В международном аэропорту! Вроде свалил, а вроде и нет. Эмигрант Шредингера
Есть разница в зрелости ватанов. Если человек уехал в 90е, он смотрит и видит что в общем, Россия похожа на что-то цивилизованные. Т.е они не смотрят особо новости, либо смотрят что-то вроде RT или приезжают погостить. Для них Россия одна. Есть свежесвалившие, которые уехали от этой дичи, когда ты смотришь новости и автоматом ищешь теги "ИА Панорама", а их нет... Для них Россия совершенно другая. И я бы не причислял этих людей к врагам, но большинство автоматом пишет "что ты там тявкаешь из заграницы?
Причем ватаны могут быть не только русскими, у меня друзья итальянцы прям теребонькают на Пу "нам бы такого". Особенно после нашествия беженцев.
Причем ватаны могут быть не только русскими, у меня друзья итальянцы прям теребонькают на Пу "нам бы такого". Особенно после нашествия беженцев.
Трупов меньше не стало, а новостей о трупах - меньше стало. Вот и вся разница
И кстати, трупов стало только больше. Гули статистику
*Большинство тех же интернет-патриотов Украины живут в Канаде.*
Пруф или иди на хуй (обратно в марксистский кружок).
Пруф или иди на хуй (обратно в марксистский кружок).
меньшинство. поверь.
за это тебе минус
а в целом я бы был с тобой согласен. кое-что лучше любить на расстоянии. например родственников
за это тебе минус
а в целом я бы был с тобой согласен. кое-что лучше любить на расстоянии. например родственников
На последнем фрейме надо тв с киселевьім и будет тру стори.
Ну ссср в головах осталось, но не сразу заметно, а так вполне актуально вообщем для 50 и старше.
любовь к берёзкам просыпается не меньше чем за 1000 км до границы огораживающие те берёзки.
Клещи софистики.
Это что-то на уровне: "Зачем ты критикуешь игру, если не прошёл её до конца?" и "А зачем ты прошёл её до конца, раз она тебе так не нравится".
Это что-то на уровне: "Зачем ты критикуешь игру, если не прошёл её до конца?" и "А зачем ты прошёл её до конца, раз она тебе так не нравится".
Знаешь я тут начал было гуглить и собирать сведения о полит заключенных по годам и даже хотел было написать простыню о том что статьи эти нужны чтоб от политических конкурентов избавляться а не от каждого второго кузьмича который что-то хуйнул на каком то там форуме/сайте НО! решил что это без благодатно. Иди на хуй.
Уже пару лет стоит, а владельца все никак не оштрафуют за "публичное оскорбление" губернатора и мэра города.
А вот щаз кстати интересно стало, у вас вообще щаз много народу открыто критикуют нынешнее направление власти?
А то я как не сунусь полистать новости, вроде критикуют, но, того заблочили, того не афишируют, того игнорируют, а к последнему так ещё и полиция нагрянет, как я кидал ссылку выше.
А то я как не сунусь полистать новости, вроде критикуют, но, того заблочили, того не афишируют, того игнорируют, а к последнему так ещё и полиция нагрянет, как я кидал ссылку выше.
Северовосток максимально либеральный, да и по сути, Байден конкретно ничего такого натворить еще не успел. У нас тут отличилась на днях одна бабуля (Maxine Waters), с призывами к протестам в Минеаполисе. Ей на ушко потом свои шепнули, что так-то бывшего призедента Трампа примерно за то же самое пытались импичнуть и мол давайте как-то аккуратнее. Я не в курсе, какие ты издания смотрел, из более менее центристских можешь посмотреть NyPost если интересно "второе мнение".
Знаем этих ребят, поглядываю в их ленты, но в целом я по кускам фильтрую отовсюду, включая Твиттер.
Разве что Fox, CNN и прочих подобных не смотрю лишний раз.
Сам я вообще читаю BBC, у них более-менее адекватные варианты, хотя и инфы у них бывает мало и они кучу новостей не показывают.
Разве что Fox, CNN и прочих подобных не смотрю лишний раз.
Сам я вообще читаю BBC, у них более-менее адекватные варианты, хотя и инфы у них бывает мало и они кучу новостей не показывают.
> свали в Штаты и заяви в Твиттере, что Байден- мурло и ты за смену рЫжЫма.
Эм, там вроде и так это постоянно делают, не?
Эм, там вроде и так это постоянно делают, не?
