетний ноут при движении экрана начал выдавать мерцающее изображение. В чём может быть причина?
Дело вот какое. Четыре месяца не платил за ростелекомовский интернет из-за того, что компания не отключала его за долги во время пандемии. В итоге вчера, т.е. 15 июля, пришло заказное письмо от Ростелекома с просьбой оплатить долг размером около 1600 руб. до 13 июля, а иначе - суд. Естественно, я вчера же всё оплатил. Но срок-то прошёл, и теперь не знаю, какого шага ожидать со стороны Ростелекома. Прошу, развейте эту неопределённость!
Никто не знает ваятеля сего бородача? Подскажите, буду очень рад!
На остывающую землю опускаются светлые летние сумерки. Широкая тропа вьётся вдаль мимо вечнозелёных рощ, возделанных полей, низких горных кряжей. В стройных, мягко шуршащих травах слышна неумолкающая трескотня. Воздух благоухает маслами и медвяными испарениями. Женщина в шафрановом хитоне вместе с парой подруг неспешно идёт куда-то по тропе. Они болтают о всевозможной чепухе.
Через какое-то время из-за поворота показывается одинокий путник в синем плаще и мягкой широкополой шляпе, опирающийся на длинное копьё и степенно шагающий навстречу женщинам. В двух шагах друг от друга они останавливаются. Подругам предстаёт высокий осанистый старик с густой белой бородою. Одноглазый лик его выражает добродушие и снисходительность, и это сразу располагает. «Здравствуй, добрый человек. Кто ты и куда путь держишь? Не сопрел ли в шерстяном плаще?» - спрашивает его женщина. – «И ты будь здрава, девонька, благодарю. Насчёт плаща не беспокойся: я его только под вечер вытаскиваю. Сам же я буду тот, кто девять дней провисел на дереве, вот этим самым копьём пригвождённый. Давно то было, но ищу я тебя с тех пор ещё дольше», - отвечает старик. – «А зачем, дедушка?» - «Желаю быть твоим добрым советником». – «Я не против: одна голова хорошо, а две - ещё лучше. Идём с нами».
Скоро со стороны полей слышатся звуки флейт и тимпанов, громкие дикие песни – это носятся по всей округе полунагие женщины и девушки с развевающимися гривами волос и пеной у алых губ; они похожи на коров, поголовно подверженных неодолимой течке. Выглядит жутко и в то же время так привлекательно. Всё стихает также быстро, как и началось. Женщина непременно желает узнать, что же происходит, и, увидев над дальней рощей зарево от многих костров, направляет свои стопы туда, её спутники – следом.
По мере приближения подруги становятся всё беспокойней, резко и боязливо оглядываются, будто кто кличет их в сумраке, а затем вдруг - не сговариваясь, разом - хохочут, как в истерике, и пускаются в пляс, припевая:
Обглодаем божью кость
И запьём вином кровавым...
Женщина и старик оставляют беснующихся и входят в рощу, двигаясь на свет.
Когда они оказываются на поляне, - стройное, дурманящее звучание множества тимпанов, кифар, флейт и голосов, поющих гимны богу, оглушают их; костры нещадно слепят их отвыкшие глаза. Вокруг только женщины, женщины, женщины... Все они подобны встреченным ранее.
Пока пара наблюдает за этим безумным празднеством, сзади кто-то уверенно берёт женщину под руки и ведёт на другую сторону поляны, где врос в землю прямоугольный камень и застыл с вытянутыми на уровне груди руками мраморный курос. Женщина ничего не понимает, пытается вырываться, - но её держат стальной хваткой. Перед алтарём ставят на колени, наваливаются на плечи свинцом тел, вытягивают руки на камне и крепко-накрепко связывают. Всё это напоминает женщине какое-то древнее жертвоприношение, и страх, как лесной пожар, быстро охватывает её сердце, отчего оно заневоленной птицей начинает трепыхаться в груди. Над ней вдруг появляется слепая в рыбообразном капюшоне и накидке, как у шумерского Оаннеса, с мечом в крепкой длани. Она обхватывает его сверкающую бронзовую рукоять обеими руками, замахивается и с лёгкостью, присущей бывалому палачу, отсекает её руки по самый локоть. Из горла женщины рвётся крик боли, от хлещущей крови начинает мутить. В полузабытье она видит, как две женщины по приказу слепой отпиливают бронзовыми пилами предплечья статуи и приставляют к её страшным ранам. Мрамор срастается с обрубками намертво - и боль медленно, нехотя стихает, кровь перестаёт сочиться.
Теперь женщина ощущает себя тем самым богом, в честь которого и устроено это празднество. Её душа смешивается с кипящей кровью, и гипнотическая мелодия, полная первобытного неистовства и отзвуков горних миров, беспрепятственно овладевает всем её существом. От лёгкого движения узел волос рассыпается, непринуждённый хохот сыплется горохом. Женщина с ухарством, с упоением отдаётся разнузданному танцу. Постепенно вокруг неё собираются другие женщины, пляшут и беснуются с ней, безумно восхищённые воплощением своего бога.
