Результаты поиска по запросу
Дополнительные фильтры
Теги:
новый тег
Автор поста
Рейтинг поста:
-∞050100150200300400+
Найдено: 145
Сортировка:
Хохлы - няши. Скидывались всем миром на войнушку, мол, денег нет, но поднажмем, любi друзi. Собранные миллионы пригодились генералам, чтобы обновить автопарки и подлатать домишки в Конче-Заспе. Да что там генералы, знакомый майор из Киевского военкомата ВНЕЗАПНО обзавелся новеньким внедорожником - гордостью немецкого автопрома. Развалили пол-региона, почти весь Донбасс в труху, но это Рашка виновата, обнесем проблемные города стеной, пусть сами там копошатся. Объявили себя жертвой военной агрессии и... Затеяли внеочередные выборы в Зраду. На которые кабинет министров Украины выделил !внимание! 957 миллионов 792,7 тысяч гривен. Согласно распоряжению кабмина, министерству финансов поручено привлечь данные средства из резервного фонда государственного бюджета. Вдумайтесь, почти МИЛЛИАРД гривен, вдруг чудесным образом отыскался в закромах родины на благое дело, на выборы! Плевать, что не проголосует Донбасс, плевать, что солдатики жрут гнилую картошку, плевать на разрушенный юго-восток, который уже какой месяц слушает о том, что денег на восстановление в казне нет, а скоро зима... Плевать. Выборы. Власть. Кормушка. Грызня. Распилы. Перемога.
Письмо к матери русского солдата
Ммм... Ну да. То Руслана у них прозрела, мол, на Донбассе тоже люди живут, оказывается, то теперь украинские "матеря" стали матерям русским письма писать. Но все равно, все равно все через жопу. Топорно, неуклюже. На коленке скроенная адовая графоманская галиматья вызывает лишь чувство неловкости за написавшего. Нет, может писатель (писатель, хахаха) и старался, подбирал обороты, раскрашивал речь подобающими эмоциями, расставлял акценты... Но, как говорил классик театра, НЕ ВЕРЮ. В каждой строчке - фальшь. За каждым словом - ложь. Но ты все равно поплачь, Оленка. Обними саму себя и поплачь, потому что вы, украинцы, допрыгались до того, что нормальный человек вам теперь и руки не подаст. Не говоря уже о каких-то объятиях.
Родная моя, мы же бабы! Давай обнимемся! Поплачем! У нас есть общее, то, что дороже всего-дети.
Здравствуй! Я не знаю, как к тебе обратиться. Ты мне не сестра, у нас нет общей родни, не подруга. Мы никогда с тобой не виделись, но я знаю тебя, и то, что ты есть. Я увидела тебя в глазах твоего сына. Нет, нет, не пугайся, с ним все нормально.
Он сидел в большой военной машине, у нас много таких ездит теперь, серьезный, сосредоточенный, на обочине дороги, ведущей от России на Мариуполь. Правда весь в пыли, чуть замученный дорогой и солнцем, и поэтому грустный, сидел, опираясь на автомат, словно ища в нем поддержку.
В этой машине были все такие, мальчишки. Одинаковые, с оттопыренными ушами, в светло-зеленой форме, с пушком над верхней губой, с уставшими, безразличными, скучающими глазами.
Они спросили у меня, где набрать воды. Я показала:
- З дороги звернете та через дві вулиці, повернете ліворуч, та за рогом буде подвір'я підприємства, у них там скважина, то ж наберете. А звідкіля ви, хлопчики?
И я утонула в его глазах. Они в один момент стали такие большие, глубокие, сначала, как бы втянули меня в себя, а потом с испугом выплеснули обратно, они потемнели то ли тревогой, то ли страхом. Но потемнели так, что я ничего не видела кроме этих глаз:
-Это Украина?!- выдохнул, даже не сказал он. Он уже знал ответ на свой вопрос, но задавал его, моля или надеясь на отрицательный ответ.
-Так, Україна,- подтвердила я.
Он молчал. Лишь чуть вздрогнули губы. Лишь глаза сверкнули отчаянием и болью. А вот душа не подчиняется военным приказам. Она крикнула. Даже не крикнула, выдохнула, прошептала, простонала. Это, как ветер в степи, вот так же стоишь в жару, вроде бы и травинка не колыхнется, и вдруг, ни откуда, раз, обдаст зноем, жаром, аж до кости.
-Мама!
И я увидела тебя. В его глазах. Ты что-то готовила возле стола, но в тот момент, когда он выдохнул «мама!», ты вздрогнула и обернулась. А по другому и не могло быть. Тебя окликнула часть твоего сердца. Твое сердце, сбилось с ритма, отозвавшись на этот клич.