Зайди на реддит и твиттер и посмотри как в штатах хуесосят какого угодно политика, с этим там проблем нет.
Янс чуть более сложная фигура. Декларативно, он как раз-таки помогает свалить всем кто нет, так что обвинять его в том что он в какую-то позу встаёт не стоит, здесь всё чисто.
Другое дело, что реальные люди бывают сложнее устроены чем простая формула вроде "рыба ищет где глубже, человек -- где лучше". Но это из разряда почему мейнстримные экономические теории про оптимальный рынок не всегда работают, есть ли у человека в принципе свобода воли и не занимаешься ли ты поиском оправданий вместо решения проблем.
Янс игнорирует тонкие нюансы вроде у кого хуй в жопе, этим раздражает но вряд ли его позиция заслуживает объективной критики...
Другое дело, что реальные люди бывают сложнее устроены чем простая формула вроде "рыба ищет где глубже, человек -- где лучше". Но это из разряда почему мейнстримные экономические теории про оптимальный рынок не всегда работают, есть ли у человека в принципе свобода воли и не занимаешься ли ты поиском оправданий вместо решения проблем.
Янс игнорирует тонкие нюансы вроде у кого хуй в жопе, этим раздражает но вряд ли его позиция заслуживает объективной критики...
Из-за такой позиции обескровливается общество, и те люди, которые могли бы составлять адекватную оппозицию лоялистам, оказываются в меньшенстве. Их положение тем хуже, чем больше людей со свободными, или хотя бы просто отличными взглядами взглядами покидает страну. В этом смысле вред есть.
С другой стороны, все эти суждения о "социальных безбилетниках" проехавших всю жизнь за счёт государства, о необходимости оппозиции и т.п., всегда -- вменение обязанности совершать подвиг. И, безусловно, претендуют на право решать что-то за других. Если что-то глобально и можно было понять про жизнь в СНГ, так это что когда слышишь такое от кого-то нужно слать на хуй. Сейчас это называют "патриотическое воспитание", раньше был "интернациональны долг", что там ещё...
Это я понимаю. Но я хочу сказать, что безапелляционность и риторическая манера в которой Янс и ему подобные экспаты-мессионеры преподносят логику съебательства, где намекая, а где прямо говоря, что, мол, вы, говноеды, просто не понимаете как вас ебут в жопу все кому не лень, тем самым вознося себя на мессианский пьедестал и возводя до пастора на стадом овец, -- это вызывает злость и раздражение. Спасибо, блять, кэп!
Это как те советчики благотворителям -- нахуй тебе этот центр реабилитации наркоманов, лучше бы деньги на сиротский приют пустил (или, в его случае ближе -- лучше бы дом нормальный купил).
С другой стороны, все эти суждения о "социальных безбилетниках" проехавших всю жизнь за счёт государства, о необходимости оппозиции и т.п., всегда -- вменение обязанности совершать подвиг. И, безусловно, претендуют на право решать что-то за других. Если что-то глобально и можно было понять про жизнь в СНГ, так это что когда слышишь такое от кого-то нужно слать на хуй. Сейчас это называют "патриотическое воспитание", раньше был "интернациональны долг", что там ещё...
Это я понимаю. Но я хочу сказать, что безапелляционность и риторическая манера в которой Янс и ему подобные экспаты-мессионеры преподносят логику съебательства, где намекая, а где прямо говоря, что, мол, вы, говноеды, просто не понимаете как вас ебут в жопу все кому не лень, тем самым вознося себя на мессианский пьедестал и возводя до пастора на стадом овец, -- это вызывает злость и раздражение. Спасибо, блять, кэп!
Это как те советчики благотворителям -- нахуй тебе этот центр реабилитации наркоманов, лучше бы деньги на сиротский приют пустил (или, в его случае ближе -- лучше бы дом нормальный купил).
Я, кстати, помню твою историю немножечко.
Понятно, что когда ты уезжал, ты по существу спасал свою жизнь.
Но вот легко ли было тебе открепляться от того места, от среды и людей? От привычного сообщества в котором у тебя, наверное, были какие-никакие связи и обязательства?
А теперь приходит какой-то хуй с горы и говорит что это всё -- трэш, говно и набутыливание, если у тебя есть остатки самоуважения, то это нужно немедленно бросить и ехать в другое государство потому что там свобода слова и настоящая жизнь.
Понятно, что когда ты уезжал, ты по существу спасал свою жизнь.
