Нет, примархи конечно здоровенные но это что-то уже эребор в нем под сто метров высоты....
29.08.2020, 14:12
Ну с Магнусом еще куда бы ни шло, он и по беку всегда был здоровый, выше остальных, и ДП-Магнуса могло тзинчевой мутацией например изменить, все ж знают что тзинч=мутации и плюс колдовством он владеет и даже в способностях есть фантасмагорическая аура которая его преувеличивает заставляя врагов промахиваться и т.д. так что со скрипом но как-то можно себе представить.
Но здесь то на пикте морти размером с титан класса император!
Но здесь то на пикте морти размером с титан класса император!
Неужели?
"Всегда было два пути. Первый – скользким от крови, и он уже прошел по нему значительную часть пути. Конец всегда был виден, но оставался недосягаемым, там ждало избавление от боли и сладкий нектар возрождения.
Другой путь был усеян лезвиями, на нем ждали агония и мучения, бесконечные пытки, еще более тягостные страдания, чем те, что обрушились на его тело и разум.У этого пути не было конца, никакого забвения, только бесконечная петля ленты Мѐбиуса, вращающаяся в преисподней.
Солун Дециус был космодесантников, которые, по сравнению с миллиардами непосвященных людей Империума, считались сынами богов войны, но даже силы этих существ имели свои пределы.
Рана превратилась в ненасытную зубастую пасть, которая пожирала плоть и разрушала дух Гвардейца Смерти. Там, где чумной нож Грульгора проник сквозь доспехи и погрузился в плоть, в тело Дециуса проник вирус всех вирусов, болезнь, которая вобрала в себя все недуги человечества – как известные, так и те, с которыми людям еще только предстояло столкнуться. От нее не существовало лекарства, да и как могло быть иначе? Бактерии были выделены из живого дистиллята распада самой сильной степени. Сверхподвижный образец тройных восьмиконечных микробов разлагал любое вещество, с которым входил в контакт. Эти невидимые орудия являлись солдатами пехоты Великого Разрушителя, и каждый из них был отмечен знаком Повелителя Распада.
– Помогите мне!
Он бы выкрикнул эти слова, если бы смог совладать со сведенными судорогой челюстями, если бы смог разлепить сухие, склеенные губы, если бы его горло могло пропустить что-то, кроме густой кроваво-желчной массы. Дециус извивался на медицинском ложе, а на его теле появлялись все новые синюшные пятна омертвевшей от действия инфекции плоти. Он тянулся к стеклянным стенам руками, состоявшими из тонких ломких костей, обернутых обвисшей кожей и бессильными волокнами мышц. Существа, похожие на личинок с тремя черными глазами, сверлили плоть его туловища и кололи крошечными ядовитыми усиками. Боль была непереносимой, но каждый раз, когда Дециус воображал, что достиг апогея мучений, агония накатывала новыми вонами.
Он так жаждал смерти. Для него ничто не имело значения. Дециус так хотел умереть, что начал молиться, прокляв и похоронив Имперские Истины. У него не было иного выбора. Если нельзя обрести мир ни одним из способов в этой реальности, что ему еще остается, как не обратиться к силам потусторонним?
Из агонии родился смех. Сначала издевательский, потом постепенно смягчился, становясь нежным. Разум приглядывался к нему, прикидывал, наконец, что-то увидел в юноше, шанс усовершенствовать лишь недавно обретенное искусство: искусство переделывать людей.
Над ним воспарило сожаление. Как невыразимо жаль, что люди, которых Дециус называл своими братьями, не обращают внимания на его боль, как жестоко с их стороны оставлять его страдать и страдать, пока болезнь все глубже вгрызается в сердце. Он ведь так много им отдал, разве не правда? Сражался на их стороне. Спасал их жизни, не думая о своей. Стал самым лучшим Гвардейцем Смерти… И ради чего? Чтобы они заперли его в стеклянной клетке и наблюдали, как он медленно задыхается в испарениях своего гноя? Разве он этого заслуживает? Что он сделал плохого? Ничего! Ничего! Они бросили его! Он их за это ненавидит. Ненавидел себя!
Они сделали его слабым. Да, в этом-то все и дело. Во всей этой суматохе вокруг Гора и его махинаций Дециус позволил себе стать слабым и нерешительным! Он ни за что не пропустил бы удара Грульгора, будь его разум ясным и сосредоточенным.
Да, с обжигающей болью пришло понимание. И его ошибка, и слабость имели один и тот же источник. Он подчинился приказам Гарро. Несмотря на все свое недовольство, Солун позволил убедить себя в том, что он все еще слишком молод и неопытен, позволил себе считать, что путь Гарро лучше. Но так ли это? Нет, не так. Гарро слишком нерешителен. Его наставник утратил инстинкт убийцы. Гор… Гор! Вот воин, который знает, что такое сила. Он обладает истинным могуществом. Он привлек под свои знамена примархов, даже Мортариона! И Дециус решил, что может ему противостоять? Какое безумие им овладело?
Ты хочешь смерти? Вопрос прозвучал в голове, а боль неожиданно отступила. Или предпочтешь новую жизнь? Новую силу, полную неуязвимость? Голос, который не был голосом, омерзительно влажный, шептал в его мыслях.