«Мама!»- мы кричим, рождая на свет часть своей души, сообщая миру об исполнении своего предназначения. Плачем, когда эта частичка, сверкая глазами, и морща носик, говорит свое первое в жизни слово «Мама!», протягивая к нам ручонки. «Мама»!- мы кричим это когда больно, страшно, и темнота, цепляясь за жизнь, теряя себя, теряя любимых. «Мама»!- кричат наши дети в страхе, безпомощности, отчаянии , беде, любви, радости, победах. Слово начала и слово конца жизни-Мама!
Я смогла увидеть тебя, услышать безмолвный зов твоего мальчишки, лишь по одной причине. Я тоже мама.
Я живу в Украине, у меня дочки, но это не меняет сути, я-мама. Мама, она и в Эфиопии, мама.
Твой мальчик приехал к нам, на войну. Верее, он приехал в войну. Я не знаю, убивать или умереть самому. На войне это одно и тоже. Вряд ли напитав мою землю кровью выживет его душа.
Ты не веришь в душу, в Бога, в любовь?!-это твое право.
А что приведет твоего сына домой?-приказ командира, получившего за эту войну деньги или подчинившегося другому приказу, вряд ли. Домой ведет любовь и вера.
Скажи, я так и не поняла, вглядываясь в черты лица твоего мальчишки, за что, почему он приехал убивать нас на нашей земле? Почему он пришел обнимая автомат, а не девушку? Почему он идет по моим степям оставляя вдов, с опущенными уголками рта и потухшими глазами?
Я обидела тебя?! Я разрушила твой дом? Я разбила твое сердце, уведя у тебя любимого?-нет! Мы никогда не виделись с тобой. Тогда зачем эта война?
Знаешь, здесь степи долго звонят ночью, после боя. Живые звонят мертвым. Тоже чьи –то матери, понимаешь. Тоже звонят сыновьям. Так страшно.
У нас в Украине, есть такая птица бугай, выпь по-русски. Говорят, когда она поет свою песню, она оплакивает неупокоенные, не отпетые души, которые неприкаянные бродят по степям, ища и не находя покой.
Здесь женщины, как плакальщицы мира, как скорбная выпь, плачут, за лежащими в ковылях и полыни, скинутыми в шурфы шахт, зарытыми в траншеях. Закрываем глаза, заказываем молебень за их неупокоенные души. Мы не знаем, чьи это дети, мужья. Их приняла наша земля, остальное уже не важно.
Знаешь, как страшно стоять у обочины и смотреть, как сюда, к нам, едут вот такие одинаково стриженные мальчишки, они едут со стороны вашей границы, чуть окают, токают в разговоре, пугаются, когда узнают, что они в Украине. Жалкие, как воробышки. Это солдаты срочники. Они еще боятся убивать.
Те, у кого взгляд коршуна, высматривающего жертву-это контрактники. Им уже нравится демонстрировать свою силу и они вкусили кровь. Это видно по дрожащему кончику носа, вынюхивающему добычу, и нервному взгляду, ищущему смерть.
А еще страшнее, стоять вот так же у дороги, и видеть, как эти же машины, возвращаются назад к границе. Из их чрева, перебивая запах пыли, брезента и солярки, доносится сладкий, обволакивающий, но отталкивающий запах разлагающейся плоти. Из них кричат, те, кого везут в этих машинах. Как же они кричат. Как стонут, выхрипывая из груди остатки жизни, пропитывая придорожную, угольную пыль черный соком тлена. Умершие едут вместе с умирающими, не оставляя последним надежды.
У нас нет воды, нет дождей, мы степной засушливый район с разорванной трещинами безводия землей. Она здесь одинаково жадно впитывает и воду , и кровь.
Поэтому коричнево-алую дорожку, струящуюся за машинами, с черном отливом, свернувшихся кровяных телец, с розововатым соком сукровицы уже через пару минут не будет видно ни на асфальте, ни на пыльной грунтовке.
Земля принимает в себя и соки жизни, льющиеся редкими дождями, и соки смерти, питающие мои степи полноводной рекой. Ей все равно, что впитывать. Прах к праху.
Ты знаешь, родники здесь редкое явление. Шахты изменили русла подземных рек и увели воду с этой сверкающей антрацитовой пылью территории. За те родники, что остались, мы очень боимся. Мы часто стали видеть в степи, возле шурфов заброшенных шахт, военные машины, и замазанными землей или кровью номерами. Наши бездонные шахты, стали могильниками для безымянных солдат. Почему-то их не везут назад через границу. Их оставляют здесь. Теперь мы боимся, что разлагающаяся плоть отравит последнюю воду.
Война шагает по моей земле, очерняя и иссушая ее. И тут твой мальчишка, в этом аду. Зачем он здесь? Его ли это война?