Но вот легко ли было тебе открепляться от того места, от среды и людей? От привычного сообщества в котором у тебя, наверное, были какие-никакие связи и обязательства?
А теперь приходит какой-то хуй с горы и говорит что это всё -- трэш, говно и набутыливание, если у тебя есть остатки самоуважения, то это нужно немедленно бросить и ехать в другое государство потому что там свобода слова и настоящая жизнь.
Спс, за аргументированную позицию.
Пожалуй соглашусь, что у него за последние пару лет развился абсолютизм Ситхов :) и это да, раздражает. Очень рекомендую небольшой рассказ на тему "Соревнования толп" - если начинаешь бежать в другую сторону - убеди всех, что это правильное направление для всех.
Про "обескровливается общество" - по этой причине похоже в современной РФ не закрывают границы, чтобы котёл не закипел, а вытекал понемногу.
Про личное, мне сложно сравнивать объективно - у меня выбора особо не было, обязательства можно выполнять и дистанционно, связи строятся заново, а привычный социум, друзья, семья - это потеря безусловно, если нет возможности видеться по своему желанию.
Пожалуй соглашусь, что у него за последние пару лет развился абсолютизм Ситхов :) и это да, раздражает. Очень рекомендую небольшой рассказ на тему "Соревнования толп" - если начинаешь бежать в другую сторону - убеди всех, что это правильное направление для всех.
Про "обескровливается общество" - по этой причине похоже в современной РФ не закрывают границы, чтобы котёл не закипел, а вытекал понемногу.
Про личное, мне сложно сравнивать объективно - у меня выбора особо не было, обязательства можно выполнять и дистанционно, связи строятся заново, а привычный социум, друзья, семья - это потеря безусловно, если нет возможности видеться по своему желанию.
Собственно рассказ "Соревнования толп":
Прежде всего надо определить, что такое толпа, чем она отличается от стада. Толпа — это такое скопление, где каждый может схватить своего соседа. В стаде не так, там расстояние между существами больше, и у этих существ, как правило, нет рук, поэтому нет и возможности хватать друг друга. Значит, только обезьяна и человек могут составлять толпу.
Соревнования толп придумал только человек, обезьяны здесь уже не принимали участия. Обезьян все меньше благодаря людям, и перед ними не встают чисто человеческие проблемы, связанные со сплочением.
То, что раньше человек делал в одиночку, теперь он может совершать только сообща, потому и возникли новые соответствующие виды спорта и соответствующая физическая культура, к рассмотрению которой мы и переходим.
Прежде всего бег. Казалось, что бег на месте наиболее удобен для больших скоплений народа, но это не так, соседи начинают теснить друг друга, наступая на ноги, так что возникает стремление убежать; бег вперед и явился одним из выходов в подобном положении.
Результатом такого забега должно быть объявление победителя. Можно подумать, что в толпе победителем окажется тот, кто был в первом ряду с самого начала. Когда только начали бегать, так оно и было, но скоро это обстоятельство обнаружилось задними рядами, их ропот дошел до середины, а затем и до первых рядов, заставив их бегать еще быстрее. Так были установлены новые рекорды. Продолжалось это недолго, ибо задние ряды стали хватать бегущих впереди и оттягивать назад, отчего уменьшилась рядная и персональная скорость, но увеличилась средняя скорость всего образования, а это способствовало делу дальнейшего сплочения этого образования.
Тем временем задние начали испробовать различные пути проникновения вперед. Труднее всего было пробиваться сквозь толщу бегущих тел, расталкивая их локтями. Достигнуть при этом скорости передних, пусть даже хватаемых сзади, было маловероятно. Пробовали некоторые бежать по головам, но их быстро ставили на свое место. Отчаяние приводило к возникновению моментов застоя,
когда задние вовсе не старались бежать, а цеплялись за передних, в конце концов останавливались все.
Иногда уставали и передовые, но их неудержимо гнали вперед последующие. Конфликтные ситуации подобного рода приводили к расколу общей среды, вот тут по линии раскола и устремлялись коварные задние вперед. Но это было использованием случайных колебаний. Надо было изобрести более надежный способ продвижения к успеху. Так возникли опоясывающие, или хороводные, потоки. Задние, а вернее, крайние хватали друг друга за руки, образуя плотный круг, который начинал вращаться относительно центра всей толпы. В этом движении было нечто космическое, ибо так же вращаются галактики. Круг вращался по краю бегущего вперед конгломерата, и задние постепенно вырывались вперед, передние же увлекались назад. При таком вращательно-поступательном движении победитель должен был точно рассчитать число кругов, чтобы оказаться впереди именно к финишу. Это удавалось исключительным личностям, научившимся творчески мыслить в условиях нового бегового режима.
