Однажды утром я обнаружил, что прекрасный самец петушка, который жил в пятилитровой банке на холодильнике, заболел. Полгода назад он был куплен невзрачным чеграшом по случаю, и моё семейство встретило очередного новичка с холодным безразличием. Однако со временем петушок отрастил огромные плавники, налился глубоким красным цветом и заслужил уважение и почтение всей семьи за исполнение несложных трюков. Он с удовольствием гонялся за карандашом, ел специально пойманных комаров и бычился перед осколком зеркала. А теперь рыбка неподвижно висела у поверхности, вся покрытая белёсым налётом. Плавники слиплись, из анального отверстия свисала какая-то нитевидная сопля. Мне было около восьми лет, проблему я видел, но решить не мог.
В отчаянии я побежал к железной дороге, где на спорной территории толпились разнокалиберные голубятни. Единственным шансом спасения петушка был Валера, развязный подросток лет четырнадцати, с которым я познакомился на берегу канавы за ловлей циклопа. Валериной страстью были голуби, а не рыбы. Циклопов его заставлял ловить отец, который занимался разведением голубого неона. Валериного отца я тогда ещё не знал, а Валеру знал. И очень надеялся, что его знания всяко глубже, чем мои.
Валера был на месте, в компании завзятых голубятников урковатого вида. Задрав головы, они наблюдали несуразные кувырки турманов. Странная порода, специально выведенная на радость ленивым соколам. С большим трудом мне удалось уговорить Валеру пойти со мной и произвести осмотр больного.
"На болоте у пожарки циклопа ловил?"
"Да. Как ты узнал?"
"Там бычок есть, нельзя ловить. Вишь — трипер подцепил."
Я не знал значения слова «трипер», но звучало жутко.
"Чего делать? Чем лечить? У меня синька есть... И соль."
"Не поможет. Тут бицилин-5 нужен."
"Ёлы-палы... Где ж его взять?"
"В аптеке, где ж ещё!"
Валера допил кефир и заскучал.
"Пива точно нет?"
"Точно."
"Пойду я тогда."
Меня осенила страшная догадка — вдруг заболел не только петушок, но и остальные рыбы? Я же всех кормил со злополучного болота...
"Валер, будь другом — глянь остальные мои аквариумы. Не заразил я всех рыб?"
По пути в мою с братом комнату Валера ещё раз заметил, что живём мы небогато. Наверное он был прав. Как ещё могла жить семья инженеров? Рыбы на взгляд эксперта оказались здоровы. Но дополнительно я получил неожиданный и очень дельный совет. Пару месяцев назад у отца на работе помер технолог, который держал в курилке аквариум. Аквариум отец забрать не разрешил, но зато мне достался изумительный в своём техническом великолепии терморегулятор РТА-3 в комплекте с 30-ваттным обогревателем. Единственным, но существенным минусом агрегата оказался вдрызг ржавый от старости стержень термоэлемента. Валера вяло указал на него пальцем и сказал:
"Высуши, и надень на него гандон. Ржаветь не будет. У отца на всех регуляторах стоит."
Что такое «гандон», я тоже не знал. Но мой наставник предвосхитил вопрос, добавив:
"Купишь там же, в аптеке. Бери пару штук, они рвуться легко."
И ушёл. Зато вернулась с прогулки по магазинам бабушка.
- Ба, не богата гандонами? - поинтересовался я с порога. Бабушка вытаращилась на меня. Ну глуховата стала, возраст. Я махнул рукой и побежал в детскую искать деньги. Собственно, искать было нечего... Скрипя сердцем, вскрыл свой НЗ — трёхрублёвую бумажку, подаренную глуховатой, но любящей бабушкой на окончание второго класса. И бросился в аптеку.
Ты куда, дурень?! - крикнула вслед бабушка.
"В аптеку, у меня петушок заболел!"
В безлюдной аптеке меня встретила Валя, девушка из моего же подъезда, но со второго этажа. У меня прям на душе легче стало, всё-таки, со знакомым человеком легче объясниться. Валя приветливо улыбнулась.
"Чего тебе, аскорбинки?"
"Мне бицилину-5 и пару гандонов."
Я страшно переживал, что забыл уточнить у Валеры, можно ли купить какой-нибудь другой бицилин, если вдруг не окажется именно пятого. Очевидно, что Валя прочитала это беспокойство, и улыбка сползла с её милого лица.
"Чего? Гандонов?!"
"Да. Пару штук."
"Ты кидаться ими будешь?"