Мне говорят, что русские солдаты защищают, русских граждан, тут в Украине. От кого? Я говорю на двух языках, на русском и украинском, вернее на смешанном, тут все так говорят. У меня до гуманитарно-военной миссии, которую решил провести обезумевший государь соседней страны было все: лето, море, отпуск, работа, мечты, дом, продукты, у детей школа и безопасность. А сейчас, твой сын с автоматом, и разруха.
Я не просила защиты, я вообще не просила вмешиваться в мою жизнь. Зачем он здесь?
Подожди, ты плачешь? Я обидела тебя? Ты мечешься в растерянности?-ты не знала, что он тут, в украинских степях, в котле ненависти и скорби? Ты не хочешь, чтобы он в меня стрелял?!
Родная моя, мы же бабы! Давай обнимемся! Поплачем! У нас есть общее, то, что дороже всего-дети.
Да уехал он, живой, воды набрал в зеленую фляжку. Даже успел умыться. Правда угольная пыль смывается тяжело, но хоть отмыл слезы с глаз. Они предательски блестели и осталяли дорожки по пыльным щекам.
И там, куда он поехал будут возле обочин стоять обычные сельские или городские бабы, матери. Дай Бог, чтобы дали воды, а не закрыли ему глаза.
Родная моя! Не мы с тобой развязали войну. Но мы обе не хотим терять детей, правда?!
Я не знаю, как остановить тех, кто идет по моей земле, обещая мне гуманную защиту смертью. Руки опускаются. Правда, не знаю! Может вместе?! Во имя детей? Твоих и моих?! И ради внуков, а? Приезжай! Не жди его или похоронку о нем. Не отдавай его войне. Приезжай! Я не хочу больше выть выпью. Я не хочу закрывать глаза, что больше не видят звезд в степи.
Скорее всего мы ровесницы, или ты чуть моложе, или чуть стараше. Опять же, не в этом суть. Мы-мамы! Этот мир наш. Мы дали ему жизнь. Кто имеет право отбирать его у нас?-никто! Приезжай!
Да, прямо вот так, в переднике, учительница, физик, строитель, врач, домохозяйка, МАМА. Мы должны биться за своих детей. Шурфы бездонны, степи бескрайни, горе бесполо, война всех в правах равняет, только скорбь множит.
Наши дети, не для войны! Понимаешь ли ты это? У нас с тобой одинаковые слезы, горькие, как полынь в моей степи и соленые, как пот твоего мальчишки, едущего в чужую войну.
Приезжай! На границу, в мои украинские города, закрой собой сына и моих детей, как горлица закрывает крыльями гнездо во время дождя. Чужих детей не бывает, помнишь? Дети не для войны.
Не говори мне о долге, чести. Долг-защищать Родину, а не разрушать чужую. Это позор. Просто ничего не говори, приезжай!
Не хочешь?! Ну, да ладно, мы все бабы, разные. Кто отмахнется от чужого горя, а кто и в горящую избу ради чужих детей.
Просто знай, если что, я, говорящая на русском языке украинка, мать украинских детей, напою твоего, говорящего на русском языке сына и даже, если придется, я оплачу его и закрою ему глаза. Чужих детей не бывает...
плач ярославны
А, ну и каментики же :)
Родная моя, мы же бабы! Давай обнимемся! Поплачем! У нас есть общее, то, что дороже всего-дети.
Здравствуй! Я не знаю, как к тебе обратиться. Ты мне не сестра, у нас нет общей родни, не подруга. Мы никогда с тобой не виделись, но я знаю тебя, и то, что ты есть. Я увидела тебя в глазах твоего сына. Нет, нет, не пугайся, с ним все нормально.
Он сидел в большой военной машине, у нас много таких ездит теперь, серьезный, сосредоточенный, на обочине дороги, ведущей от России на Мариуполь. Правда весь в пыли, чуть замученный дорогой и солнцем, и поэтому грустный, сидел, опираясь на автомат, словно ища в нем поддержку.
В этой машине были все такие, мальчишки. Одинаковые, с оттопыренными ушами, в светло-зеленой форме, с пушком над верхней губой, с уставшими, безразличными, скучающими глазами.
Они спросили у меня, где набрать воды. Я показала:
- З дороги звернете та через дві вулиці, повернете ліворуч, та за рогом буде подвір'я підприємства, у них там скважина, то ж наберете. А звідкіля ви, хлопчики?
И я утонула в его глазах. Они в один момент стали такие большие, глубокие, сначала, как бы втянули меня в себя, а потом с испугом выплеснули обратно, они потемнели то ли тревогой, то ли страхом. Но потемнели так, что я ничего не видела кроме этих глаз:
-Это Украина?!- выдохнул, даже не сказал он. Он уже знал ответ на свой вопрос, но задавал его, моля или надеясь на отрицательный ответ.