Следует сказать и об одном из важных стимулов бега. Прибывший первым тут же дает автографы всем остальным, прибывающим далее. Каждый бегущий берет с собой авторучку. В ранце каждого солдата — маршальский жезл, говорили прежде. Наряду с авторучкой каждый берет и тетрадку для будущего автографа — он заранее готов и к триумфу и к признанию триумфатора. Поначалу любовь к автографам дисциплинировала бегунов, со временем же это привело к появлению среди них большого числа писателей. Вместо того чтобы бежать с авторучкой за автографом или вырываться в дающие автографы, эти люди, обычно бултыхающиеся в центре всего этого движения, начинали что-то кропать на бегу в своих тетрадках.
Считая себя в центре событий, они увлекались настолько, что увлекали и ближайших соседей, которым было удобнее взять автограф у них, нежели у забежавших далеко вперед. Так возникла литература как часть физической культуры.
Литература как часть физической культуры вырабатывала импульсы и призывы для интенсивного бега, эти импульсы отбрасывались центробежной силой на окраины движения, общая картина которого принимала все более космические размеры.
Так было с бегом и некоторыми механизированными видами передвижения, а также с плаванием. Плавание, добавляя третью координату в глубину, позволяло некоторым задним выбиться вперед путем подныривания. Подныривание развивало легкие, и когда удачливые ныряльщики занимали места в первых рядах, они не только плыли, но и пели от избытка воздуха в легких, компенсируя свое предыдущее подводное молчание. От этого плыть становилось веселее, плохо то, что вынырнувшие вперед и поющие становились слабы зрением от ныряний и порой заводили свой коллектив в сторону. Требовалось время, чтобы направить их в верное русло, — ведь при плавании трудно хватать руками соседей даже с целью их исправления, к тому же поющие не слышали других голосов, которые кричали сзади, что мы плывем не туда. Но налаживалось и это.
Хороши также и комбинированные кроссы с пересечением морей, островов, материков и океанов.
Бег переходит в плавание, плавание — снова в бег, и следующим серьезным состязанием становится борьба. Борьба в корне меняет внутреннее состояние толпы. Если бегут охотно, чтобы вырваться вперед, то угроза борьбы заставляет многих поворачивать назад, и в схватку вынуждены вступать замешкавшиеся вторые и третьи ряды. Вот тут и возрастает роль задних — тыла. Задние не пускают передних на свои места, так что завязывается борьба с двух сторон — своих с чужими и своих со своими. Прежде чем одолеть чужих, свои должны справиться со своими. Силы были бы неравными, если бы в среде противника не происходило то же самое. В процессе борьбы вырабатываются более хитрые конфигурации толп, чем при беге. Возможны разные способы дробления противника, отрывы и разрывы, обходы. Можно вклиниваться в противника (удар «свиньей»), разбивая его надвое. Противник при этом должен идти на охват. Активное действие происходит только на полосе соприкосновения, которая предполагает одинаковое количество соперников с каждой стороны. Это количество стремится к минимуму, который равен одному человеку. Толпы закономерно принимают опять-таки форму круга, круги соприкасаются в одной точке. В эту точку направляют с двух сторон по сопернику, каждого из которых держат двое с боков, а также сзади, в результате чего возникает впечатление, что богатырь рвется в бой, а его горячность сдерживают благоразумные соратники. На самом деле это толкают вперед на схватку наиболее слабого. Из двух противников побеждает обычно именно слабейший, потому что его держат крепче и подталкивают мощнее. Такова парадоксальная сила коллектива.
Схватка проходит при сочувствии остальных, которые становятся одновременно и участниками ее и болельщиками. Особенно сильно болеют те, кто уверен, что их не вытолкнут на схватку. В момент борьбы сплочение коллектива достигает своего апогея, преобладает центростремительное движение. При беге — наоборот.
