Невзоров позавчера на Эхе про теракт
А. Невзоров―Я-то лучше всех понимаю, кстати говоря, и как я уже сказал, привыкайте, мир уже другим не будет, по крайней мере, при вашей жизни. И следует знать, что когда совершается подобного рода теракт, часть мира скорбит, а часть мира радуется и ликует. Причем, ликует достаточно бурно. И тот, кто не участвует в ликовании, подвергается, наверное, такому же остракизму, как те, кто не скорбит здесь. Это происходит как в реальном мире, так и в информационном, я имею в виду, с той стороны. Просто мы и от того информационного мира тоже отрезаны, это следует признать, не прятаться от этого факта. Просто надо не рисовать себе ложную картину, представляя этих террористов одиночками или какими-то отщепенцами.
Но на данный момент ситуация замкнулась, смотрите, каким интересным образом. Вот эта вся траурная истерика СМИ – это лучшая награда террористу из всех, какая только может быть, это пафосный великолепный монумент, который пострадавшая сторона воздвигает ублюдку и преступнику. Это вдохновление для его подельников и единомышленников, а вот митинги и манифестации со всей казенщиной, со всей глупостью, с согнанными толпами, и опять-таки с этим состязанием, кто наскорбит самую большую кучу, кто наскорбит самую глубокую лужу, это все тоже, скажем так, мотивация, очень хорошая мотивация террористов. Это порочный круг.
А я не знаю, как реагировать, я могу сказать про другое. Вот прежде чем говорить, как вылечить терроризм, надо попытаться его хотя бы диагностировать. И я хочу вам напомнить, что это явление до сих пор не диагностировано. В общественном мнении живет химера, живет какой-то больной ублюдок, марсианин, который наполняет рюкзачок плавленым тротилом и спускается в метро. И почему он набивает, почему спускается, что им руководит, какова мотивация – это все отрезано от понимания, это все находится за кадром, это не обсуждается. Он просто ублюдок, просто марсианин.
Но до тех пор, пока люди будут прятаться от его мотивации, никогда установить диагноза не удастся. А диагноз простой, он идет выслужиться перед своим богом, он идет по рекомендации своих фантазийных друзей, которые велят ему сделать то или сделать другое.
Как известно, размышлять на эту тему дальше опасно, да? Но опасно не потому, что есть бородатые придурки в каких-то чалмах – вот с ними как раз можно договориться, но существует, к сожалению, еще большая опасность – это законы, которые здесь в России придуманы. Дальше вот я не могу рассуждать, потому что дальше начинается закон об оскорблении чувств и его территория. Я знаю аналитиков, которые точно так же как я могли бы вычислить и предъявить приметы, скажем так, причины терроризма, они всегда религиозные. Но все эти аналитики рассуждают точно так же как я: да горите вы синим пламенем, сидите вы в обнимку со своими статьями об оскорблении каких-то чувств, и вы никогда не узнаете и не поймете того, что движет этими людьми, причину, по которой они действуют, и как с этим бороться.
Вот лечение, скажем так, без диагностики открытой и честной невозможно, и терроризм продолжится, и это тоже надо понимать. При том, что в Питере, вероятно, лучшая в стране антитеррористическая служба ФСБ, говорю это как специалист, и точно знаю – примерно, вернее, знаю, потому что меня не информируют специально – о количестве предотвращенных терактов, их тоже очень много. Но поймите, что вы делаете – вот сейчас дикарское первобытное мышление стало нормой, религиозность получила общественное одобрение и культивируется. Более того, она преподается в школах. И дело не только в радикальных исламистах, точно так же будут вести себя представители любой другой конфессии, любой другой секты, потому что в основе всякой религии лежит экстремизм и нетерпимость к иным, да?
И если мы будем говорить про этот механизм, ведь поймите, у мальчика, который набил свой рюкзачок плавленым тротилом, и у православного хоругвеносца, который пришел громить выставку, потому что предложены те идеи, которые его не устраивают, тикает один и тот же механизм, включаются одни и те же побудительные причины – он идет под гипнозом своих представлений, тех голосов невидимых друзей, которые он слышит, выполняя те указания невидимого фантазийного повелителя, которому он служит. Это первобытное религиозное мышление.