-Так, Україна,- подтвердила я.
Он молчал. Лишь чуть вздрогнули губы. Лишь глаза сверкнули отчаянием и болью. А вот душа не подчиняется военным приказам. Она крикнула. Даже не крикнула, выдохнула, прошептала, простонала. Это, как ветер в степи, вот так же стоишь в жару, вроде бы и травинка не колыхнется, и вдруг, ни откуда, раз, обдаст зноем, жаром, аж до кости.
-Мама!
И я увидела тебя. В его глазах. Ты что-то готовила возле стола, но в тот момент, когда он выдохнул «мама!», ты вздрогнула и обернулась. А по другому и не могло быть. Тебя окликнула часть твоего сердца. Твое сердце, сбилось с ритма, отозвавшись на этот клич.
«Мама!»- мы кричим, рождая на свет часть своей души, сообщая миру об исполнении своего предназначения. Плачем, когда эта частичка, сверкая глазами, и морща носик, говорит свое первое в жизни слово «Мама!», протягивая к нам ручонки. «Мама»!- мы кричим это когда больно, страшно, и темнота, цепляясь за жизнь, теряя себя, теряя любимых. «Мама»!- кричат наши дети в страхе, безпомощности, отчаянии , беде, любви, радости, победах. Слово начала и слово конца жизни-Мама!
Я смогла увидеть тебя, услышать безмолвный зов твоего мальчишки, лишь по одной причине. Я тоже мама.
Я живу в Украине, у меня дочки, но это не меняет сути, я-мама. Мама, она и в Эфиопии, мама.
Твой мальчик приехал к нам, на войну. Верее, он приехал в войну. Я не знаю, убивать или умереть самому. На войне это одно и тоже. Вряд ли напитав мою землю кровью выживет его душа.
Ты не веришь в душу, в Бога, в любовь?!-это твое право.
А что приведет твоего сына домой?-приказ командира, получившего за эту войну деньги или подчинившегося другому приказу, вряд ли. Домой ведет любовь и вера.
Скажи, я так и не поняла, вглядываясь в черты лица твоего мальчишки, за что, почему он приехал убивать нас на нашей земле? Почему он пришел обнимая автомат, а не девушку? Почему он идет по моим степям оставляя вдов, с опущенными уголками рта и потухшими глазами?
Я обидела тебя?! Я разрушила твой дом? Я разбила твое сердце, уведя у тебя любимого?-нет! Мы никогда не виделись с тобой. Тогда зачем эта война?
Знаешь, здесь степи долго звонят ночью, после боя. Живые звонят мертвым. Тоже чьи –то матери, понимаешь. Тоже звонят сыновьям. Так страшно.
У нас в Украине, есть такая птица бугай, выпь по-русски. Говорят, когда она поет свою песню, она оплакивает неупокоенные, не отпетые души, которые неприкаянные бродят по степям, ища и не находя покой.
Здесь женщины, как плакальщицы мира, как скорбная выпь, плачут, за лежащими в ковылях и полыни, скинутыми в шурфы шахт, зарытыми в траншеях. Закрываем глаза, заказываем молебень за их неупокоенные души. Мы не знаем, чьи это дети, мужья. Их приняла наша земля, остальное уже не важно.
Знаешь, как страшно стоять у обочины и смотреть, как сюда, к нам, едут вот такие одинаково стриженные мальчишки, они едут со стороны вашей границы, чуть окают, токают в разговоре, пугаются, когда узнают, что они в Украине. Жалкие, как воробышки. Это солдаты срочники. Они еще боятся убивать.
Те, у кого взгляд коршуна, высматривающего жертву-это контрактники. Им уже нравится демонстрировать свою силу и они вкусили кровь. Это видно по дрожащему кончику носа, вынюхивающему добычу, и нервному взгляду, ищущему смерть.
А еще страшнее, стоять вот так же у дороги, и видеть, как эти же машины, возвращаются назад к границе. Из их чрева, перебивая запах пыли, брезента и солярки, доносится сладкий, обволакивающий, но отталкивающий запах разлагающейся плоти. Из них кричат, те, кого везут в этих машинах. Как же они кричат. Как стонут, выхрипывая из груди остатки жизни, пропитывая придорожную, угольную пыль черный соком тлена. Умершие едут вместе с умирающими, не оставляя последним надежды.
У нас нет воды, нет дождей, мы степной засушливый район с разорванной трещинами безводия землей. Она здесь одинаково жадно впитывает и воду , и кровь.
Поэтому коричнево-алую дорожку, струящуюся за машинами, с черном отливом, свернувшихся кровяных телец, с розововатым соком сукровицы уже через пару минут не будет видно ни на асфальте, ни на пыльной грунтовке.