Я искренне удивился — зачем же разбрасывать покупки, тем более такие ценные?
"Не буду я ничем кидаться. Я их на стержень натяну."
Валя нахмурила брови.
"Это шутки такие? На какой ещё стержень?"
"Какие шутки, он сгнил уже почти. РТА-3."
"Чего три?"
"РТА. РТА-3. У валеркиного отца вон на всех стоит."
"Иди отсюда."
"Как это — иди? Мне ещё бицилин-5 надо. Есть?"
Валя оглянулась: «Тамара Иванна, подойдите пожалуйста. Я ничего не понимаю, чего он такое бормочет.» Окошко заполнило лицо Тамары Ивановны. С ней я был незнаком, поэтому вежливо поздоровался. Но она просто смотрела на меня сверху вниз.
"Тебе чего?"
Я понял, что простая покупка затягивается и с наскоку тут ничего не объяснишь, поэтому начал с другой стороны.
"У меня петушок заболел. Слипся весь, скукожился... мне бы бицилину... пятого..."
"Доктору показывал? Или маме?"
"Нет, только Валере-голубятнику. Он сказал, что это трипер. Надо лечить бицилином."
Лицо Тамары Ивановны побагровело, и начало напоминать оттенком дорсальный плавник моего петуха в лучшие времена. Но тётя не выглядела рассерженной, а какой-то ошалелой. Голос у неё стал тоненьким.
"Что ты такое говоришь то, мальчик? Выделения есть?"
Я обрадовался первому вопросу по существу.
"Да, прозрачная слизь какая-то. Как сопли, только тоненькая!"
Багровая Тамара Ивановна шумно выдохнула и выпрямилась. За её спиной я увидел бледнющую Валентину с огромными глазами и прижатыми к груди руками. «Тёть Том, чего с ним делать то будем?» Я проникся глубоким уважением к таким понимающим женщинам. Мои домашние никогда не проявляли должного интереса ни к аквариумам, ни к его обитателям. И уж конечно, никто из них не стал бы так искренне и глубоко переживать за судьбу больной рыбки малознакомого человека.
"В милицию надо звонить... Я не знаю... Или в скорую? Куда? Может, он врёт всё, или подучил его дурак какой..." - Тамара Ивановна сдвинула брови, без предупреждения хлопнула рукой по прилавку и заорала: "А ну, показывай!"
Я прям чуть не описался от неожиданности, честное слово. Может быть, она усомнилась в моей платёжеспособности? Я протянул ей смятую трёшку. Всё, что мог показать.
"Чего ты мне суёшь тут! Петушка показывай!"
На меня очень редко кричали взрослые. Ну то есть кричала, конечно, воспитательница в детском саду, когда у меня расползись тритоны, или когда я перенёс в группу муравейник. Но тогда вроде по делу кричала... Да и то почти родной человек был... А эта страшная такая, толстая, красная. Сейчас я бы не стал из-за этого плакать, а тогда не удержался...
"Как же я его покажу?! Он дома, в банке плавает... На холодильнике..."
Видимо, Тамара Ивановна представила себе петушка в банке, и от чего то эта картина едва не лишила её чувств. Она даже осела за стойкой. Один глаз прищурился, рот приоткрылся и как-то задрожал, что ли... Тётка-то — сумасшедшая, как я сразу не разглядел?!!
Я понял, что ничего из того, что хотел купить эта женщина мне точно не продаст, и решил ретироваться. И нос к носу столкнулся с Валей. Она подкралась сзади и хотела меня схватить. Такого коварства в государственном учреждении я никак не ждал, тем более — от своей милой соседки. В ужасе я проскочил у неё под мышкой и вылетел на улицу. Валя высокочила за мной с пронзительным криком: «Держите его, у него трипер!».
То ли просто никого поблизости не оказалось, то ли никто не захотел хватать больного трипером ребёнка, не знаю. Но я улизнул. До самого дома я бежал не оглядываясь...
Дома меня встретила тревожная мать. За спиной у неё теснилась бабушка с таким скорбным выражением лица, на какое способны только бабушки. Мне пришлось показывать уже дохлого к тому часу петушка. И сгнивший стержень терморегулятора тоже пришлось показывать. Зато я узнал, что говорить «гандон» нельзя. Это плохое слово. Хорошее слово — «презерватив», но его тоже говорить нехорошо. Потом, уже вечером, к моей матери пришла Валя, и они долго о чём то хихикали на кухне.
Через год, или около того Валя вышла замуж. И перестала, наконец, интересоваться при встрече самочувствием моего петушка.