Спустя какое-то время слепая прерывает дикие игрища и пляски, громко созывая всех к алтарю. К нему уже прижата голова связанного старика, рядом воткнуто копьё. Слепая просит мраморнорукого бога подойти к ней и на вытянутых руках протягивает ему окровавленный меч. Бог со сверкающими очами и плотоядной улыбкой принимает дар, слышит почтительное «обезглавь!» и незамедлительно исполняет ужасную просьбу. Как только бородатая голова касается земли, мрамор рассыпается в пыль, бронза звенит о камень. Женщина снова стаёт собой и, ужаснувшись содеянного, сломя голову бежит в темноту.
Она набредает на храм на краю скалы и входит внутрь. Пусто и тихо, ярко горит масло в жаровнях. Подойдя к алтарю, женщина падает на колени и начинает замаливать свой грех; по щекам бегут солёные ручьи. Как она жалка и беспомощна!
Спустя некоторое время, решив, что Бог уже доволен покаянием и простил её, она со спокойным сердцем намеревается уже выйти вон, как вдруг храм - от купола до основания - оглашается громами и молниями – это спускается ангел с ликом самой женщины. В чертах его неумолимость и твёрдость, в руках – меч огненный и голова казнённого старика. «Приими плату свою!» - восклицает трубным гласом ангел и царственно слетает к обомлевшей женщине. Дрожа и запинаясь, она оправдывается: «Помилуй мя, боже! В том идоле проклятом лукавый обитал, да через те руки мраморные в меня вселился. Он всё это, он!..» Наконец, в отчаянии вскрикивает: «Ведь я же так прилежно и чистосердечно призналась в грехе – для чего ж ты явился, посланник божий?!» Видя непоколебимую решимость ангела, женщина в страхе перед наказанием кидается из храма, но не успевает пробежать и девяти шагов, как меч со свистом усекает ей главу. Не успев коснуться пола, голова вспыхивает, подобно сухому камышу, и в мгновение ока рассыпается пеплом. Затем посланник поджигает срез головы старика и приставляет к пылающей шее тулова женщины. Огни свиваются друг с другом, втягиваются в раны и заживляют их. Женщина встаёт как ни в чём не бывало, но теперь воспринимает себя стариком. «Иди же и исполни назначенное, одноглазый», - наставляет её ангел и исчезает под куполом.
Она возвращается в жертвенную рощу, где праздник до сих пор продолжается. Стремительно подбежав к алтарю, женщина вырывает копьё, повергает наземь слепую и с холодной расчётливостью, острейшим наконечником высверливает дыру чуть выше её межбровья. Слепая истошно вопит, а затем в отверстии лба вырастает глаз. Он вдруг широко раскрывается, пронзающе вперивается в женщину, будто желая прожечь насквозь, - и всё кругом расслаивается, утончается, истаивает утренней дымкой.
Через какое-то время из-за поворота показывается одинокий путник в синем плаще и мягкой широкополой шляпе, опирающийся на длинное копьё и степенно шагающий навстречу женщинам. В двух шагах друг от друга они останавливаются. Подругам предстаёт высокий осанистый старик с густой белой бородою. Одноглазый лик его выражает добродушие и снисходительность, и это сразу располагает. «Здравствуй, добрый человек. Кто ты и куда путь держишь? Не сопрел ли в шерстяном плаще?» - спрашивает его женщина. – «И ты будь здрава, девонька, благодарю. Насчёт плаща не беспокойся: я его только под вечер вытаскиваю. Сам же я буду тот, кто девять дней провисел на дереве, вот этим самым копьём пригвождённый. Давно то было, но ищу я тебя с тех пор ещё дольше», - отвечает старик. – «А зачем, дедушка?» - «Желаю быть твоим добрым советником». – «Я не против: одна голова хорошо, а две - ещё лучше. Идём с нами».
Скоро со стороны полей слышатся звуки флейт и тимпанов, громкие дикие песни – это носятся по всей округе полунагие женщины и девушки с развевающимися гривами волос и пеной у алых губ; они похожи на коров, поголовно подверженных неодолимой течке. Выглядит жутко и в то же время так привлекательно. Всё стихает также быстро, как и началось. Женщина непременно желает узнать, что же происходит, и, увидев над дальней рощей зарево от многих костров, направляет свои стопы туда, её спутники – следом.
По мере приближения подруги становятся всё беспокойней, резко и боязливо оглядываются, будто кто кличет их в сумраке, а затем вдруг - не сговариваясь, разом - хохочут, как в истерике, и пускаются в пляс, припевая:
Обглодаем божью кость
И запьём вином кровавым...
Женщина и старик оставляют беснующихся и входят в рощу, двигаясь на свет.