Земля принимает в себя и соки жизни, льющиеся редкими дождями, и соки смерти, питающие мои степи полноводной рекой. Ей все равно, что впитывать. Прах к праху.
Ты знаешь, родники здесь редкое явление. Шахты изменили русла подземных рек и увели воду с этой сверкающей антрацитовой пылью территории. За те родники, что остались, мы очень боимся. Мы часто стали видеть в степи, возле шурфов заброшенных шахт, военные машины, и замазанными землей или кровью номерами. Наши бездонные шахты, стали могильниками для безымянных солдат. Почему-то их не везут назад через границу. Их оставляют здесь. Теперь мы боимся, что разлагающаяся плоть отравит последнюю воду.
Война шагает по моей земле, очерняя и иссушая ее. И тут твой мальчишка, в этом аду. Зачем он здесь? Его ли это война?
Мне говорят, что русские солдаты защищают, русских граждан, тут в Украине. От кого? Я говорю на двух языках, на русском и украинском, вернее на смешанном, тут все так говорят. У меня до гуманитарно-военной миссии, которую решил провести обезумевший государь соседней страны было все: лето, море, отпуск, работа, мечты, дом, продукты, у детей школа и безопасность. А сейчас, твой сын с автоматом, и разруха.
Я не просила защиты, я вообще не просила вмешиваться в мою жизнь. Зачем он здесь?
Подожди, ты плачешь? Я обидела тебя? Ты мечешься в растерянности?-ты не знала, что он тут, в украинских степях, в котле ненависти и скорби? Ты не хочешь, чтобы он в меня стрелял?!
Родная моя, мы же бабы! Давай обнимемся! Поплачем! У нас есть общее, то, что дороже всего-дети.
Да уехал он, живой, воды набрал в зеленую фляжку. Даже успел умыться. Правда угольная пыль смывается тяжело, но хоть отмыл слезы с глаз. Они предательски блестели и осталяли дорожки по пыльным щекам.
И там, куда он поехал будут возле обочин стоять обычные сельские или городские бабы, матери. Дай Бог, чтобы дали воды, а не закрыли ему глаза.
Родная моя! Не мы с тобой развязали войну. Но мы обе не хотим терять детей, правда?!
Я не знаю, как остановить тех, кто идет по моей земле, обещая мне гуманную защиту смертью. Руки опускаются. Правда, не знаю! Может вместе?! Во имя детей? Твоих и моих?! И ради внуков, а? Приезжай! Не жди его или похоронку о нем. Не отдавай его войне. Приезжай! Я не хочу больше выть выпью. Я не хочу закрывать глаза, что больше не видят звезд в степи.
Скорее всего мы ровесницы, или ты чуть моложе, или чуть стараше. Опять же, не в этом суть. Мы-мамы! Этот мир наш. Мы дали ему жизнь. Кто имеет право отбирать его у нас?-никто! Приезжай!
Да, прямо вот так, в переднике, учительница, физик, строитель, врач, домохозяйка, МАМА. Мы должны биться за своих детей. Шурфы бездонны, степи бескрайни, горе бесполо, война всех в правах равняет, только скорбь множит.
Наши дети, не для войны! Понимаешь ли ты это? У нас с тобой одинаковые слезы, горькие, как полынь в моей степи и соленые, как пот твоего мальчишки, едущего в чужую войну.
Приезжай! На границу, в мои украинские города, закрой собой сына и моих детей, как горлица закрывает крыльями гнездо во время дождя. Чужих детей не бывает, помнишь? Дети не для войны.
Не говори мне о долге, чести. Долг-защищать Родину, а не разрушать чужую. Это позор. Просто ничего не говори, приезжай!
Не хочешь?! Ну, да ладно, мы все бабы, разные. Кто отмахнется от чужого горя, а кто и в горящую избу ради чужих детей.
Просто знай, если что, я, говорящая на русском языке украинка, мать украинских детей, напою твоего, говорящего на русском языке сына и даже, если придется, я оплачу его и закрою ему глаза. Чужих детей не бывает...
плач ярославны
А, ну и каментики же :)
Во время церемонии закрытия ЧМ по дзюдо, маленький Остап Шайгасумов сфотографировался с президентом РФ, 7-летнему южноуральцу удалось оказаться на VIP-трибуне ЛА «Трактор» рядом с президентом Владимиром Путиным.
Это нелепое видео сейчас активно шарится по украинскому сегменту, собирая л а й к и и р е п о с т ы
Даже в этом между ними - пропасть. Бездна.
Україна едина, уиии!