Борьба изменила многое в стиле бега. Стали бегать не только вперед, но и назад, назад даже быстрее — было от чего, поэтому бежать отчего-то стало предпочтительнее, чем к чему-то. Тогда и возникли механизация и моторизация, ибо поняли, что спасаться только при помощи подручных средств, каковыми были ноги, трудно. Изобрели пароходы и паровозы. Ими не сразу овладели, по инерции, погружаясь на пароход или в поезд, продолжали двигаться внутри, но с парохода падали в воду, а в поезде упирались в паровоз, и давка напоминала всем ненавистную борьбу, особенно если садились в вагон с разных сторон, — тогда это была борьба противоположностей. Эти неприятности были постепенно устранены, а напоминает о них до сих пор только необыкновенная спешка и толкучка при посадке.
Всякого рода метания и толкания не привились. Пробовали метать бревна, но они летели недалеко и часто падали на головы стоящих впереди, глядя на которых оставшиеся позади отказывались от повторных попыток. Не получалось и с прыжками, так как свободно можно было прыгать только вниз, при этом верхние давили нижних, и те быстро сообразили, что при очередном прыжке уже они окажутся внизу.
Продуктивными оказались различные акробатические этюды, которые заключались в построении разной высоты и конфигурации пирамиды.
Сразу надо оговориться, что все попытки изобразить шар провалились в буквальном смысле слова. Пирамиды же выстраивались так. После короткой борьбы победитель взбирался на побежденного и хватался за соседнего победителя на заслуженном пьедестале, пьедестал же, то есть предыдущий побежденный, делал то же самое на своем нижнем ярусе. Затем нижние сплачивались настолько, чтобы верхние обрели опору, достаточную для проведения новых схваток, в результате чего наращивался третий ярус, и длилось это наращивание до тех пор, пока наверху не оказывался один, которому уже не с кем было соперничать. Ему уже не за кого было держаться, и он размахивал руками, балансируя, а казалось, будто он руководит. Тем временем сплоченные нижние, чувствуя гнет, начинали двигаться в одном направлении, не всегда в том, куда указывал балансирующий на самом верху. Пройдя или даже пробежав небольшое расстояние, они резко останавливались, и верхние начинали по инерции осыпаться, вот тут и начиналось все сначала. Упавшие сверху испытывали такое потрясение, что уже вряд ли поднимались выше первого яруса. Все это повторялось до тех пор, пока низы уже не могли стремиться наверх, а верхи, испытав крушение, не хотели.
Но самыми любимыми упражнениями являются деление и объединение. Деление чаще всего происходит при беге. Действительно, как только выясняется, что уже не догнать ведущего и его приближенных, некоторые увлекают за собой отставшую группу в другую сторону, становясь лидерами в сообществах, бегущих в различные стороны. Разъединившиеся сообщества могут принять участие уже только в борьбе, а чтобы ее избежать, начинают спешно объединяться. Это удается довольно просто, недаром борьба — это те же объятия. Конечно, не обходится без того, чтобы при объединении кого-нибудь не опрокинули и не помяли. Это является закономерной издержкой любого массового действия.
Таковы вкратце необходимые упражнения, помогающие сообществам легче переносить тяготы производительного труда и заполняющие свободное время, которого теоретически должно становиться все больше и больше.
Прежде всего надо определить, что такое толпа, чем она отличается от стада. Толпа — это такое скопление, где каждый может схватить своего соседа. В стаде не так, там расстояние между существами больше, и у этих существ, как правило, нет рук, поэтому нет и возможности хватать друг друга. Значит, только обезьяна и человек могут составлять толпу.
Соревнования толп придумал только человек, обезьяны здесь уже не принимали участия. Обезьян все меньше благодаря людям, и перед ними не встают чисто человеческие проблемы, связанные со сплочением.
То, что раньше человек делал в одиночку, теперь он может совершать только сообща, потому и возникли новые соответствующие виды спорта и соответствующая физическая культура, к рассмотрению которой мы и переходим.
Прежде всего бег. Казалось, что бег на месте наиболее удобен для больших скоплений народа, но это не так, соседи начинают теснить друг друга, наступая на ноги, так что возникает стремление убежать; бег вперед и явился одним из выходов в подобном положении.
Результатом такого забега должно быть объявление победителя. Можно подумать, что в толпе победителем окажется тот, кто был в первом ряду с самого начала. Когда только начали бегать, так оно и было, но скоро это обстоятельство обнаружилось задними рядами, их ропот дошел до середины, а затем и до первых рядов, заставив их бегать еще быстрее. Так были установлены новые рекорды. Продолжалось это недолго, ибо задние ряды стали хватать бегущих впереди и оттягивать назад, отчего уменьшилась рядная и персональная скорость, но увеличилась средняя скорость всего образования, а это способствовало делу дальнейшего сплочения этого образования.