– Да! – Дециус выплюнул гной и почерневшую кровь. – Да, будь они все прокляты! Я больше никогда не буду слабым! Я выбираю жизнь! Дай мне жизнь!
Мрачный смех повторился. Я так и сделаю".
"Всегда было два пути. Первый – скользким от крови, и он уже прошел по нему значительную часть пути. Конец всегда был виден, но оставался недосягаемым, там ждало избавление от боли и сладкий нектар возрождения.
Другой путь был усеян лезвиями, на нем ждали агония и мучения, бесконечные пытки, еще более тягостные страдания, чем те, что обрушились на его тело и разум.У этого пути не было конца, никакого забвения, только бесконечная петля ленты Мѐбиуса, вращающаяся в преисподней.
Солун Дециус был космодесантников, которые, по сравнению с миллиардами непосвященных людей Империума, считались сынами богов войны, но даже силы этих существ имели свои пределы.
Рана превратилась в ненасытную зубастую пасть, которая пожирала плоть и разрушала дух Гвардейца Смерти. Там, где чумной нож Грульгора проник сквозь доспехи и погрузился в плоть, в тело Дециуса проник вирус всех вирусов, болезнь, которая вобрала в себя все недуги человечества – как известные, так и те, с которыми людям еще только предстояло столкнуться. От нее не существовало лекарства, да и как могло быть иначе? Бактерии были выделены из живого дистиллята распада самой сильной степени. Сверхподвижный образец тройных восьмиконечных микробов разлагал любое вещество, с которым входил в контакт. Эти невидимые орудия являлись солдатами пехоты Великого Разрушителя, и каждый из них был отмечен знаком Повелителя Распада.
– Помогите мне!
Он бы выкрикнул эти слова, если бы смог совладать со сведенными судорогой челюстями, если бы смог разлепить сухие, склеенные губы, если бы его горло могло пропустить что-то, кроме густой кроваво-желчной массы. Дециус извивался на медицинском ложе, а на его теле появлялись все новые синюшные пятна омертвевшей от действия инфекции плоти. Он тянулся к стеклянным стенам руками, состоявшими из тонких ломких костей, обернутых обвисшей кожей и бессильными волокнами мышц. Существа, похожие на личинок с тремя черными глазами, сверлили плоть его туловища и кололи крошечными ядовитыми усиками. Боль была непереносимой, но каждый раз, когда Дециус воображал, что достиг апогея мучений, агония накатывала новыми вонами.
Он так жаждал смерти. Для него ничто не имело значения. Дециус так хотел умереть, что начал молиться, прокляв и похоронив Имперские Истины. У него не было иного выбора. Если нельзя обрести мир ни одним из способов в этой реальности, что ему еще остается, как не обратиться к силам потусторонним?
Из агонии родился смех. Сначала издевательский, потом постепенно смягчился, становясь нежным. Разум приглядывался к нему, прикидывал, наконец, что-то увидел в юноше, шанс усовершенствовать лишь недавно обретенное искусство: искусство переделывать людей.
Над ним воспарило сожаление. Как невыразимо жаль, что люди, которых Дециус называл своими братьями, не обращают внимания на его боль, как жестоко с их стороны оставлять его страдать и страдать, пока болезнь все глубже вгрызается в сердце. Он ведь так много им отдал, разве не правда? Сражался на их стороне. Спасал их жизни, не думая о своей. Стал самым лучшим Гвардейцем Смерти… И ради чего? Чтобы они заперли его в стеклянной клетке и наблюдали, как он медленно задыхается в испарениях своего гноя? Разве он этого заслуживает? Что он сделал плохого? Ничего! Ничего! Они бросили его! Он их за это ненавидит. Ненавидел себя!
Они сделали его слабым. Да, в этом-то все и дело. Во всей этой суматохе вокруг Гора и его махинаций Дециус позволил себе стать слабым и нерешительным! Он ни за что не пропустил бы удара Грульгора, будь его разум ясным и сосредоточенным.
Да, с обжигающей болью пришло понимание. И его ошибка, и слабость имели один и тот же источник. Он подчинился приказам Гарро. Несмотря на все свое недовольство, Солун позволил убедить себя в том, что он все еще слишком молод и неопытен, позволил себе считать, что путь Гарро лучше. Но так ли это? Нет, не так. Гарро слишком нерешителен. Его наставник утратил инстинкт убийцы. Гор… Гор! Вот воин, который знает, что такое сила. Он обладает истинным могуществом. Он привлек под свои знамена примархов, даже Мортариона! И Дециус решил, что может ему противостоять? Какое безумие им овладело?
Ты хочешь смерти? Вопрос прозвучал в голове, а боль неожиданно отступила. Или предпочтешь новую жизнь? Новую силу, полную неуязвимость? Голос, который не был голосом, омерзительно влажный, шептал в его мыслях.
– Да! – Дециус выплюнул гной и почерневшую кровь. – Да, будь они все прокляты! Я больше никогда не буду слабым! Я выбираю жизнь! Дай мне жизнь!
Мрачный смех повторился. Я так и сделаю".
Чтобы написать коммент, необходимо залогиниться