Совсем ебанулись... Но зато у ватничков есть шанс потралить и вывести Иосифа Кобзона в главные патриоты Украины, ггг
Голосовать за Иосифа Давыдыча тут
Это настолько прекрасно, что я даже не решусъ дать свою оценку этой несомненной феерии, бггг
Депутат Верховной рады от партии "Свобода" Ирина Фарион наградила своего помощника, основанной ею в прошлом году, студенческой премией имени Степана Бандеры. Так, первыми лауреатами почетной премии в этом году оказались Василий Молдаван - соорганизатор львовского Євромайдану и помощник Ирины Фарион, юный член партии "Свобода" Андрей Витрикуш. Денежная премия, которая добавлялась к почетной награды, составляет семь тысяч гривен. Чтобы принять участие в конкурсном отборе и получить эту премию, студентам нужно было выполнить несколько главных условий. "Еще в прошлом году я разработала положение этой премии. Оно предусматривает соответствующие условия. А именно: активное националистическое участие и высокая успешность в обучении", - отметила инициатор премии Ирина Фарион. Основной задачей студента-лауреата, кроме высоких успехов в учебе, было еще и написание эссе о Степане Бандере. Но нынешнему победителю, по его словам, удалось этой задачи избежать благодаря его активной гражданской позиции и высокой успеваемости в учебе. Преподаватели парня заметили, что помнят юного "свободовца", но в его группе были и более сильные в учебе студенты. Удивило также то, что на момент внесения претендентов на студенческую премию, Василий Молдован уже защитил диплом и формально студентом уже не был. Парень рассказал, что все деньги премии он перечислил бойцам в зону АТО.
Галицайские униаты вновь возжигают. На похоронах карателя из "Правого сектора", который прикатил в гробу из Новороссии, греко-католик Николай Зализняк ВНЕЗАПНО заявил: «Пускай не тешутся враги! За каждого из наших лягут их десятки!» Затем уверил пейзан, что украинская землица готова принять в себя тысячи ворогов-ордынцев из Москвы ну а закончил так, что даже странно, отчего это главный ньюсмейкер мероприятия, т.е. дохлый херой, не выскочил из гроба с криком "сало уронили", например. В общем, феерия и одновременно дно. Как и все, что связано нынче с украшкой, впрочем.
Удивительно скроен межушный ганглий креакла-либераста. Он похож на сломанный калейдоскоп. Вместо четкого узора, который складывается из хаотично насыпанных стеклышек, наоборот, еще большая мешанина и дистрой, сколько не тряси. Вот есть, к примеру, журналист Кашын. И есть музыкант Александр Ф. Скляр. Что между ними общего? Да ничего. Только Скляру уже никому и ничего не нужно доказывать - он величина, а Кашын, как та лягушка, все бьет лапками, барахтаясь в говне, периодически всплывая на поверхность из зловонного небытия. Какбе напоминает о себе: ребят, я Кашын, я все еще тут, борюсь, порицаю и обличаю (дайте грант)! В этот раз, Какашын ВНЕЗАПНО решил доебаться до Скляра и раскрыть тупорылым ватникам глаза. Причиной стало выступление Александра Феликсовича на "Кубане", где он спел нетленку Цоюшки и посвятил ее защитникам Новороссии. Вот, собственно, сабж:
Ну спел и спел. Однако либеральный мозг интерпретировал выступление по-своему. Причем настолько дико, что оправданием этому может послужить лишь очередной, прилетевший в кашынское ебало кулак. Но так как ни один креакл, включая самого дурналиста, об этом не упомянул ни в одном из уютных бложыков, речь идет не о последствиях сотрясения мозговой жижи, а о хроническом недуге... Короче, по следам выступления, появляется статья:
Ну спел и спел. Однако либеральный мозг интерпретировал выступление по-своему. Причем настолько дико, что оправданием этому может послужить лишь очередной, прилетевший в кашынское ебало кулак. Но так как ни один креакл, включая самого дурналиста, об этом не упомянул ни в одном из уютных бложыков, речь идет не о последствиях сотрясения мозговой жижи, а о хроническом недуге... Короче, по следам выступления, появляется статья:
Если бы кто-то из российских музыкантов выступил в поддержку «тех ребят, которые делают большое и нужное дело в Новороссии», хотя бы в мае, это выглядело бы таким же актом сервильности, как и заявления многих звезд шоу-бизнеса на тему «Крым наш». Собственно, на первый взгляд выступление Александра Ф. Скляра на фестивале в Краснодарском крае так и выглядит, и украинская аудитория социальных сетей уже поспешила записать Скляра в ватники. Спешить, однако, не стоит; на самом деле российская рок-сцена не знала более изящного и при этом более отчаянного политического высказывания со времен, пожалуй, знаменитого фестиваля «Русский прорыв», на котором Егор Летов пел «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди» (тоже, кстати, представьте, как звучала бы эта песня, если бы Летов спел ее в 1982 году, но он спел в 1994-м, совсем другое дело).