Тем временем задние начали испробовать различные пути проникновения вперед. Труднее всего было пробиваться сквозь толщу бегущих тел, расталкивая их локтями. Достигнуть при этом скорости передних, пусть даже хватаемых сзади, было маловероятно. Пробовали некоторые бежать по головам, но их быстро ставили на свое место. Отчаяние приводило к возникновению моментов застоя,
когда задние вовсе не старались бежать, а цеплялись за передних, в конце концов останавливались все.
Иногда уставали и передовые, но их неудержимо гнали вперед последующие. Конфликтные ситуации подобного рода приводили к расколу общей среды, вот тут по линии раскола и устремлялись коварные задние вперед. Но это было использованием случайных колебаний. Надо было изобрести более надежный способ продвижения к успеху. Так возникли опоясывающие, или хороводные, потоки. Задние, а вернее, крайние хватали друг друга за руки, образуя плотный круг, который начинал вращаться относительно центра всей толпы. В этом движении было нечто космическое, ибо так же вращаются галактики. Круг вращался по краю бегущего вперед конгломерата, и задние постепенно вырывались вперед, передние же увлекались назад. При таком вращательно-поступательном движении победитель должен был точно рассчитать число кругов, чтобы оказаться впереди именно к финишу. Это удавалось исключительным личностям, научившимся творчески мыслить в условиях нового бегового режима.
Следует сказать и об одном из важных стимулов бега. Прибывший первым тут же дает автографы всем остальным, прибывающим далее. Каждый бегущий берет с собой авторучку. В ранце каждого солдата — маршальский жезл, говорили прежде. Наряду с авторучкой каждый берет и тетрадку для будущего автографа — он заранее готов и к триумфу и к признанию триумфатора. Поначалу любовь к автографам дисциплинировала бегунов, со временем же это привело к появлению среди них большого числа писателей. Вместо того чтобы бежать с авторучкой за автографом или вырываться в дающие автографы, эти люди, обычно бултыхающиеся в центре всего этого движения, начинали что-то кропать на бегу в своих тетрадках.
Считая себя в центре событий, они увлекались настолько, что увлекали и ближайших соседей, которым было удобнее взять автограф у них, нежели у забежавших далеко вперед. Так возникла литература как часть физической культуры.
Литература как часть физической культуры вырабатывала импульсы и призывы для интенсивного бега, эти импульсы отбрасывались центробежной силой на окраины движения, общая картина которого принимала все более космические размеры.
Так было с бегом и некоторыми механизированными видами передвижения, а также с плаванием. Плавание, добавляя третью координату в глубину, позволяло некоторым задним выбиться вперед путем подныривания. Подныривание развивало легкие, и когда удачливые ныряльщики занимали места в первых рядах, они не только плыли, но и пели от избытка воздуха в легких, компенсируя свое предыдущее подводное молчание. От этого плыть становилось веселее, плохо то, что вынырнувшие вперед и поющие становились слабы зрением от ныряний и порой заводили свой коллектив в сторону. Требовалось время, чтобы направить их в верное русло, — ведь при плавании трудно хватать руками соседей даже с целью их исправления, к тому же поющие не слышали других голосов, которые кричали сзади, что мы плывем не туда. Но налаживалось и это.
Хороши также и комбинированные кроссы с пересечением морей, островов, материков и океанов.
Бег переходит в плавание, плавание — снова в бег, и следующим серьезным состязанием становится борьба. Борьба в корне меняет внутреннее состояние толпы. Если бегут охотно, чтобы вырваться вперед, то угроза борьбы заставляет многих поворачивать назад, и в схватку вынуждены вступать замешкавшиеся вторые и третьи ряды. Вот тут и возрастает роль задних — тыла. Задние не пускают передних на свои места, так что завязывается борьба с двух сторон — своих с чужими и своих со своими. Прежде чем одолеть чужих, свои должны справиться со своими. Силы были бы неравными, если бы в среде противника не происходило то же самое. В процессе борьбы вырабатываются более хитрые конфигурации толп, чем при беге. Возможны разные способы дробления противника, отрывы и разрывы, обходы. Можно вклиниваться в противника (удар «свиньей»), разбивая его надвое. Противник при этом должен идти на охват. Активное действие происходит только на полосе соприкосновения, которая предполагает одинаковое количество соперников с каждой стороны. Это количество стремится к минимуму, который равен одному человеку. Толпы закономерно принимают опять-таки форму круга, круги соприкасаются в одной точке. В эту точку направляют с двух сторон по сопернику, каждого из которых держат двое с боков, а также сзади, в результате чего возникает впечатление, что богатырь рвется в бой, а его горячность сдерживают благоразумные соратники. На самом деле это толкают вперед на схватку наиболее слабого. Из двух противников побеждает обычно именно слабейший, потому что его держат крепче и подталкивают мощнее. Такова парадоксальная сила коллектива.