Когда они оказываются на поляне, - стройное, дурманящее звучание множества тимпанов, кифар, флейт и голосов, поющих гимны богу, оглушают их; костры нещадно слепят их отвыкшие глаза. Вокруг только женщины, женщины, женщины... Все они подобны встреченным ранее.
Пока пара наблюдает за этим безумным празднеством, сзади кто-то уверенно берёт женщину под руки и ведёт на другую сторону поляны, где врос в землю прямоугольный камень и застыл с вытянутыми на уровне груди руками мраморный курос. Женщина ничего не понимает, пытается вырываться, - но её держат стальной хваткой. Перед алтарём ставят на колени, наваливаются на плечи свинцом тел, вытягивают руки на камне и крепко-накрепко связывают. Всё это напоминает женщине какое-то древнее жертвоприношение, и страх, как лесной пожар, быстро охватывает её сердце, отчего оно заневоленной птицей начинает трепыхаться в груди. Над ней вдруг появляется слепая в рыбообразном капюшоне и накидке, как у шумерского Оаннеса, с мечом в крепкой длани. Она обхватывает его сверкающую бронзовую рукоять обеими руками, замахивается и с лёгкостью, присущей бывалому палачу, отсекает её руки по самый локоть. Из горла женщины рвётся крик боли, от хлещущей крови начинает мутить. В полузабытье она видит, как две женщины по приказу слепой отпиливают бронзовыми пилами предплечья статуи и приставляют к её страшным ранам. Мрамор срастается с обрубками намертво - и боль медленно, нехотя стихает, кровь перестаёт сочиться.
Теперь женщина ощущает себя тем самым богом, в честь которого и устроено это празднество. Её душа смешивается с кипящей кровью, и гипнотическая мелодия, полная первобытного неистовства и отзвуков горних миров, беспрепятственно овладевает всем её существом. От лёгкого движения узел волос рассыпается, непринуждённый хохот сыплется горохом. Женщина с ухарством, с упоением отдаётся разнузданному танцу. Постепенно вокруг неё собираются другие женщины, пляшут и беснуются с ней, безумно восхищённые воплощением своего бога.
Спустя какое-то время слепая прерывает дикие игрища и пляски, громко созывая всех к алтарю. К нему уже прижата голова связанного старика, рядом воткнуто копьё. Слепая просит мраморнорукого бога подойти к ней и на вытянутых руках протягивает ему окровавленный меч. Бог со сверкающими очами и плотоядной улыбкой принимает дар, слышит почтительное «обезглавь!» и незамедлительно исполняет ужасную просьбу. Как только бородатая голова касается земли, мрамор рассыпается в пыль, бронза звенит о камень. Женщина снова стаёт собой и, ужаснувшись содеянного, сломя голову бежит в темноту.
Она набредает на храм на краю скалы и входит внутрь. Пусто и тихо, ярко горит масло в жаровнях. Подойдя к алтарю, женщина падает на колени и начинает замаливать свой грех; по щекам бегут солёные ручьи. Как она жалка и беспомощна!
Спустя некоторое время, решив, что Бог уже доволен покаянием и простил её, она со спокойным сердцем намеревается уже выйти вон, как вдруг храм - от купола до основания - оглашается громами и молниями – это спускается ангел с ликом самой женщины. В чертах его неумолимость и твёрдость, в руках – меч огненный и голова казнённого старика. «Приими плату свою!» - восклицает трубным гласом ангел и царственно слетает к обомлевшей женщине. Дрожа и запинаясь, она оправдывается: «Помилуй мя, боже! В том идоле проклятом лукавый обитал, да через те руки мраморные в меня вселился. Он всё это, он!..» Наконец, в отчаянии вскрикивает: «Ведь я же так прилежно и чистосердечно призналась в грехе – для чего ж ты явился, посланник божий?!» Видя непоколебимую решимость ангела, женщина в страхе перед наказанием кидается из храма, но не успевает пробежать и девяти шагов, как меч со свистом усекает ей главу. Не успев коснуться пола, голова вспыхивает, подобно сухому камышу, и в мгновение ока рассыпается пеплом. Затем посланник поджигает срез головы старика и приставляет к пылающей шее тулова женщины. Огни свиваются друг с другом, втягиваются в раны и заживляют их. Женщина встаёт как ни в чём не бывало, но теперь воспринимает себя стариком. «Иди же и исполни назначенное, одноглазый», - наставляет её ангел и исчезает под куполом.
Она возвращается в жертвенную рощу, где праздник до сих пор продолжается. Стремительно подбежав к алтарю, женщина вырывает копьё, повергает наземь слепую и с холодной расчётливостью, острейшим наконечником высверливает дыру чуть выше её межбровья. Слепая истошно вопит, а затем в отверстии лба вырастает глаз. Он вдруг широко раскрывается, пронзающе вперивается в женщину, будто желая прожечь насквозь, - и всё кругом расслаивается, утончается, истаивает утренней дымкой.
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+31 постов - )
Собираем на сервера
В этом месяце собрано $480.05 из $1360.00.
Наши любимые теги
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!