Так вот, Скляр. Все его выступление – две короткие реплики и между ними песня. Реплика первая: «Эту песню вы все хорошо знаете. Я хочу посвятить ее тем ребятам, которые сейчас делают большое и нужное дело в Новороссии». О каком деле идет речь? Через несколько часов после выступления Скляра, так получилось, я вступил в забавную переписку с сотрудником компании «Ренова» Маратом Башировым, до последнего времени работавшим премьер-министром самопровозглашенной Луганской республики. В этой республике произошел ряд кадровых перестановок. Ее основатель Валерий Болотов «по состоянию здоровья» подал в отставку, и в связи с этой отставкой премьер-министром был назначен военный министр ЛНР 50-летний Игорь Плотницкий.
В этой формуле есть какой-то логический изъян: премьером Болотов не был, премьером был Баширов, но почему-то из отставки Болотова последовало назначение Плотницкого именно премьером. Куда же делся Баширов? Я спросил его об этом прямо в Facebook, и он мне ответил, что такова формальность: ушел глава республики, вместе с ним ушло и правительство. Хорошо, пусть будет формальность, но где же сам Баширов? Я спросил его и об этом, и он ответил мне, что (цитата) «это не главный вопрос», а главный вопрос – «когда перестанут гибнуть простые жители Луганска». Чуть позже, уже в разговоре не со мной, бывший премьер ЛНР уточнил, что он «в М. (вероятно, в Москве. – О.К.)», а в «Л. (скорее всего, в Луганске. – О.К.) остались коллеги, некоторые уже навсегда». Иными словами, человек, до сих пор бывший премьер-министром ЛНР, неохотно, но все же признался, что бежал из Луганска. Как там говорил Скляр? «Большое и нужное дело».
В этой формуле есть какой-то логический изъян: премьером Болотов не был, премьером был Баширов, но почему-то из отставки Болотова последовало назначение Плотницкого именно премьером. Куда же делся Баширов? Я спросил его об этом прямо в Facebook, и он мне ответил, что такова формальность: ушел глава республики, вместе с ним ушло и правительство. Хорошо, пусть будет формальность, но где же сам Баширов? Я спросил его и об этом, и он ответил мне, что (цитата) «это не главный вопрос», а главный вопрос – «когда перестанут гибнуть простые жители Луганска». Чуть позже, уже в разговоре не со мной, бывший премьер ЛНР уточнил, что он «в М. (вероятно, в Москве. – О.К.)», а в «Л. (скорее всего, в Луганске. – О.К.) остались коллеги, некоторые уже навсегда». Иными словами, человек, до сих пор бывший премьер-министром ЛНР, неохотно, но все же признался, что бежал из Луганска. Как там говорил Скляр? «Большое и нужное дело».
Может быть, я преувеличиваю и Скляр все-таки имел в виду войну за Новороссию? Тогда давайте обратим внимание на песню, которую он посвятил «ребятам». Певцы, которые желают кому-то победы в войне, обычно посвящают им боевые духоподъемные песни наподобие «Взвейтесь, соколы, орлами». Что же спел Скляр? Скляр спел песню Виктора Цоя «Мама, мы все тяжело больны». Боевая песня, да? «Но вместо крови в жилах застыл яд, медленный яд. Разрушенный мир, разбитые лбы, разломанный надвое хлеб», – с этим можно идти куда угодно, но только не в атаку, и я не сомневаюсь, что Скляр именно это и имел в виду – война проиграна.
Слово «Новороссия», которое до этой весны было про Екатерину и Потемкина, про Одессу и Асканию-Нову, про причерноморские степи и черноморские пляжи, теперь поменяло свое значение. В страну прошлого билеты не продаются, и Новороссия теперь – это несколько вооруженных анклавов в депрессивном Донбассе, это глуповатый депутат Царев с перевернутой «имперкой», это грязная война, которую украинцы называют гибридной, а учебники военной истории – гражданской, но в любом случае этой войны не было бы, если бы Кремль после присоединения Крыма не дал Донбассу некоторое количество авансов и еще большее количество автоматов и прочего вооружения. Вооружение стреляло хорошо, Донбасс превратился во что-то вроде старой Чечни, а Владимир Путин (который тоже когда-то произносил вслух слово «Новороссия») ищет теперь встречи с Петром Порошенко – о чем, интересно, они будут договариваться?