Схватка проходит при сочувствии остальных, которые становятся одновременно и участниками ее и болельщиками. Особенно сильно болеют те, кто уверен, что их не вытолкнут на схватку. В момент борьбы сплочение коллектива достигает своего апогея, преобладает центростремительное движение. При беге — наоборот.
Борьба изменила многое в стиле бега. Стали бегать не только вперед, но и назад, назад даже быстрее — было от чего, поэтому бежать отчего-то стало предпочтительнее, чем к чему-то. Тогда и возникли механизация и моторизация, ибо поняли, что спасаться только при помощи подручных средств, каковыми были ноги, трудно. Изобрели пароходы и паровозы. Ими не сразу овладели, по инерции, погружаясь на пароход или в поезд, продолжали двигаться внутри, но с парохода падали в воду, а в поезде упирались в паровоз, и давка напоминала всем ненавистную борьбу, особенно если садились в вагон с разных сторон, — тогда это была борьба противоположностей. Эти неприятности были постепенно устранены, а напоминает о них до сих пор только необыкновенная спешка и толкучка при посадке.
Всякого рода метания и толкания не привились. Пробовали метать бревна, но они летели недалеко и часто падали на головы стоящих впереди, глядя на которых оставшиеся позади отказывались от повторных попыток. Не получалось и с прыжками, так как свободно можно было прыгать только вниз, при этом верхние давили нижних, и те быстро сообразили, что при очередном прыжке уже они окажутся внизу.
Продуктивными оказались различные акробатические этюды, которые заключались в построении разной высоты и конфигурации пирамиды.
Сразу надо оговориться, что все попытки изобразить шар провалились в буквальном смысле слова. Пирамиды же выстраивались так. После короткой борьбы победитель взбирался на побежденного и хватался за соседнего победителя на заслуженном пьедестале, пьедестал же, то есть предыдущий побежденный, делал то же самое на своем нижнем ярусе. Затем нижние сплачивались настолько, чтобы верхние обрели опору, достаточную для проведения новых схваток, в результате чего наращивался третий ярус, и длилось это наращивание до тех пор, пока наверху не оказывался один, которому уже не с кем было соперничать. Ему уже не за кого было держаться, и он размахивал руками, балансируя, а казалось, будто он руководит. Тем временем сплоченные нижние, чувствуя гнет, начинали двигаться в одном направлении, не всегда в том, куда указывал балансирующий на самом верху. Пройдя или даже пробежав небольшое расстояние, они резко останавливались, и верхние начинали по инерции осыпаться, вот тут и начиналось все сначала. Упавшие сверху испытывали такое потрясение, что уже вряд ли поднимались выше первого яруса. Все это повторялось до тех пор, пока низы уже не могли стремиться наверх, а верхи, испытав крушение, не хотели.
Но самыми любимыми упражнениями являются деление и объединение. Деление чаще всего происходит при беге. Действительно, как только выясняется, что уже не догнать ведущего и его приближенных, некоторые увлекают за собой отставшую группу в другую сторону, становясь лидерами в сообществах, бегущих в различные стороны. Разъединившиеся сообщества могут принять участие уже только в борьбе, а чтобы ее избежать, начинают спешно объединяться. Это удается довольно просто, недаром борьба — это те же объятия. Конечно, не обходится без того, чтобы при объединении кого-нибудь не опрокинули и не помяли. Это является закономерной издержкой любого массового действия.
Таковы вкратце необходимые упражнения, помогающие сообществам легче переносить тяготы производительного труда и заполняющие свободное время, которого теоретически должно становиться все больше и больше.
Щас бы ещё каждую 15-рублёвую кремлядь слушать что мне делать и при каком условии.
Отличный комментарий!