1) Каждый человек – маг в душе, но он становится магом только тогда, когда начинает меньше думать о себе и больше о других, когда работать ему становится интереснее, чем развлекаться в старинном смысле этого слова.
2) Лично я вижу в этом перст судьбы — шли по лесу и встретили программиста.
3) — Вот что, — сказал Эдик. — Так нельзя. Мы работаем, как дилетанты. Как авторы любительских писем: «Дорогие учёные. У меня который год в подполе происходит подземный стук. Объясните, пожалуйста, как он происходит».
4) «А чем вы занимаетесь?» — спросил я. «Как и вся наука, — сказал горбоносый. — Счастьем человеческим».
5) По сути, задача их сводилась к анализу кривой относительного познания в области её асимптотического приближения к абсолютной истине.
6) Вот подлость, подумал я, ведь не просто к бифштексам, а к ма-а-аленьким бифштексам.
7) В ночном воздухе отчетливо пахло ма-а-аленькими бифштексами.
8) Все мы наивные материалисты.
9) Выбегалло забегалло?
10) Саня Дрозд дошёл до буквы «И» в слове «передовую».
11) Саня Дрозд дошёл до буквы «И» в слове «передовую».
12) Всё это слишком банально, а значит далеко от истины.
13) Не советую, гражданин… Мнэ-э… Не советую. Съедят.
15) — А эта бредятина откуда?
— Изречения из «Упанишад».
— А что такое «Упанишады»?
— Не знаю…
16) От щедрот пока рубль.
17) Совершенно секретно. Перед прочтением сжечь.
18) В некотором было царстве, в некотором государстве жил-был царь, по имени…скажем, мнэ-э… Полуэкт… У него было три сына-царевича. Первый… Третий был дурак, а вот первый?
19) Дошло до меня, о великий царь, что в славном городе Багдаде жил-был портной по имени… Вот с этими именами у меня особенно отвратительно! Абу… Али… Кто-то ибн чей-то…
20) — Как вы делаете ваши чудеса?
— …- Как делаю… Обучена сызмальства, вот и делаю… Золотая Рыбка вот еще лучше делала, а все одно померла. От судьбы не уйдешь.
— От старости?
— Какое там от старости!.. Бросили в нее, служивый, глубинную бомбу.
И ее кверху брюхом пустили, и корабль какой-то подводный рядом случился, тоже потонул. Она бы и откупилась, да ведь не спросили — увидели и сразу бомбой.
21) — Нет, телевизор не могу (наколдовать). И комбайн с проигрывателем тоже не могу. Не верю я в них. Ты б чего-нить попроще: сапоги, скажем, скороходы или шапку-невидимку…
22) — Развлекались или как?
— Или как.
23) — Гражданка, уберите козла!
— Это не козел! Это наш сотрудник!
— Тогда пусть предъявит!
24) Первым в списке значился директор института Янус Полуэктович Невструев с карандашной пометкой «два экз.».
25) … из озера поднялась рука, мозолистая и своя, и в той руке серп и молот.
26) Витька коротко глянул на меня, и я присел. Шутки кончились. Витька находился в том состоянии, когда увлеченные работой маги превращают окружающих в пауков, мокриц, ящериц и других тихих животных.
27) Роман уставился на сейф и весь напрягся, но сейф был либо заговорен, либо привинчен к полу.
28) Это так называемая Железная Стена. …она разделяет два мира — Мир Гуманного Воображения и Мир Страха перед Будущим.
29) Бессмыслица — искать решение, если оно и так есть.
30) — Может быть Янус читает фантастику?
— Вслух? Попугаю?
31) Плохо читать хорошую книгу с конца, не правда ли?
32) Уби нил валес, иби нил велис.*
* - Где ты ни на что не способен, там ты не должен ничего хотеть (лат.)
Трудно быть богом. А зрителем картины "Трудно быть богом" труднее еще быть. Но, черт побери, я ждал этой картины слишком долго.
Я ждал этот фильм. После просмотра иностранной версии "Трудно быть богом", любые упоминания о работе Германа грели душу, во время ожидании фильма холодными вечерами.
Эти 3 часы просмотра были долги и тяжелы. Картина правда тяжелая. И смотреть, как мне кажется, ее нужно в несколько подходов. Слева от меня сидела девушка. Примерно после половины фильма с ее стороны начали идти странные звуки. Сначала я думал что это смех. Я удивился(на экране очень много "вкусностей и мякот" средневековья). Правда, оказалось, что все это время девушка плакала. Зачем она пришла на картину? Не знаю.
Я скажу почему она мне понравилась.
Декорации и антураж. Это того стоило. Когда ты видишь крестьян гадящих прямо на улице, людей, которых опускают в помойные ямы, сбрую лошадей, доспехи знати и стражников, лачуги и мрачные крепости - ты веришь. Вот оно, старое доброе среднековье, которое, по недалекому уму, некоторые люди воспевают. Рыцари, прекрасные дамы, поединки на мечах и прочие радости. Они здесь показаны с достатком.
Снято все хорошо, без бесконечно пошлых пафосных речей, унылых драк и остального, что стало нормой для фильмов последних 10 лет. Наверное это даже, скорее, документальный фильм, а не художественный. Фильм о том, что могло бы быть, если бы у нас не было эпохи Возрождения.
И что мне понравилось еще больше - в зале было мало людей. Не было опоздунов, чавкающих рыл, говорящих по телефону засранцев. Люди знали на что они шли. И пришло их мало.
А теперь что не понравилось.
Фильм - довольно точная экранизация книга. Но здесь есть большая проблема - фильм получился экранизацией декорация, окружения. Такое ощущение, что первостепенной задачей для Германа была как можно более точно передать атмосферу.
Я не увидел Антона - историка, землянина, человека. Я увидел здесь только дона Румату. Животного. Более сильного, лучше обученного, лучше знающего, но животного. Истинного Арканарца. Здесь Антона здесь нет, осталось только имя. Его земное происхождение выдает только попытка спасти грамотеев, брезгливость и попытка приучить всех к чистоплотности. Даже когда историки собираются вместе, то они все равно ведут себя как звери.
И больше всего не понравилось то, что при каждой сцене в помещении в кадр нарочно совались сотни не нужных и, порой, неуместных предметов. Попытка заполнить пустые диалоги огромным количеством ненужных предметов.
Диалоги здесь оказались совершенно пустые, без разборчивые, случайные. Ощущение, что люди в кадре все время ведут бессвязный непрекращаемый разговор, который словно неспокойное море, то стихает, то начинает бушевать с новой силой.
Не было сказано много того, что должно было бы быть сказанным. Да, там есть основные диалоги, "после серых всегда приходят черные", и вроде основная мысль сказано, но упущенно слишком много.