О чем – в общем, понятно, и недаром московские конспирологи отреагировали на инцидент с украинским флагом над московской высоткой так, что это «партия мира» в Кремле отметила таким образом победу над «партией войны». Мировая пресса, пошумев положенное количество дней, больше не записывает Путина в террористы и не делает из него нового Каддафи. Передача народных республик в руки местных, то есть людей, за каждым из которых маячит если не Ренат Ахметов, то как минимум Виктор Медведчук, выглядит очевидным доказательством, что от той «Новороссии», о которой в апреле мечтательно говорил Путин, осталась только совсем не амбициозная идея поспособствовать возвращению Донбасса в довоенное положение, когда хозяевами региона были не вполне лояльные Киеву, но не подвергающие сомнению украинскую государственность олигархи. Люди, которые погибли в эти месяцы и продолжают погибать теперь, – за что они отдали свои жизни? Да вот за это, то есть если совсем грубо, ни за что. Собственно, такие выводы и делают войну, гибридную или гражданскую, грязной. Такой она, видимо, и останется.
Закончив песню, Скляр сказал: «Русские своих не бросают». Вы что, не поняли, что он издевается?!
На каждом этапе этой войны самым интересным вопросом с точки зрения российского наблюдателя был, конечно, вопрос о том, как изменится после этой войны Россия. Разговоров было много, но правильный ответ, скорее всего, окажется самым неприятным: никак. Не посылается чудо тем, кто не силится ему навстречу. Плановое удушение гражданских свобод, продолжающееся в нынешнем виде с весны 2012 года, идет строго по графику, без задержек и опережений. Вынесены новые приговоры по «болотному делу». Прохоров продает РБК. Закрыли «Макдоналдс» на Пушкинской. На всякий случай еще раз высмеяли Медведева, взломав его твиттер. Статусные либеральные интеллигенты заученно говорят, что им стыдно. Менее статусные пытаются выяснить, что изменилось после Донбасса, но не приходят ни к каким выводам, кроме совсем анекдотических («Донбасс поссорил либералов с националистами», – ага, как будто до Донбасса их было не вырвать из объятий друг друга). Партия Лимонова отказалась от лозунга «Россия без Путина». Александра Дугина впервые за двадцать лет стали цитировать всерьез. Что еще? Ах да, Крым. Он наш. Наш примерно в той же степени, в какой вся остальная Россия, – то есть крайне условно и символически: власть никак не зависит от избирателей, расходование государственных денег происходит без участия рядовых налогоплательщиков, суды и правоохранительная система существуют совсем не для того, чтобы защищать граждан, то есть путинское корпоративистское государство по итогам кризиса осталось точно таким же, каким оно было полгода назад.
Самый печальный итог «русской весны» – сотни погибших, а на втором месте вот это: все осталось по-прежнему и, видимо, будет оставаться еще долго.
Эээ... Первая мысль после прочтения: что это было, Бэрримор? Вторая - аааааа, подайте сюда Кашына, я таки набью ему ебало! Третья - да ну, лучше поржать и забыть, потому что фу, блять, мерзость. Тем более, сам Александр Феликсович прямо сказал:
Новороссия отстаивает право на то, чтобы быть территорией самодостаточной. Они ощущают себя не в русле того, что сейчас происходит на Украине вообще. Они рассматривают поход на их территорию как посягательство на их суверенную целостность — на их дух, на их культуру, на их язык. Я — русский человек, и, соответственно, я стою за русскую Новороссию. Я стою за Новороссию, в которой сражаются и погибают русские люди. Причем не только те, которых мы называем ополченцами, но еще и совершенно мирные граждане, которые оказываются под раздачей. Счет идет на тысячи. И это настоящая война.
Вот такая вот музыка. Такая, блин, вечная молодость (с)
Эээ... Первая мысль после прочтения: что это было, Бэрримор? Вторая - аааааа, подайте сюда Кашына, я таки набью ему ебало! Третья - да ну, лучше поржать и забыть, потому что фу, блять, мерзость. Тем более, сам Александр Феликсович прямо сказал:
Новороссия отстаивает право на то, чтобы быть территорией самодостаточной. Они ощущают себя не в русле того, что сейчас происходит на Украине вообще. Они рассматривают поход на их территорию как посягательство на их суверенную целостность — на их дух, на их культуру, на их язык. Я — русский человек, и, соответственно, я стою за русскую Новороссию. Я стою за Новороссию, в которой сражаются и погибают русские люди. Причем не только те, которых мы называем ополченцами, но еще и совершенно мирные граждане, которые оказываются под раздачей. Счет идет на тысячи. И это настоящая война.
Вот такая вот музыка. Такая, блин, вечная молодость (с)
Здесь мы собираем самые интересные картинки, арты, комиксы, мемасики по теме (+145 постов - )
Наши любимые теги
kurokimoko
Anime Artist
BasedBinkie
artist
Cycle Circle
artist
Tea Patriarch
Anime Artist
Chivalry Starved
Комиксы
EGS халява
Epic Games Store
331ab31
Anime Artist
Wapaper
artist
Топ комментов
А бывает, комменты лучше постов. Смотрим топ тредов и вникаем!